Да уж, я с Афоней поступил жестче. Молниеносно, так что вокруг никто ничего не понял, ткнул под шейную мышцу прямой ладонью, й сутенер минут на пять выключился. После такого удара, спазмирующего сонную артерию и обрекающего мозг на кислородное голодание, человек себя чувствует похуже, чем после нокдауна. Главное, не переусердствовать. Ударишь сильнее, и перед тобой труп. Но чувство удара у меня, кажется, заложено на генетическом уровне. Рука сама знает, с какой силой бить заморыша, а с какой — культуриста. Впрочем, на генетическом уровне у меня и не то еще записано — ежели бы сведущие люди знали, в кунсткамеру поместили.
— А о чем вы за столом с ним говорили?
— Да ни о чем, — передернула плечиками Верун-чик. — Так, треп пустопорожний… Как с тобой вот. — Она посмотрела на меня, и вдруг зрачки ее расширились. — Слушай, я все поняла! Вы оба — «голубые»! Ты его ревнуешь, да?
В этот раз я подавился салатом, что называется, по-настоящему. Даже слезы выступили, пока откашливался, а Верунчик стучала обоими кулачками по моей спине.
— Все, достала ты меня… — прохрипел я. — Весь аппетит отбила… Тебя послушать, так вокруг — сплошная педерастцветная мгла. Заруби себе на носу — никак я не отношусь к «голубым»! Во всех смыслах.
И опять я соврал, однако откровенничать на эту тему с Верунчиком больше не хотел. «Голубых» я недолюбливал. Но не за их сексуальную ориентацию, а за то, как вызывающе они выставляют ее напоказ, почти что рекламируя. Секс, независимо от ориентации, — личное дело каждого, и незачем о своих сексуальных пристрастиях бахвалиться на весь белый свет. Все-таки это еще и интимное дело.
В этот момент у столика появился официант Валера с моей порцией шурпы.
— Спасибо, Валера, — кивнул я и расплатился. — Достаточно?
Он глянул на деньги, кивнул.
— Заходите к нам еще.
— Всенепременно.
Официант скрылся за дверью в зал ресторана, и я поднялся из-за стола.
— Ты куда? А шурпа? — несказанно удивилась Верунчик.
Тогда я наклонился и сказал, глядя в глаза, полные недоумения:
— Верунчик, сегодняшним обедом и общением с тобой я сыт по самое некуда.
И провел большим пальцем по горлу.
Глава 3
Сев в «Жигули», я выехал со стоянки. И черт меня дернул принять участие в телевизионной викторине! Словно ее название «Кому повезет?» подтолкнуло лишний раз убедиться, что я действительно Везунчик! Если бы деньги представляли для меня особый интерес, давно махнул бы в Лас-Вегас, сорвал куш миллионов в двадцать на каком-нибудь электронном игровом автомате, чтобы никто подкопаться не смог к моему везению, и жил бы себе без бед, припеваючи… Но чувство самосохранения подсказывало, что так делать нельзя. Будто имелся в сознании предохранитель, запрещающий выделяться из общей массы, и над всем превалировало предчувствие — стоит проявить себя, как мной тут же заинтересуются. Нет, не пресловутые компетентные органы, а некто похуже, неопределенный, как ужас из детских снов, а потому неотвратимый. Поэтому я использовал свое везение по чуть-чуть: играл во всевозможные тотализаторы, стараясь в каждой букмекерской конторе появляться не чаще, чем раз в полгода; в казино, чтобы не засветиться в глазах персонала, срывал: банк исключительно на игровых автоматах, чаще «одноруких бандитах»; покупал билеты различных лотерей, опять же с невысоким призовым фондом… В общем, как я уже говорил, у меня имелся тысяча и один способ легкого и безопасного получения нетрудовых доходов средствами, не противоречащими, за редким исключением, Уголовному кодексу. Главное — не жадничать и не «светиться». Хотя мог позволить себе и квартиру с евроремонтом, и иномарку, а не «Жигули»… Да многое себе мог позволить, однако даже в ресторанах не шиковал, лишь изредка заказывая к обеду что-нибудь из деликатесов. Как красную икру с Верунчиком.
И все же долго так продолжаться не могло. Выигрывая время от времени в столь небольшом городке, как Холмовск, я рано или поздно обратил бы на себя внимание. Поэтому и решился поучаствовать в телевизионной викторине с относительно небольшим призовым фондом. Двадцать тысяч долларов должны были на год-два обеспечить меня безбедным существованием, а дальше можно и возобновить свою деятельность. С максимальной осторожностью.
В случае с викториной предчувствие опасности не сработало, и после разговора с Верунчиком я понял, почему. Слишком много общего между мной и Ремишевским если не по крови, то по духу. Тревожное предположение, с детства угнездившееся в сознании, что не я один такой в нашем грешном мире, обратилось в твердую уверенность. Я никогда не предпринимал попыток искать встречи с себе подобными — на подкорковом уровне сознания был уверен, что ни к чему хорошему это не приведет. Личность бунтовала и не хотела становиться одной из многих; хотелось быть в единственном числе и не менять уклад жизни. К сожалению, не только от меня это зависело… И напрасно я клял себя за то, что рискнул участвовать в телевизионной викторине. Из-за одного случая с выигрышем двадцати тысяч долларов на меня никто бы не обратил внимания. Каждую неделю таких счастливчиков с десяток по стране наберется, к тому же с выигрышами покрупнее. Так что наверняка заинтересовались мною давно…
Нехорошо засосало под ложечной. Что-то я упустил, недооценил. В том числе и ситуацию. Похоже, с предположением, что в Холмовске я смогу пробыть еще две-три недели, придется расстаться. Не пришлось бы, как в шпионских детективах, «рвать когти» немедленно.
Припарковав машину возле универмага, я вошел в магазин и купил адидасовские кроссовки. Если уж предстоит удариться в бега, то обувь должна быть добротной. Хотел купить еще неброские джинсы и пару футболок, но передумал. Если меня «пасут», то цель покупок станет очевидной. Никакое преддверие лета не оправдает их в глазах наблюдателя.
Бросив коробку с обувью на переднее сиденье, я отъехал от тротуара и только тогда почувствовал, что в салоне машины я не один. Поздно почувствовал — подвела в этот раз интуиция.
— Сиди спокойно, не оглядывайся, в зеркальце не смотри, — донесся с заднего сиденья хрипловатый мужской голос, и в затылок уперлось холодное дуло пистолета. — Руки от баранки не отрывай.
Непроизвольно глаза все же скосились на зеркальце заднего вида, но оно оказалось предусмотрительно отвернуто в сторону непрошеным пассажиром.
— Я сказал, не смотреть, — пожурил он. — Если, конечно, не хочешь, чтобы твои мозги по ветровому стеклу расплескались.
Первый испуг прошел, ив голове воцарилась холодная рассудительность. Психологи спецподразделения «Аз» и не тому учили, хотя полный курс я пройти не успел из-за отчисления. И я стал поступать по инструкции, предписывающей разговором отвлечь налетчика, рассеять его внимание, чтобы обрести шанс для маневра.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});