и обида постоянно точили её изнутри, не давая возможности забыть недавние события.
Серёжа вёл себя, как ни в чём не бывало, будто и не было вовсе никакой ссоры между ними. Всё свободное время он крутился у кроватки с младенцем и восторженно восклицал:
— Ирина, посмотри какая она миленькая, такая крохотная, а уже открыла глазки и смотрит на меня! Мне кажется, она все видит!
— Не видит она ещё ничего! — раздражённо отвечала Ирина. Излишняя суетливость мужа действовала ей на нервы.
— Доченька моя, моя принцесса! — не обращал внимания на слова жены Сергей. — Ты не возражаешь, если мы назовём нашу девочку Катей? Мне кажется ей это имя очень подойдёт.
— Хорошо, давай Катей, — равнодушно соглашалась Ирина, не чувствуя никакой привязанности к дочери. Изо дня в день, она старательно и добросовестно исполняла свой материнский долг: стирка, глажение, уборка, вот только никакого удовольствия это не приносило. Домашняя рутина затягивала в круговорот и становилась не выносимой. Бессонные ночи окончательно выбили её из сил. Жизнь казалась серой и беспросветной, совершенно бессмысленной. Материнство не принесло ей той радости, о которой она мечтала, ещё несколько месяцев назад, будучи в интересном положении. Вся литература о правильном и здоровом воспитании малыша, старательно приобретённая на последних месяцах беременности, пылилась на полках и казалась не нужной. Интерес к жизни угасал.
Серёжа спокойно относился к такому поведению жены, списывая всё на женские капризы. Он задумался о серьёзном недуге, только после разговора педиатром. Участковый врач обратила внимание на странное поведение Ирины. Это ее насторожило и навело на определённые мысли. Сделав незаметно знак Сергею, она стала подробно расспрашивать о пациентке. Не замечал ли он каких-либо странностей в ее поведении? Выслушав мужа, доктор сделала заключение, что Ирина серьёзно больна и нуждается в срочном лечении. Диагноз послеродовая депрессия, ни о чём серьёзном Серёже не говорил, но слова медработника заставили задуматься, и он вынужден был с нею согласиться.
Ирина почувствовала, как у неё открылось второе дыхание. После лечения ей заметно стало лучше, появился интерес к жизни. Она как будто пробудилась после долгого зимнего сна. Впервые после долгих месяцев серости и одиночества, ей захотелось изменить свою жизнь, наполнить её смыслом и наверстать упущенное время. Она женщина и не смотря ни на что, должна создать атмосферу уюта и покоя у себя в доме, окружить лаской и заботой своих самых близких и родных людей. Теперь она точно знала, что ошибку могут совершить все, но не всё можно исправить в этой жизни, а потерять то дорогое и единственное, что у тебя есть, так просто!
Только сейчас она по-настоящему оценила любовь и заботу мужа. Все эти месяцы он находился рядом и исполнял свой отцовский и супружеский долг. Он терпеливо сносил внезапный приступ гнева любимой супруги, который заканчивался слёзным рыданием и упрёками в его адрес. Где-то в глубине души он понимал, что сам довёл Ирину до такого состояния и теперь ради маленькой Кати, в которой души не чаял, нужно заставить Ирину вернуться к нормальной жизни. Подрастающей девочке нужна здоровая мать.
Обстановка в семье заметно улучшилась, больше не было слёз и упрёков. Ирина не вспоминала мужу ту неприятную предновогоднюю историю, и он был за это ей искренне благодарен. Любовь и гармония вернулись в этот дом. Ирина, как и прежде, просыпалась счастливой и уверенной в себе женщиной. Взаимоотношения между супругами напоминали тот конфетно-цветочный период беззаботной холостяцкой молодости.
В один из воскресных дней молодые супруги нежились в постели, довольствуясь теми малыми крохами времени, что у них были, пока Катька мирно сопела носиком в своей кроватке. Разговоры шёпотом о ближайших планах на будущее плавно перешли к самому личному и сокровенному. Сергей, окрылённый самыми нежными чувствами к жене, вдруг вспомнил, что у него в роду — были двойняшки. И вовсе не исключается тот факт, что у них с Ириной могут родиться близнецы и совсем неважно, мальчики или девочки.
Эта бредовая идея Серёжи о малышах-близнецах, заставила Ирину вспомнить о том, что она так тщательно старалась забыть и стереть из своей памяти. Теперь мысли о брошенной девочке не покидали её. Оставаясь наедине с собой, она всё чаще задумывалась о своём поступке. Девочка не выходила у неё из головы.
Сам того не подозревая, какую боль он причиняет жене, Сергей в последнее время очень часто заводил разговор на эту тему.
— Ещё один ребёнок только укрепил бы наши семейные отношения, — говорил он. Ирина даже не хотела слушать на эту тему. У неё на это были свои причины.
Ирина прислонилась к холодным железным прутьям высокого забора. Уже целый час она стояла неподвижно, не чувствуя холода и редких капель дождя. Сильный ветер время от времени трепал густые пряди её длинных волос. Ее внимание было приковано к маленькому детскому пятачку игровой площадки.
Младшая группа детдомовских воспитанников осуществляла прогулку на свежем воздухе в сопровождении двух работников. Сбившись в кучу, дети неподвижно стояли под деревянным навесом. Самые маленькие пытались потрогать товарищей в неповоротливых куртках. От прикосновения те теряли равновесие, и вся группа один за другим начинала падать по цепочке. Выругавшись, воспитательницы нехотя доставали руки из карманов и приступали ставить детей на ноги. Хныкающие колобки на коротких ножках продолжали интересоваться окружающим миром: то задирали головы, то пытались толкнуть соседа, то пытались убежать. На радость воспитателей дождь усилился — прогулка подошла к концу. Детей построили по двое, колонна медленно двинулась к зданию. Самым поразительным для Ирины было, то что никто из детей не просился на руки. Слышалось только жалобное хныканье, но ни один из маленьких воспитанников не протянул свои ручки к взрослому.
Две недели Ирина ездила в другой конец города, чтобы неприметно, на безопасном расстоянии постоять у облезшего забора и понаблюдать за детьми. Каждый раз она пристально всматривалась в лица воспитанников. Из-под вязаных шапочек и туго затянутых шарфиков, торчали только маленькие носики, к тому же, дети не стояли на месте и постоянно двигались, а это усложняло задачу. Как ни всматривалась Ирина в эти сиротские лица — знакомых родных черт так не находила. Она точно была уверена, что её дочери здесь нет. Означало ли это, что ее девочку усыновили? Об этом она с уверенностью думать не могла, ведь ребёнка могли отправить