Читать интересную книгу Как избежать климатических катастроф?: План Б 4.0: спасение цивилизации - Лестер Браун

Основываясь на исследовании, выполненном Международным центром оценки технологий, можно подсчитать, что в настоящее время эти затраты составляют приблизительно 12 долларов за галлон бензина, сжигаемого в США (или 3,17 доллара за литр). Если к этой цене прибавить 3 доллара прямых затрат на производство бензина, владельцам автомобилей пришлось бы платить на заправках за галлон бензина 15 долларов. В действительности сжигание бензина обходится очень дорого, однако рынок говорит нам, что это дешево, и тем самым страшно искажает структуру экономики[45].

Сходная ситуация существует и на продовольственном фронте. Если бы мы оплачивали полную стоимость производства продовольствия, в том числе истинную стоимость топлива, используемого при производстве продовольствия, если бы мы оплачивали будущие расходы, связанные с истощением запасов воды, эрозией почв и увеличением выбросов углекислого газа в атмосферу в результате уничтожения лесов, продовольствие обходилось бы нам намного дороже того, что мы платим в супермаркете за продукты.

Помимо того, что рынок игнорирует косвенные затраты, он еще и недооценивает услуги, которые оказывает нам природа. Это стало совершенно ясно летом 1998 г., когда в Китае произошло одно из самых страшных наводнений в истории, затопившее долину реки Янцзы, в которой проживает почти 400 млн человек. Нанесенный этим наводнением ущерб оценивался в 30 млрд — сумма, равная стоимости годового сбора риса в Китае[46].

После нескольких недель наводнения Пекин объявил о введении запрета на вырубку деревьев в долине Янцзы. Оправдывая этот запрет, правительство отметило, что живые деревья стоят втрое больше срубленных, — леса, оказывающие услуги по сдерживанию наводнений, намного ценнее древесины, которую можно заготовить из срубленных деревьев. В сущности, рыночная цена занижала стоимость леса втрое[47].

Рынок не уважает нагрузки, которые способны выносить природные системы. Например, если рыбный промысел постоянно и чрезмерно увеличивают, уловы в конце концов станут сокращаться, а цены на рыбу — расти, что будет стимулировать дальнейшие инвестиции в рыболовный флот. Неизбежным результатом этого станет стремительное падение уловов и гибель промыслового района.

Сегодня нам необходим реалистичный взгляд на взаимоотношения, связывающие экономику и окружающую среду. И более чем когда-либо в прошлом нам необходимы политические лидеры, способные видеть целиком картину происходящего. А поскольку главными советниками правительств являются экономисты, нам нужны либо экономисты, способные мыслить так, как мыслят экологи (редкие примеры таких экономистов — сэр Николас Стерн и Герман Дейли, первопроходец экологической экономики), либо больше советников-экологов.

Рыночное поведение, включающее неспособность учитывать косвенные затраты на производство товаров и услуг, оценивать услуги, оказываемые природой, и уважать пределы устойчивой производительности, ведет к разрушению природных систем, поддерживающих экономику. В какой-то момент ухудшение отношений между экономикой и ее природными основами начинает взимать политическую пошлину, что способствует распаду государств.

НАРАСТАНИЕ АКТИВНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ КЛИМАТИЧЕСКИХ ИЗМЕНЕНИЙ. РАЗРУШАЮЩИЕСЯ, НЕСОСТОЯТЕЛЬНЫЕ ГОСУДАРСТВА

После полувекового строительства новых государств из бывших колоний и — позже — из осколков рассыпавшегося Советского Союза международное сообщество ныне напряженно следит за распадом государств. В наш рабочий словарь термин «несостоятельное, разваливающееся государство» вошло только в последнее десятилетие, но ныне такие государства — неотъемлемый составной элемент международного политического пейзажа. Как отмечается в статье, опубликованной в журнале Foreign Policy, «несостоятельные государства совершили примечательную одиссею, выдвинувшись с периферии в самый центр глобальной политики»[48].

В прошлом правительства были озабочены слишком большой концентрацией власти в одном государстве вроде нацистской Германии, императорской Японии и Советского Союза. Но сегодня величайшую угрозу мировому порядку и стабильности представляют именно несостоятельные, слабые государства. Как отмечают в Foreign Policy, «мировые лидеры некогда беспокоились о том, какие государства набирают мощь. Теперь мировых лидеров беспокоит отсутствие мощи у государств»[49].

Государства разваливаются тогда, когда их правительства утрачивают контроль над частью или всей территорией своих стран и более не могут обеспечивать личную безопасность своих граждан. Когда правительства утрачивают монополию на власть, начинает рушиться и господство закона. Когда правительства не могут более предоставлять основные услуги вроде образования, здравоохранения и обеспечения продовольствием, они утрачивают легитимность. Оказавшись в таком положении, правительства не в состоянии более собирать доходы в количествах, достаточных для финансирования эффективного управления. Общества могут стать настолько фрагментированными, что им не хватит сплоченности, необходимой для принятия решений.

Несостоятельные государства часто сползают в трясину гражданских войн между группировками, соперничающими за власть. Конфликты могут запросто выплеснуться в соседние страны, как это произошло, когда геноцид в Руанде распространился на Демократическую Республику Конго, где с 1998 г. гражданские войны унесли жизни более 5 млн человек. Подавляющее большинство этих смертей в Конго не было результатом насилия. Большинство конголезцев погибло от голода, респираторных заболеваний, диареи и других болезней, возникших потому, что миллионы людей были изгнаны из своих домов. Убийства в суданской провинции Дарфур быстро охватили соседний Чад. По замечанию журнала The Economist, «несостоятельное государство, подобно тяжело травмированному человеку, представляет опасность не только для себя самого, но и для окружающих, как бы далеко они ни находились»[50].

Несостоятельные государства могут также становиться полигонами для подготовки террористических групп, что имело место в Афганистане, Ираке и Пакистане, или пиратскими базами, что происходит в Сомали. Несостоятельные государства могут превратиться в центры производства наркотиков, что происходит в Мьянме (прежней Бирме) или в Афганистане, на который в 2008 г. пришлось 92 % мирового производства опиума, бóльшую часть которого перерабатывают в героин. Поскольку у несостоятельных государств нет функционирующих систем здравоохранения, такие государства могут стать рассадниками инфекционных заболеваний: так, Нигерия и Пакистан стали источниками полиомиелита, что сорвало осуществление программы искоренения этого ужасного заболевания в мире[51].

Среди самых заметных показателей государственной несостоятельности — развал правоохранительной системы и сопряженная с этим утрата личной безопасности. На Гаити вооруженные банды контролировали улицы до тех пор, пока в 2004 г. в страну не были введены миротворческие силы ООН. С тех пор ситуация с обеспечением личной безопасности несколько улучшилась. Однако похищения тех местных жителей, которым посчастливилось оказаться среди имеющих работу 30 % гаитян, ради получения за них выкупа остаются обычным делом. В Афганистане местные полевые командиры, а не центральное правительство, контролируют территорию страны за пределами Кабула. В Сомали, государстве, которое ныне существует только на картах, правят племенные вожди, каждый из которых заявляет свои права на части того, что когда-то было единой страной. В Мексике к власти рвутся наркокартели, что дает сигнал о вероятности возникновения несостоятельного государства на границе США[52].

Различные национальные и международные организации ведут свои списки несостоятельных, слабых или рухнувших государств. В настоящее время наиболее систематической попыткой анализа рухнувших или рушащихся государств является исследование, проводимое совместно Фондом мира и журналом Foreign Policy, которые составляют ежегодно обновляемый указатель и публикуют его в номере Foreign Policy за июль/август. Результатом этой бесценной услуги по сведению воедино данных из тысяч разбросанных по всему миру источников информации являются прозорливые выводы об изменениях, происходящих в мире, и о том, куда, в широком смысле, движется мир[53].

В этом анализе фигурируют 60 стран, которые ранжированы в соответствии со степенью «их уязвимости для внутренних конфликтов с применением насилия и подверженности разрушающим общество процессам». На основании 12 социальных, экономических, политических и военных показателей составители ставят на первое место в списке рухнувших государств в 2008 г. Сомали, за которым следуют Зимбабве, Судан, Чад и Демократическая Республика Конго. В первую двадцатку рухнувших государств входят три страны — экспортеры нефти — Судан, Ирак и Нигерия. Пакистан, занимающий ныне десятое место в списке, — единственное рушащееся государство, обладающее ядерным оружием. В Северной Корее, занимающей семнадцатое место в списке, ведутся работы по созданию ядерного оружия (см. табл. 1–1)[54].