плачевном существовании?» Она была никем, абсолютной неудачницей. Ни семьи, ни работы, ни денег, ни будущего. Вся её жизнь свелась к имени, дате и клочку бумаги…
Испытание.
«Урсула, ты идиотка».
— Я прошу об испытании, — выдохнула она ему в шею.
На прекрасных чертах его лица промелькнуло удивление, клыки скрылись.
— Что ты сказала?
— Испытание, — твёрже повторила Урсула.
Всё ещё прижимая её к стене, он стиснул зубы.
— Да ты издеваешься, — его глаза вернулись к изумрудно-зелёному цвету, и он снова забормотал на том странном языке. Его слова завораживали Урсулу, успокаивали её бешено бьющееся сердце. Странное ощущение спокойствия заполнило её тело, пока мир вокруг не начал меркнуть.
Глава 4
Урсулу разбудил какой-то гул, и она приоткрыла глаза. Звук становился громче по мере того, как она вытаскивала себя из густого тумана сна. Её голова пульсировала, приглушая органы чувств, но вокруг ощущалось движение — проблески белого и синего в темноте. На мгновение она задалась вопросом, вдруг это дорога в загробную жизнь, но резкая боль в голове намекала, что она ещё не отделалась от мирской суеты.
Когда её зрачки сфокусировались, она увидела, что Кестер сидит рядом с ней. Теперь на его лице не осталось крови, нос уже не выглядел сломанным. Руки сжимали руль. «Чёрт, чёрт, чёрт».
Единственное логичное объяснение такого быстрого исцеления… Урсула колебалась даже думать о таком. Возможно ли, что прошёптанные им слова исцелили его руку и сломанный нос? Могла ли это быть магия?
Если так… если он мог творить заклинания… то она не хотела думать о том, на что ещё он способен. Урсула снова зажмурилась, пытаясь вернуть себе контроль. Нет. Магии не существует. Её сегодня лихорадило, и какой-то псих её похитил.
К сожалению, эта мысль тоже не особо успокаивала.
Кестер сосредоточился на дороге перед ними. Из радио орала попса, и эти звуки били по её раскалывающейся голове. На обочине мелькали синие дорожные знаки. Трасса М4.
Плюс: она жива. Минус: её похитил мужчина, пытавшийся присвоить её душу. Урсула не знала, что это означает, но вполне вероятно, что тут подразумевалось убийство.
— Куда мы едем? — выдавила она.
Взгляд Кестера лениво скользнул к ней.
— Ты запросила испытание, хотя я понятия не имею, откуда ты об этом узнала, поскольку ты вообще больше ничего не знаешь.
— Это было в записке, которую я написала самой себе, — Урсула глянула на свою правую руку, наручниками прикованную к ручке пассажирской дверцы. — Где происходит испытание? И что это такое?
— За пределами Лондона.
— Классно объяснил, — понятно, он не будет услужливым с деталями. С чего бы, если он собирается её убить? — Моя соседка по комнате, Кейти, будет волноваться обо мне. Она позвонит в полицию.
— С этим разберёмся потом.
Урсула снова покосилась на наручники. Это не были привычные оковы. Выглядело всё так, будто её запястье обвивал золотистый круг света. Выглядело почти как… магия. От этой мысли у неё скрутило живот.
Светящиеся глаза Кестера, её собственные способности с огнём, загадочные нападения, заклинание исцеления, наручники, сделанные из света… Всё сложнее убедить себя, что магии не существует, и тем не менее, Урсула очень не хотела становиться частью этого безумия. Она со своей нормальной жизнью-то едва могла справиться. «Пожалуйста, верните меня к нищете и безработице».
Наручники не обжигали её, но кольцо света держало её запястье в каком-то силовом поле. Неестественность этого зрелища сдавливала её грудь, наполняя ощущением ужаса. Если такие штуки существовали… наряду со светящимися глазами и пылающими руками… то чего ещё она не знала о мире? Урсула с трудом сглотнула, всё ещё пытаясь высвободить своё запястье.
— Это что такое, чёрт возьми?
— Я не могу допустить, чтобы ты выпрыгнула из машины, пока я за рулём. Ты непредсказуемая, о чём сама услужливо сообщила мне ранее.
Урсула ощутила, как внутри неё начинает тлеть теперь уже знакомый жар и гнев, словно её тело знало, что делать. Она хотела сжечь эту штуковину.
— Ты не сумеешь их сжечь, — бесстрастно продолжал Кестер. — Они не восприимчивы к адскому пламени.
Если для этого испытания Урсула должна быть в наручниках, то что-то ей уже не хотелось в таком участвовать. Если так подумать, испытания редко бывают весёлыми. В её разуме всплыла фраза «испытание огнём», и ей резко захотелось рывком выбраться из машины, кувырком прокатиться по дороге и убежать в тёмные поля. Надвигающаяся угроза бродяжничества, о которой она ранее переживала, уже не казалась такой страшной, как этот кошмар.
Урсула сердито посмотрела на Кестера, и её пульс участился.
— Ты можешь хотя бы сказать мне, я сохраню свою душу?
— Может быть. А может, и нет. Смотря как ты себя покажешь.
Супер. Её сердце бешено стучало, и Урсула осмотрела салон машины, ища оружие. Обивка была из тёмно-красной кожи, дополненной хромом и деталями свинцового цвета. GPS был выключен, но Урсула видела, что спидометр показывает больше 160 км/ч. Они стремительно неслись по трассе М4. Даже если она сумеет освободиться, её тело разлетится на куски, когда она выбросится из машины.
— А ты не слишком газуешь? — спросила она, чувствуя, как во рту пересыхает.
— Мы спешим. Кроме того, это Лотус. Такие машины не созданы для медленной езды.
По радио заорала очередная попсовая песня — Хьюго Моудс, выводящий что-то фальцетом. Песня раздражала, банальность музыки так резко контрастировала с её нарастающим страхом. Певец продолжал завывать, а Урсула едва могла мыслить нормально.
Но может, ощущение нормальности могло её спасти. Может, если она заставит Кестера увидеть в ней человека, а не просто жертву, то он ей посочувствует. Разве не такой совет давали родителям похищенных детей? Показать человечную сторону, подёргать за струны души.
У Урсулы сложилось странное ощущение, что у Кестера нет человечной стороны, но попробовать-то стоило. Ей только исполнилось восемнадцать, и она не готова умирать, толком ничего не сделав в жизни. Она сделала вдох, успокаиваясь.
— Хьюго Моудс. Как там называется его группа? «Четыре пункта»? — она показала на радио, стараясь сохранять ровный тон. — Видимо, тебе нравятся мальчиковые группы.
— Я бы их так не назвал, — рявкнул он. — Они сами играют на инструментах.
Урсула сжала кулаки так сильно, что ногти впились в плоть. «Это не сработает. Я не могу вести светские разговоры о музыкальных группах, когда меня вот-вот убьют». Она кипела от горячей злости. Плевать ей на «Четыре Пункта». Зато не плевать на то, что её похитили против её воли, и ей хотелось втоптать дурацкое богатенькое личико Кестера в асфальт. Может, её жизнь и жалкая, но Урсула не была готова с ней