Услышав это, Маргарита Георгиевна медленно отняла телефон от уха и положила его на прикроватную тумбочку. Под боком у нее завозился очередной любовник и приживала Слава Дендеберов.
- Вчера вечером мне звонили?- Спросила она.
- Нет,- сквозь сон отозвался Слава.- Я футбол смотрел, ни с кем не разговаривал.
- Прекрати врать!- Повысила голос Маргарита Георгиевна.- Потому что вчера мне звонили!
От ее тона сон со Славы как ветром сдуло.
- А что такое?!- Возмутился он.- Звонила какая-то наркоманка, чушь несла. Я ее послал! Или разбудить тебя нужно было?! Ты с наркоманкой хотела поговорить?..
- Что она сказала тебе?
- Я не помню уже! Ерунду она какую-то говорила!.. А что случилось?
- Тебя это не касается,- ответила Маргарита Георгиевна.- Оденься, мне нужна машина, сейчас же.
Когда Дендеберов ушел в гараж, Маргарита Георгиевна прошла в кабинет мужа и села в кресло под его портретом. В этот момент она была похожа на восковую фигуру. Она бы и рада была всплакнуть о дочери, но в зачерствевшем сердце места для слез давно уже не осталось.
Очнулась Катя на рассвете в тот момент, когда первые лучи солнца коснулись верхушек деревьев. Трава на лужайке была сухой. И Катя вдруг отстраненно подумала о том, что это верный признак дождя. Потрясение от случившегося накануне оказалось таким сильным, что она не сразу вспомнила, как очутилась здесь. А когда вспомнила, вновь уткнулась лицом в траву и плечи ее вздрогнули от беззвучного плача. Перед ее глазами роились не связанные между собой, отрывочные картины. И она отчетливо понимала сейчас только одно – ее жизнь резко изменилась не в лучшую сторону; а прошлое, такое ясное и согретое родительским теплом, не вернется уже никогда.
Катя лежала на залитой утренним солнцем поляне и мучительно пыталась заставить себя думать. Но вместо этого она чувствовала, что продрогла до костей, и ощущала, как ночная свежесть все еще поднимается от земли. В этот момент ее нервы сдали окончательно. Она встала на колени, подняла глаза к светлым небесам и разрыдалась так страшно, взвыла почти по-звериному, что заночевавший неподалеку бомж вскочил с подстилки из газет, травы и наломанных веток и, не разбирая дороги, бросился наутек.
Через какое-то время Катя затихла, сжалась в тугой комок. Она еще изредка вздрагивала и вытирала слезы, но ее худенькое личико уже ожесточилось. Потому что она сердцем постигла то, что именно сейчас решится судьба сестренки. Ее душа неведомым провидением божьим вдруг прозрела, очищаясь от скверны равнодушия. Катя очень ясно осознала, что участь Сони нужно решить, не сходя с этого места. Не через несколько дней, вволю наслушавшись советов людей, по большому счету безразличных к их будущему и к их судьбе. Здесь и сейчас нужно было решить, с кем вырастет сестра и как она будет жить, в любви или как-то иначе, о чем страшно было даже подумать. Кто будет ее воспитывать, близкий человек или чужие люди?
Катя уже сейчас не сомневалась, что тетке по отцу, Горловой Елене Ивановне, Соня была не нужна. Этой двуличной неприветливой женщине бог своих детей не дал, да и не нужны они были ей. Родители отца, старики спокойные и добрые, которые наверняка взяли бы младшую из внучек на воспитание, умерли несколько лет назад. А о Маргарите Георгиевне, бабушке по материнской линии, речь даже не шла. При жизни дочери и зятя до их детей ей не было никакого дела. Получив в наследство от мужа состояние, она почти безвылазно проводила время на курортах, в пансионатах и за границей. Катя знала, что она не согласится тратить драгоценные годы жизни на воспитание внучки. Она уже сейчас могла предугадать ее искусную ложь. Но она еще не знала того, что мотивов у людей может быть великое множество, а поступки подчас необъяснимы.
Подумав обо всем этом в одно мгновение, она поднялась с земли и пошла из парка. Шла она медленно, временами ощущая в душе бездонную пропасть. Но как только вспоминала о Соне, эта страшная бездна затягивалась тонкой корочкой еще неосознанных чувств. В это утро все окружавшее ее казалось незнакомым. И дома казались чем-то иным, но не железобетонными коробками, и асфальт под ногами не был дорогой, и даже прохожие казались существами из другого мира. Но потом она случайно заметила свое отражение в зеркальной витрине цветочного магазина, увидела свои лицо, глаза, и все вернулось на место. Небо стало небом, и дома стали домами, а деревья деревьями. В этот момент кто-то окликнул ее с другой стороны улицы, но она не обратила на это внимание.
На утро весть о гибели Малаховых облетела родных и знакомых.
Услышав о гибели брата Елена Ивановна Горлова закрыла лицо ладонью, но слез не почувствовала и лишь покачала головой.
- Господи, Господи, Господи!- Тем не менее пробормотала она, вернувшись на кухню.- Васенька,- обратилась к супругу Василию Львовичу.- Маргарита только что позвонила. Вчера Малаховы на машине разбились.
- Я Александру не раз говорил, чтобы осторожней ездил,- отозвался тот.- Сильно покалечились?
- Они погибли...
- Как погибли?! Все?..
- Нет, дети живы. Валентина с Сашей в гости к кому-то ездили. А на обратном пути разбились.
Горлов отложил в сторону нож и вилку.
- Даже не знаю, что сказать,- произнес он, уже примеряя на себя траур.- От судьбы, видно, не уйдешь. Помнишь, они два года назад чуть не погибли на дороге. А нынче бог их не спас. Ты, Леночка, присядь. Нам с тобой сейчас подумать нужно, как дальше быть. У брата твоего кое-что было. А если девочки без присмотра останутся, Катя все очень быстро спустит: и квартиру, и дачу, и гараж.
- Что же нам делать, Васенька?
- Катя к нам жить не пойдет, да и поздно ее уже перевоспитывать. А вот о младшей нужно подумать. Мы можем взять над ней опеку или удочерить. Как ты на это смотришь? Половина родительского наследства по закону ее. И мы им распоряжаться будем.
К дому Малаховых Горловы подъехали одновременно с бабушкой девочек Маргаритой Георгиевной Подъяловской.
- Какое несчастье!- Елена Ивановна расцеловалась с Маргаритой Георгиевной.- Я до сих пор не могу прийти в себя! Все время плачу!
- Вы правы, Леночка, это невыносимо,- произнесла Подъяловская.
Но человек посторонний вряд ли догадался, что у одной из женщин погибла дочь, а у другой брат. Они не выглядели безутешными.
Василий Львович вышел из своей черной "Волги". Проверил, хорошо ли закрыты двери с багажником. Женщины тем временем перешли к вопросу, который волновал обеих:
- Елена Ивановна, вы же понимаете, о будущем девочек мы должны подумать уже сейчас?
- Да, мы с Василием Львовичем уже поговорили об этом,- кивнула Горлова.- Катя почти совершеннолетняя. А вот Сонечку мы бы взяли на воспитание.