Дверь открыла роскошная женщина, на вид значительно моложе Вениамина Петровича.
— Вы к кому, папаша?
Вениамин Петрович смутился от такого великолепия и решил, что не туда попал, вряд ли эта интересная дама ищет мужей.
— Извините, я, наверное, ошибся! Мне к Лидии Михайловне.
— Это я. Вы от Григория Алексеевича?
— Да. Бунин Вениамин Петрович. Холост.
— Ах, какие прелестные цветы! — Лидия Михайловна прижала букетик к груди. — Мой любимый цвет — вечерних сумерек! Проходите! — хозяйка пропустила его в прихожую, коснувшись грудью плеча.
Бунин отметил: „Грудь великовата! Ставим минус.“
Он повесил ковбойскую шляпу, снял туфли, надел тапочки, чтобы не пачкать паркет, и вошел в гостиную.
Да, обстановочка была будь здоров! Не то что у генеральши. И пахло приятней, чем у санитарки. Тут были настоящие вещи. Вениамин Петрович не понимал в антиквариате, но почувствовал: кругом большие деньги. На стене висели две картины, сколько стоило нарисованное он понятия не имел, но судя по золоченым рамам, в такую оправу ерунду не вставят.
Книг было без счета! В новеньких незапятнанных переплетах, они стояли ровными рядами, как на параде. Стол ломился от вкусных вещей, непонятно где купленных.
Чувствовалось, у хозяйки неплохие связи, но сама готовить не любит. Поэтому Бунин сначала мысленно поставил плюс, но, подумав, добавил минус. Они друг друга взаимно уничтожили.
Гости, шесть пожилых мужчин в возрасте, смотрели друг на друга подозрительно, ели много и молча. Без сомнения это были соперники. „Старье!“ — подумал Бунин и принялся за еду, наверстывая упущенное. „Женюсь — не женюсь, а поесть надо, пока эти хамы все не сожрали!“ Наевшись, кавалеры начали друг перед другом выпендриваться. Один порол какую-то чушь, намекая на связи с большими артистами, называя их небрежно Владька, Генка, Алка. Получалось, что он родной брат то ли Розенбаума, то ли Боярского. Второй, пришептывая и хитро улыбаясь, завел разговор о политике, вдохновенно рисуя мрачную картину того, что нас ждет. Третий, заикаясь, читал свои мерзкие стишки. Четвертый, бывший циркач, сделал стойку на голове и упал ногами на стол. Пятый схватил гитару и начал играть, а шестой сразу запел. „Они что, в паре будут жениться?“ — удивился Вениамин Петрович. Наконец, Лидии Михайловне надоели эти показательные выступления, она включила магнитофон и потащила Бунина танцевать.
Он неуклюже начал перебирать ногами, забыв, как это делается. Неожиданно для себя поймал ритм и задергался вполне даже прилично. Завершив танцевальную композицию сложным элементом падения на колени, Бунин, тяжело дыша, усадил партнершу на диван. Спину приятно щекотали завистливые взгляды гостей. Бунин разошелся, выпил шампанского, вспомнил несколько восточных тостов, показал пару фокусов. Лидия Михайловна хлопала в ладоши. Вениамин Петрович понял: его шансы растут.
Гости начали прощаться. Лидия Михайловна проводила всех до дверей, по дороге шепнув Бунину, чтобы он задержался.
— Ну вот, мы, наконец, одни, — сказала Лидия Михайловна, переставляя принесенные Буниным хризантемы из одной хрустальной вазы в другую. Погасив огромную люстру, включила торшер, и все стало розовым. На колени Лидии Михайловны прыгнул сиамский кот с красными глазами алкоголика, и они замурлыкали:
— Про вас говорят, вы — Дон-Жуан!
— Врут!!! — испугался Вениамин Петрович.
— Нет, нет! Разбиватель женских сердец! Для вас очаровать слабую женщину — пустяки!
— Ложь! — отрезал Бунин. — Клевета!
— Не скромничайте! Вы к каждой находите подход! Мне подарили сиреневые хризантемы — мой любимый цвет!
— Я не знал! — оправдывался Вениамин Петрович.
— У меня и халат такого же цвета. Хотите надену?
— Не надо! Простудитесь!
— Никогда! Кровь у меня горячая! — Лидия Михайловна вышла в другую комнату, оставив дверь открытой.
Бунин внимательно оглядел комнату. Мебель старинная, но удобная, потолки высокие, воздуха много. Копейки, судя по всему, считать не придется. Здесь хотелось жить.
Лидия Михайловна в сиреневом халате села напротив Бунина, закинув ногу на ногу.
Халат распахнулся, обнажив ногу до того места, покуда нога была хороша.
— Итак, я вас слушаю, Веня. Вы верите в любовь с первого взгляда?
— В каком смысле? — осторожно спросил Бунин.
— Ну вот вы увидели меня и почувствовали — это то, что нужно, и без меня вам жизни нет.
— Почувствовал. Но при соблюдении определенных условий. Хотелось бы задать ряд вопросов, чтоб потом не было недоразумений. Вы извините, пустая формальность, — он достал записную книжку. — Курите, пьете?
— Не курю, пью слегка, по настроению.
Вениамин Петрович поставил галочку.
— Готовить постное умеете?
— В общем да, но у меня человек в магазине, так что хорошие продукты всегда будут и возиться не надо.
— М-да, — Бунин поставил вопросительный знак. — Жилплощадь ваша мне по душе.
Район хороший. Горячая вода регулярно или когда как?
— Регулярно.
— Ставим галочку. Ну, личные сбережения, конечно, имеются?
— Вы же видите! — Лидия Михайловна обиженно поджала губы.
— Виноват, пошутил. И у меня на черный день накопилось. Если сложим…
— Получится славный черный денек! — Лидия Михайловна захлопала в ладоши, отчего халат разошелся, но она не стала поправлять, ободряюще улыбаясь Бунину.
Вениамин Петрович попробовал отвести глаза от вполне приличных коленей, но не мог, точно также как от бородавки Ирины Сергеевны. Вроде и смотреть неудобно, но и глаз не отвести.
— Ну что сказать про себя, — он скромно потупил глаза, чтобы не видеть ноги невесты. — Как честный человек скажу правду. Я храплю.
— Знаю, птенчик мой, знаю. Храпите на здоровье, я сама этим балуюсь.
— Вы тоже храпите? — обрадовался Вениамин Петрович.
— Слегка, — Лидия Михайловна кокетливо повела плечами. — К тому же многие мои мужья похрапывали, я привыкла. Даже соскучилась по этому.
— Прекрасно! — Бунькин поставил жирную галочку. — Я сразу почувствовал в вас что-то родное!
— Когда свадьбу сыграем и кого позовем?
— Сначала узнаем друг друга поближе, а там глядишь…
— Ах! Узнаем друг друга поближе! Мне кажется, я знала тебя всю жизнь! — Лидия Михайловна пересела в кресло и ее рука обвилась вокруг шеи Бунина.
— Я имею в виду, надо сверить наши привычки! Что-то совпадает, а что-то нет.
Уберите руку. Давайте начистоту. Вы сколько сахара кладете в чай?
— Три ложки, дорогой, три ложки! — Лидия Михайловна положила голову Бунькину на плечо.
— А я две! — Вениамин Петрович высвободился. — Вы будете по привычке сыпать три, а я люблю две! Скандал! Развод!
— Буду класть две. Могу вообще не класть, — пальцы Лидии Михайловны поползли по лицу Бунина. Вениамин Петрович что-то хотел спросить про форточки, но тут губы Лидии Михайловны коснулись его шеи. Бунин выронил записную книжку, забыто обхватил будущую супругу, и та прижалась так, что Бунину стало страшно. Он вскочил и, задыхаясь, сказал:
— На сегодня достаточно. Дадим нашим чувствам окрепнуть. Я пошел.
— Как пошел?! Куда это ты пойдешь из дому? Венечка, оставайся! Не пущу! — Лидия Михайловна встала в дверях. — Только через мой труп!
Бунин попробовал протиснуться, не тут-то было!
— Лидия Михайловна, вы странная! Другие меня провожали с хлебом и солью, а вы предлагаете через ваш очаровательный труп! Позвольте уж мне пройти!
— Хоть один поцелуй!
— Где один, там второй! Я не привык целоваться в первый же вечер! К тому же в нашем возрасте не надо этим злоупотреблять!
— Нет, нет! Наоборот! Будем злоупотреблять! Сколько нам еще осталось! — Лидия Михайловна попыталась схватить Бунина, но тот увернулся.
— Если выпустите — поцелую, — Вениамин Петрович решил схитрить.
— Ладно. Только по-честному! — Лидия Михайловна набрала воздуха и впилась таким поцелуем, будто всю жизнь томилась в монастыре. Бунькин стал постукивать по спине, наступил на ногу, наконец, начал сжимать ее шею, только тогда она оторвалась от его губ.
— Ах! — вздохнула Лидия Михайловна, — какая сладость!
Бунин привалился к стене, хватая ртом воздух: „Воды! Воды!“ Лидия Михайловна принесла бокал шампанского: „За наше счастье!“ Очухавшись, Вениамин Петрович поспешно надел ковбойскую шляпу и попытался открыть замок.
— На себя и влево, — направляла Лидия Михайловна, поглаживая его спину. — Какой ты крепенький! Так я могу надеяться?
— Сразу ответ дать не могу, — Бунин злился, не справляясь с антикварным замком с ручкой в виде рассвирипевшего льва. — И замок у вас плохо открывается! Надо все взвесить. Женитьба — серьезный шаг. Это вам не развод.
— Пусти, — Лидия Михайловна одним движением распахнула дверь. — Тут дело привычки. Научишься открывать в момент.