увидел силуэт Булгакова… Сначала не поверила:
— Это невозможно!
— Тогда скажи мне, куда ты собралась лететь?
Алина удивлённо смотрит и спрашивает:
— Ты разве не читал роман? Там даже есть такая глава, называется «Полёт».
— Ну а ты-то здесь при чём?
— Так я и есть Маргарита!
«Час от часу не легче! Не хватало ещё, чтобы я Мастером себя вообразил… Если так пойдёт, то Нина Павловна превратится в Наташу, Несвятский в осёдланного борова, а Смольников обоснуется в «нехорошей квартире», разгромив тамошний музей. Вот что бывает, когда пытаешься экранизировать заколдованный роман… Однако надо что-то делать, и самое лучшее — ни в чём Арине не перечить, со всем соглашаться, а затем идею, которую ей вбила в голову Тофана или кто ещё, довести до полнейшего абсурда. Именно так поступил профессор Стравинский, выслушав откровения Бездомного…»
— Алина! Давай рассуждать логически. Возьмём это твоё желание лететь… Кстати, ты ещё не передумала?
— Нет!
— Тогда позволь тебе напомнить, что Маргарита обрела такую уникальную способность только благодаря чудодейственному крему, который дал ей Азазелло. И где же этот крем?
Алина оглянулась по сторонам, затем бросилась к туалетному столику, перебрала все тюбики и склянки и не найдя круглой золотой коробочки, воскликнула:
— Её здесь нет!
— А должна быть?
— Так ведь в романе сказано… Это было в Александровском саду. Азазелло подошёл ко мне…
— Всё верно! Маргарита получила крем, а полетела на следующий день. Но ты не была в Александровском саду, поскольку врач запретил выходить из дома.
Алина в растерянности:
— И что же теперь делать?
«Ну вот, вроде бы начался процесс выздоровления». К столь обнадёживающему выводу пришёл Глеб, а затем продолжил попытки вывести Алину из болезненного состояния:
— Припомни, тебе наверняка приснился сон, и кто-то стал внушать, что ты вовсе не Алина, а Маргарита.
— Ну да, какая-то женщина, лицо под чёрной вуалью… Ей невозможно было не поверить.
«Ну ясно же! Алина ещё находится под воздействием отравы, поэтому нетрудно манипулировать её сознанием. Похоже, госпожа Тофана насмотрелась наших детективов».
— Больше эта женщина ничего не говорила?
Алина трёт виски, пытаясь вспомнить:
— Что-то про неземное наслаждение…
«Ну да, сначала с три короба наобещают, а потом пустят по рукам! Конечно, Булгаков не такой, но здесь же всем рулит Тофана».
Глава 6. Ультиматум
После случая с несостоявшимся полётом Глеб понял, что уговорами Булгакова не проймёшь — пора переходить к решительным действиям, не стесняясь в выборе средств воздействия на несговорчивого конкурента. И вот при встрече с членами съёмочной группы он заявил, что надо доснять ещё несколько эпизодов, которые покажут личность Мастера не с самой лучшей стороны.
— Дело в том, что все страдания Мастера, то есть Булгакова, стали наказанием за прежние его грехи. Припомните, первая жена доставала ему морфий, спасла от тифа, а он привёл домой другую. Потом и её бросил, поскольку познакомился ещё с одной. В итоге разрушил счастливую семью, заставив Елену Шиловскую покинуть мужа и детей. Разве благородные люди так поступают?
Мужики восприняли эти слова спокойно, только покачивали головами, словно бы сомневаясь, стоило ли эту тему обсуждать. В конце концов, три жены — это чуть ли не традиция у великих: Алексей Толстой, Иван Бунин… Да всех не перечислишь! Некоторые популярные актёры имели по пять, а то и по семь жён, само собой, поочерёдно, поскольку гаремы в России теперь запрещены.
А вот дамы чуть ли не бились в истерике:
— Да как так можно?! Вы же ставите под сомнение моральные качества великого писателя.
— История этого вам не простит, поклонницы Булгакова возненавидят, да и нам достанется.
— Опомнитесь, пока не поздно!
Глеб слушал эти выкрики, не вникая в смысл, а сам поглядывал по сторонам, поверх голов, высматривая то, что непременно должно было появиться… А вот и он! Вдали, на фоне декорации всё с теми же колоннами из «Бала сатаны» возник знакомый силуэт. Что ж, цель достигнута, теперь следует всех успокоить, а то, не дай бог, дамы всё здесь разнесут:
— Ладно, я подумаю. Возможно, вы и правы.
Ночью эта тема получила продолжение. И вот сидят друг против друга, хотя в этой ситуации было бы издевательством над истиной говорить о дружбе. По сути, предстоит жестокая борьба двух претендентов на высокий пост, при этом каждый считает, что он прав, и не намерен отступать ни при каких условиях. Понятно, что силы не равны, поскольку за спиной Булгакова армия поклонников, ценителей его таланта, ну а Глеб вынужден использовать не вполне благопристойные приёмы. Так Булгаков и сказал:
— Никак не ожидал, что ты способен на такое! Вроде бы интеллигентный человек, а намерен шантажировать.
— Господь с тобой! Разве я ультиматум предъявил? Да не было этого! Всего лишь хочу приблизить образ Мастера к оригиналу. Ведь ты же писал его с себя?
Отрицать это бессмысленно, поэтому приходится взывать к совести соперника:
— Бьёшь ниже пояса… Глеб, это неприлично! Это недостойно звания прозаика, драматурга, режиссёра! Ну что из того, что я в жизни немало согрешил? Не надо мои сугубо личные проблемы взваливать на плечи Мастера, ему и без того несладко. Книгу не печатали, критики замордовали, потом попал в дурдом… Таких страданий и злейшему врагу не пожелаешь!
Тут уже Глеб вынужден признать, что Булгаков прав, так что надо изыскивать другие аргументы:
— Ладно, Михаил, допустим, что Мастер совершено ни при чём. Однако и ты меня пойми! Могу ли я отпустить с тобой Алину, зная, что через несколько лет ты от неё уйдёшь. И что тогда?
— Это не так! — Булгаков вскочил со стула и, чтобы снять нервное возбуждение, стал расхаживать по комнате, не переставая говорить: — Я искал её всю жизнь и наконец нашёл, хотя и с опозданием. Так бывает и в реальной жизни, и в той, что нам только кажется реальной. Вот и с Еленой не расставался много лет, я же не виноват в том, что нас смерть-злодейка разлучила.
— Твои отношения с Еленой Сергеевной — это святое, я не намерен эту тему обсуждать. Но позволь напомнить, что ты клялся Татьяне, своей первой избраннице, в вечной любви, когда вас венчали в церкви.
— Это только традиция, обряд. Но сердцу не прикажешь…
— Вот и я о том. Придёт время, и Алине услышит от тебя то же самое.
— Ну а ты в себе уверен?
Оба надолго замолчали. Вроде бы аргументы все исчерпаны, но ни один из двух соперников не призна́ет поражения. Осталось только позвать на помощь Алину в качестве арбитра, но прежде