Читать интересную книгу Путь к звёздам - Олег Верещагин

   И Вовка решил его не торопить. Хотя Мелкий ещё и задавал вопросы - один за другим, и почти ни на какой Вовка не мог ответить. От этого было досадно, он хотел гаркнуть... но потом сказал в ответ на очередной вопрос - честно сказал и чуть виновато:

   - Мелкий... я ничего этого не знаю. Придём... домой - открой энциклопедию, там есть такая. И смотри, что есть что.

   Мелкий не стал насмехаться, даже в глаза у него насмешки не появилось. Он только озабоченно спросил:

   - А этот... ток? Батареи кончатся.

   - Ещё найдём, - обнадёжил Вовка, поправляя автомат на бедре. - Или печку разыщем, про которую я говорил.

   Мелкий счастливо улыбнулся и сунулся к новой картине, даже пальцами по ней поводил - там был какой-то ручей посреди луга, несколько камней, между которыми пробивалась струйка воды. И всё. Вовка хотел отойти... но не отошёл, остался стоять, тоже разглядывая картину.

   - Вовка, - Мелкий пошевелил губами, продолжая разглядывать картину. - А это будет ещё... когда-нибудь? Снег же... он прекратится и растает? Ведь солнце-то... оно не погасло же, а значит... должно же... Ну пусть я уже старый буду, пусть! - он умоляюще посмотрел на Вовку, как будто от него всё и зависело. - Но чтобы хоть тогда...

   Прекратится, растает, подумал Вовка. Может и так. И что потом? Будет болото. Серая, раскисшая, стерилизованная годами мороза мёртвая земля, на которой никогда уже ничего не взойдёт. Бурые ручьи с ядовитой пеной. Мёртвые моря и океаны. Чёрные и серые палки-деревья с отслоившейся мокрой корой, склизкой и неживой, медленно гниющие под лучами солнца.

   Нет!!!

   - Будет, конечно, - сказал он вслух. - И снег прекратится, и вообще... Может, даже скоро, кто ж знает? Завтра проснёмся - а солнце того... выглянет. Это ведь каждый день может быть, тут главное ждать. Ну и верить, что... ну, ты понимаешь...

   Он говорил и чувствовал, что сейчас расплачется. А плакать было нельзя, и он говорил, пока Мелкий, успокоенный словами Вовки, не кивнул весело и не повернулся опять к картине.

   Тогда Вовка повернулся и отошёл к окну - сбоку, конечно. Посмотрел в небо - бурое и рыжее, клочковатое, бурное. Зажмурился, вызывая в памяти - всей силой её - тёплое солнце, рыжее вечереющее солнце над диким пляжем, над коричнево-золотым песком, над серебряной водой. И попросил: "Вернись. Пожалуйста. Если надо, что бы я... пусть, только пусть Мелкий сначала подрастёт, чтобы он не маленький один остался... и я тогда - пусть... А ты вернись. Пожалуйста, вернись. Не ко мне. Я не за себя. Я тебя помню. Мелкий не помнит. У него нет солнца даже в памяти. Вернись, родненькое!!!"...

   А потом он ощутил запах.

   Его тонкая, но сильная волна пришла снизу, с улицы...

   ...Вовка не курил. То есть, до всего, что случилось, он как раз ещё как курил - начал в десять лет, потому что хотелось попробовать и ещё чтобы показать, что он не боится этих придурочных надписей в пол-пачки, что "курение убивает". Но потом оказалось, что курение и правда убивает. И не разным там раком-сраком. Просто курящий не так внимателен и быстр, как некурящий. И его легче выследить - по бычкам, по пеплу, да просто по запаху. Выследить - и убить. Всё было просто. Поэтому он курить бросил. Может, это было ещё одной из причин, по которым он остался жив?..

   ...Он мгновенно открыл глаза - по улице от угла шли люди.

   Цепочкой.

   И первое, что увидел Вовка - сразу, это бросилось ему в глаза - были торчащие над плечами идущего первым мужика синеватые палки.

   Отрубленные человеческие ноги - ступнями вверх...

   ...Вовка никогда не ел человечины. Честно говоря, он не думал - почему так получилось, и стал бы он её есть, "если что"; просто ему повезло с едой. А так он отлично понимал, что для многих выживших именно человеческое мясо станет самой доступной пищей. Людоедов он видел много раз, когда город ещё как-то жил, и многих убил - низачем, повинуясь какому-то тёмному глубинному инстинкту, повелевавшему таких уничтожать. И из страха перед судьбой, чуть не постигшей его самого. Но так далеко в город они не заходили никогда с самого начала сильных снегопадов.

   И Вовка понял, с чем это связано. Там, откуда они пришли, пищи не осталось. Наверное, уже никакой. Ни молчаливой в заброшенных супермаркетах, ни разной блеющей-кудахчущей... ни той, которая просит, чтобы её не ели.

   Вовка не был настолько развит, чтобы делать серьёзные широкие выводы и обобщения - но он был наблюдателен и умён от природы. Он давно заметил, что быстрей всего скатывались до самых ужасных дел, до того же людоедства, те, кто во время мира гордо назвал себя "средним классом" - разные-всякие офисные работники и "предприниматели", свысока посматривавшие на остальных. Возможно, дело тут было - Вовка не задавался этим вопросом серьёзно - в изначальном аморализме их деятельности? Бессмысленная работа всегда аморальна по сути своей... Какой-нибудь пьянчуга-работяга сопротивлялся озверению куда дольше и намного успешней, чем такие; собственно, они и не сопротивлялись толком, они "приспосабливались", и этим в своих глазах полностью обеляли себя.

   Правда - только в своих. И сейчас Вовка был практически уверен, что эта банда покинула какое-нибудь уютное загородное "гнёздышко", изгнанная оттуда голодом...

   ...Их было с десяток, все в снегоступах - тепло одетые мужики с оружием впереди, бабы - тоже с оружием - сзади, с ними несколько детей, в том числе - малышей на руках. У некоторых детей, постарше, тоже было оружие. Они двигались по улице, как настороженные бесшумные животные - опасные безжалостные хищники.

   Вовка вдруг подумал, что ещё не так давно они все были самыми обычными людьми. Может, даже никакими менеджерами не были они. Вон тот, может, мобильниками торговал. А вон та училкой была. А вон тот пацан ходил себе в школу...

   Точно. Ровно десять штук. Трое мужиков, три бабы. Четверо детей. У троих детей стволы. Один грудной, кажется - в "кенгуровке" болтается.

   Такой большой компании людей Вовка не видел уже очень давно. Да и сейчас... какие они люди-то?

   Если бы они не были людоедами, Вовка, может даже, вышел бы к ним. Или во всяком случае попытался бы заговорить из укрытия, узнать - кто, что...

   - Что делать, Вовка?

   Мелкий, оказывается, стоял рядом - тоже чуть сбоку, в тени. Конечно, всё он уже увидел. И теперь смотрел на Вовку - требовательно, немного испуганно, но пристально. Держал оружие наготове. И был немного бледный.

   - Пропустим, пусть уходят... - не сказал, а предположил Вовка. Мелкий посмотрел на улицу. Провёл языком по обветренным, примороженным немного губам. И сказал:

   - Они же людей едят. Вовк... их убить надо.

   Он сказал это просто, ясно и безыскусно. Как говорил "мне в тубзик" или "я есть хочу". Его слова не оставляли никаких сомнений я ясности и искренности намерений.

   - Их много, смотри, - Вовка хитрил, испытывал младшего. Мелкий покусал тёмную корочку на губе:

   - Ну... они ещё кого-нибудь съедят так. Вовка, убить их надо.

   - И ты будешь убивать? - настаивал Вовка.

   - Я... я буду, - решительно ответил Мелкий. И добавил: - Надо же ведь...

   Вовка натянул ему на голову капюшон и сказал резко и тихо:

   - Слушай тогда, что будем делать.

* * *

   Группу врагов, идущих цепочкой без дозоров с тыла и флангов, атаковать лучше всего сзади. Так, чтобы они как бы уходили от тебя. Но не совсем сзади, а - сзади и справа. Если напасть просто сзади, то один-два последних прикроют собой остальных. А если стрелять сзади-справа, то перед тобой будет как бы густая линия мишеней, даже сплошная их стена - когда атакуешь сбоку, то так не получается, надо водить автоматом, многие успевают спрятаться. И ещё, когда ты атакуешь так, то ответный огонь враги не могут открыть сразу - им надо развернуться или через правый бок (долго), или через левый (рискуя уложить кого-то из своих). А если есть кому подстраховать огнём чисто справа - то и совсем хорошо.

   Вовка не был уверен, что Мелкий хоть раз в жизни стрелял по живым мишеням. Точнее - был уверен в обратном. Но в конце концов, Мелкий нужен просто для страховки. Пусть хоть в небо стреляет, если уж так.

   Города эта банда не знала, было заметно сразу. И была обречена несмотря на свой численный перевес и вооружённость.

   Вовка не горел желанием стрелять в детей. Но он отчётливо понимал, что это не дети, а - детёныши. У человеческого мяса есть ужасное свойство: тот, кто его попробовал хоть раз по доброй воле - становится каннибалом-наркоманом, если так можно сказать. Дороги назад нет. Вернее - есть... в обществе, где такое надо скрывать и от такого можно лечиться. Долгая и трудная дорога.

   А тут - какая дорога? И зачем, если у старшего стаи такой запасец на рюкзаке? Да и в рюкзаках, конечно, хватает всякого. Нашли кого-то и убили? Или своего прикончили? Нет, в таких случаях первыми убивают детей, а если дети с ними - значит, кто-то им попался.