Читать интересную книгу На медленном огне - Синди Жерар

Она не обратила внимания на небольшую волну, поднявшуюся в груди, и покачалась на каблуках:

— Имейте в виду, у меня просто нет выхода, иначе я бы и разговаривать с вами не стала.

Он взвалил мешок на плечо и перенес вес на здоровую ногу:

— Попросту говоря, на самом деле вам моя помощь вовсе не нужна, поэтому я и не буду чувствовать свое присутствие столь насущным.

Почему-то ей захотелось улыбнуться.

— Вы правильно меня поняли.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Эй, Дарски, еще кое-что…

Он повернулся, вздохнув нетерпеливо.

— Да?

Она вздернула подбородок и поглядела ему прямо в глаза:

— Если вы назовете меня еще раз малышкой, — я отыскиваю ту самую лопату и закапываю вас в землю. Понятно?

Он улыбнулся неожиданно совершенно обезоруживающей улыбкой.

— Да, хозяйка, все понятно.

Она все еще пыталась побороть странное ощущение, которое теплой волной омыло все ее существо, когда он улыбнулся. Но в этот момент из леса выбежал Купер. Заметив Дарски, Лабрадор остановился. Он принюхался, издал приветливый лай, а затем ринулся к нему, радостно виляя хвостом, как будто встретил своего самого лучшего друга.

— Несчастный предатель, — пробормотала Джо.

Дрожа от холода, она направилась к главному зданию, чтобы принять душ и надеть сухую одежду. Лишь когда она согрелась и переоделась, Джо поняла, во что она влипла. На ее шее оказался еще один бездомный. Он был одинок и заносчив — и, пожалуй, стал совершенно ненужным осложнением в ее нелегкой жизни.

Адам… Она мысленно повторила его имя, вспоминая прикосновения его мускулистого тела под водой, о том, как темнели его глаза, когда он смотрел на нее.

Проклиная себя за свои собственные мысли, Джоанна быстро расчесала и собрала в косу пышные волосы и направилась к двери. Он может быть и Адам, но она не Ева. И это так же верно, как верно, то, что ад — это не рай.

Глава 3

Адам сделал в своей жизни немало сомнительных поступков. Но пожалуй, не многие из них повергали его в такое смятение, как решение остаться в пансионате «Тенистый уголок». Прошло уже несколько дней с того утра, когда он выудил некую Джоанну, которой следовало бы быть сержантом Тейлор, а он, перегнувшись через крыльцо домика номер 8 все пытался решить, что к чему.

Грызя ноготь, он в который раз убеждал себя, что остался здесь, потому что ему необходимо уединение, а не потому что ему понравилась рыжеголовая командирша, которая к тому же стала его временной хозяйкой.

Он здесь и не потому, что скрывается. Он никогда в своей жизни не скрывался. Ни от Вьетнама, ни от сотни гнусных назначений, ни от Энни. Это она сбежала — от него и от брака. И обе причины были вполне вескими.

В это утро, когда он вдыхал морозный чистый воздух, до сей поры ему неизвестный, его неудачный брак и жизнь в Детройте казались ушедшими в далекое прошлое.

Он положил очередную доску, и в памяти вспыхнуло недавнее: мертвый Фрэнк, лежащий на холодном полу винного магазина. Он постарался поскорее отделаться от этого видения, но взамен появилось другое: мальчик, его глаза полны боли и изумления, рука прижата к груди, как будто он пытается остановить поток крови из раны, сделанной пулей Адама.

Хотя утро было холодным, по его вискам заструился пот. Он вытер его нетвердой рукой и вновь повторил себе, что ни от чего не скрывается.

Но он неуклонно катится вниз, признал Адам устало. Клейпул был прав, Дарски сел и стал смотреть на озеро, вспоминая свой разговор с сержантом, когда он покидал Детройт.

Он заявил о прибытии в офис пятого полицейского участка сержанта Клейпула дребезжанием входной двери.

— Вы опаздываете, — сказал Джек Клейпул, не отрывая глаз от рапорта на столе.

Чувствуя, что босс напряжен, Адам похромал к стулу напротив его стола и почти упал на него.

— Эти чертовы штучки убьют тебя, — заметил он, имея в виду сигарету, которая постоянно свисала из уголка рта Джека.

Джек глубоко затянулся:

— Надо же чем-то заниматься. Но, по-моему, с тобой говорить о дурных привычках не приходится. Как твоя нога?

— Отлично. С ногой все отлично.

Тишина опустилась, как клубы сигаретного дыма. Адам ожидал, когда от обмена любезностями они придут к разговору, ради которого его вызвал Джек.

Снаружи маленького закутка, который детройтские полицейские насмешливо называли офисом Клейпула, беспрерывно звонили телефоны, рыдали жертвы, протестовали подозреваемые. На улице, пятью этажами ниже, протяжное завывание сирены отъехавшей по вызову машины постепенно исчезло вдали, перейдя в глухой стон.

Устав ждать, Адам наклонился вперед:

— Мы так и будем зря терять время — ты ведь вызвал меня по делу?

Джек раздавил сигару среди окурков в переполненной пепельнице.

— Адам, ты один из лучших помощников полицейских, в моем участке. Но ты к тому же и мой друг. Но именно как твой друг я желаю знать, как ты дальше намереваешься действовать?

Значит, вот куда дует ветер, подумал Адам устало, а Джек продолжил.

— За все годы службы удача не отворачивалась от меня. Я ни разу не терял напарника. Вы с Фрэнком работали вместе пятнадцать лет. Это немалый срок.

— Я уже слышал эту песню раньше, Джек, — ответил Адам, закрывая глаза и откидываясь на стуле.

— Нет, уж слушай дальше, парень, это лишь первый куплет. Мне очень жаль трогать тебя. Но рано или поздно горе проходит. Фрэнк был хорошим человеком. Хорошим полицейским. Мы оплакиваем его, нам его не хватает. Но ради бога, не превращай его смерть в часть своей жизни. Ты не виноват. Подумай, пуля эта могла бы стать и твоей. А если бы она не застряла в бедре, мы хоронили бы вас с Фрэнком вместе. Но выпала его очередь, и тут ничего нельзя поделать. Ну, а что касается мальчика, он был обречен на подобный конец. Не ты — так другой полицейский, кто-нибудь другой убил бы его.

Адам стиснул зубы и поглядел на разбитую плитку пола.

— Все мимо ушей, — пробормотал Джек, ища в кармане свое лекарство. Он кинул в рот таблетку, затем продолжил. — Черт подери, Адам. Уже два месяца прошло. Пора избавиться от этого чувства вины. Нельзя все время носить его в себе.

Он поднялся:

— Слушай, я в полном порядке. Сбереги свой запал и красноречие для какого-нибудь слабака, которому нужны душеспасительные проповеди. Дай мне задание. Я готов снова выйти на улицу.

— Черта с два! Погляди на себя. Ты не спишь. Ты, по-моему, и не ешь. Твои руки трясутся, а пока сумеешь вынуть револьвер из кобуры — просто выпустишь себе пулю в живот. Ты не несешь ответственности за гибель Фрэнка. Но я-то буду отвечать за то, что произойдет с твоим напарником, на шею которого я тебя в таком состоянии посажу.

— Тогда пошли меня одного. Мне нужно работать.

— Ты работаешь.

— Перебирать бумажки и рассыпать их — не моя работа.

— Ты скоро и этим не сможешь заниматься, если не возьмешь себя в руки. Я не смогу тебя все время защищать. Начальство смотрит на нас. Скоро мне начнут задавать вопросы. Уже поговаривают об увольнении в связи с неспособностью выполнять работу. Адам, это увольнение, после которого ты уже не сможешь вернуться.

— Моя нога в полном порядке, — сказал он отчетливо.

— Нога твоя не в полном порядке, да и не в ней проблема. Начальство хочет знать, как низко уже скатился суперполицейский Дарски. Они хотят знать, не обременяю ли я себя сломанной пушкой.

В первый раз с тех пор, как он вошел в офис, Адам поднял глаза на Джека и в упор посмотрел на него.

— Ты висишь на волоске, Адам. В таком состоянии я не могу выпускать тебя на улицу, и ты это отлично знаешь. Погляди на меня, — скомандовал он, нарушая тишину: — Или ты снова пьян?

Вопрос был справедливым. Он даже не имел права сердиться на Джека:

— Нет. Я не пьян.

Джек потянулся в карман за новой сигаретой:

— Как давно ты не пил? Лет десять?

— Одиннадцать, может быть, на месяц меньше или на месяц больше. На месяц и двадцать два дня.

— О пьянстве меня тоже спрашивали, — тихо сказал Джек.

— Хватит болтать, Джек. Мы с тобой сами большие начальники и знаем, как решать наши проблемы.

— Я рад, что ты так думаешь. Потому что сейчас самая моя большая проблема — это ты, и думаю ее любым образом решить. — Джек глубоко затянулся. — Я продлеваю твой отпуск. Начиная с сегодняшнего дня, Адам, у тебя еще месяц отдыха. У меня нет иного выхода — да и у тебя, похоже, тоже.

Адам физически ощущал, как бледнеет его лицо, словно рана, из которой вытекла кровь. Напряжение, которое охватило его, можно было преодолеть лишь потому, что они с Джеком много лет были друзьями.

— Если ты отберешь у меня работу — ты отберешь у меня все.

— Я стараюсь спасти тебя для работы. Если бы ты был в состоянии размышлять разумно, ты понял бы это. — Джек заколебался. Затем нанес последний удар. — Ты должен отдать мне значок и оружие…