Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До службы в Корее я никогда не бывал за пределами Соединенных Штатов Америки, и та нищета, которую увидел в этой стране, оказалась для меня совершенной неожиданностью и открыла глаза на истинное положение вещей. Я вырос в бедности, но у нас всегда было достаточно еды, многие же корейцы буквально жили впроголодь. Им ежедневно приходилось бороться за жизнь, а надежды на улучшение не было никакой. Там я сильнее, чем когда-либо раньше, понял, как мне повезло родиться американцем. До тех пор я воспринимал как должное все возможности и блага, предоставляемые нашей великой страной. В тот момент я решил, что больше никогда не совершу подобной ошибки.
На базе ВВС Осан солдаты могли использовать свое свободное время одним из трех способов: 1) напиваться, 2) заниматься образованием или 3) изучать боевые искусства. Пить я никогда не любил, академические занятия не были моей сильной стороной, поэтому изучение боевых искусств показалось мне наилучшим времяпрепровождением.
Дзюдо являлось единственным из боевых искусств, о котором я хоть что-то знал, поэтому я записался в секцию дзюдо на нашей базе. Мне было интересно научиться чему-то такому, что пригодилось бы мне в полиции, куда я хотел поступить после службы в армии.
Однажды на второй неделе моих занятий дзюдо я боролся с парнем. Он выполнил бросок, но я приземлился не на спину, а прямо на плечо. Я услышал противный хруст, и мое плечо пронзила страшная боль. Несмотря на то, что мы боролись на татами, в результате этого неудачного падения я сломал ключицу.
Спустя несколько дней я с рукой на перевязи отправился прогуляться по деревне Осан с ее соломенными хижинами и убогими лавчонками. В воздухе стоял резкий запах кимчи — капусты с чесноком, — настолько сильный, что в узких улочках он едва не валил с ног.
Проходя по деревне, я внезапно услышал яростные крики и увидел, как над холмом, подобно марионеткам, то и дело появляются и пропадают головы людей. Мне стало любопытно, и я решил посмотреть, что гам происходит. Там оказались несколько корейцев, одетые во что-то наподобие белых пижам. Они подпрыгивали и выполняли удивительные удары ногами. Никогда раньше я не видел таких потрясающих движений и не мог поверить, что человеческое тело способно на такое. Я простоял больше часа, наблюдая за молодыми людьми и дивясь их мастерству. Мне хотелось спросить корейцев, как называется этот вид боевых искусств, но не решился их прервать.
Вернувшись на базу, я рассказал мистеру Ану, нашему тренеру по дзюдо, о том, что видел.
— Как называется этот вид боевых искусств? — спросил я его. — Я никогда не видел ничего подобного!
На губах мистера Ана появился намек на улыбку — он редко улыбался на занятиях.
— Этот стиль корейского каратэ называется тангсудо — искусство борьбы без оружия. Оружием в нем служат ноги и руки.
— Как вы думаете, я мог бы научиться этому?
И тут уж лицо тренера расплылось в улыбке, и неудивительно — ведь я занимался дзюдо всего лишь две недели и к тому же не бил рекорды своими успехами! Самым большим моим достижением пока что была сломанная ключица. Тем не менее мистер Ан ободрил меня.
— Да, я верю, что ты можешь научиться тангсудо, — сказал он.
— А я могу заниматься тангсудо, пока у меня заживает плечо? — спросил я.
— О, да, — ответил тренер. — Это может быть хорошей идеей, хотя тебе нужно будет научиться блокировать боль.
На следующий день мистер Ан повел меня в деревню Осан на встречу с мистером Джае Чул Шином (на самом деле корейцы ставят фамилию на первое место, так что получается Шин Джае Чул) — одним из наставников. Когда я сказал мистеру Шину, что хочу тренироваться у него, он отнесся к этому скептически. Американцы пользовались незавидной репутацией людей, которые пробовали заниматься, но не выдерживали напряженных тренировок. А я был американцем со сломанной ключицей! Какие же у меня были шансы освоить это боевое искусство, в котором делался большой акцент на физической подготовке? Однако мистер Ан убедил его дать мне возможность попробовать.
В группе, куда меня определили, было двадцать учеников-корейцев, большинство из которых уже имели черные пояса (показатель высокого уровня мастерства). Особенностью группы было то, что все занимались вместе — и начинающие, и обладатели черных поясов. Предполагалось, что если ты хочешь научиться, ты научишься, но никто активно тебя к этому подталкивать не станет. Корейцы не были знатоками психологии обучения. Подобно большинству начинающих, я с трудом продвигался в тренировках, и рука на перевязи совсем не способствовала моему прогрессу. Тем не менее большинство упражнений я выполнял, хоть и одной рукой. Обладатели черных поясов были ко мне безразличны, а я изо всех сил старался не отставать от них.
Ежедневные тренировки длились по пять часов и проходили с понедельника по субботу. Мое тело не обладало гибкостью, и упражнения на растяжку, которые мы выполняли перед каждой тренировкой, были для меня сущим мучением. Занятия начинались в пять часов вечера, через каждый час делался пятиминутный перерыв.
На протяжении первых двадцати минут каждой тренировки мы разогревались, выполняя удары руками в неподвижной широкой стойке. Затем сорок минут отрабатывали блоки. Следующий час был посвящен различным ударам ногами — вперед, вбок, назад и круговым. Третий час мы работали с партнером — один нападал, а другой старался остановить нападавшего.
Затем мы менялись ролями, и партнер, который перед этим нападал, теперь защищался. Потом отрабатывали те самые удары ногами в прыжке, которыми я так восхищался, когда впервые их увидел. В течение четвертого часа мы выполняли хейян — напоминающие балет движения, отражающие бой с воображаемым противником. А последний час мы посвящали либо отработке приемов в одиночку, либо занимались в паре. Все это повторялось изо дня в день без каких-либо перемен. Поначалу мне было особенно тяжело, потому что я мог пользоваться только одной рукой, и при этом никто не делал скидок на мою травму. Более того, я находился в худшей физической форме, чем другие члены группы, да и координация у меня тоже была не блестящей. Однако я твердо решил овладеть тангсудо и поэтому не сдавался.
Когда мое плечо зажило, я, помимо ежедневных тренировок по тангсудо, еще стал заниматься дзюдо по четыре часа каждое воскресенье — единственный день, когда у меня не было тренировки по тангсудо. Зачастую я ложился спать с такой болью во всем теле, что мне едва удавалось заснуть. Однако, несмотря на мучительные тренировки, я говорил себе: «Если я выдержу это, я выдержу все что угодно!» Я учился самодисциплине, развивая в себе способность делать вещи, которые никогда не были легкими, не всегда приятными и редко вызывали у меня энтузиазм. Однако я продолжал их делать. Я не ставил перед собой никакой конкретной цели — например, заслужить черный пояс. Я просто хотел выдержать тренировки и, возможно, изучить несколько приемов, которые могли бы пригодиться мне на службе в полиции.
Кроме тренировок, я выполнял свои обязанности в военной полиции. Корейцы — изобретательные люди и умудрялись незаконно обеспечивать электричеством всю деревню Осан, подключаясь к электросети нашей военной базы. Каждый вечер деревня загоралась огнями, подобно рождественской елке, — и все благодаря Военно-воздушным силам США. Время от времени мне выпадало дежурство в ночную смену, и тогда в мои обязанности входило объехать базу по периметру и обнаружить место подключения. Когда я находил и отключал провода, деревня погружалась в кромешную тьму. Впрочем, ко времени моего возвращения с рапортом в штаб деревня снова сияла огнями.
В круг моих дневных обязанностей входила охрана главного входа и проверка корейских рабочих на выходе с базы, поскольку они постоянно старались «освободить» государственное имущество. Однажды я увидел, как к выходу подошла мама-сан — пожилая женщина лет семидесяти. На спине она несла большой тюк сена. Перед тем как выйти за территорию базы, она присела на бордюр отдохнуть, а когда попыталась встать, то не смогла. Я подошел, чтобы помочь ей, но не смог поднять ее ношу. Тогда стал разгребать сено и, к своему удивлению, обнаружил там целый двигатель от джипа! Я конфисковал его, но вскоре пожалел о своем решении, потому что не мог поднять его! Потребовалось пятеро солдат, чтобы оттащить этот двигатель обратно на склад. Я до сих пор не понимаю, как женщина его несла!
Я продолжал заниматься все время, пока служил на базе Осан. Корейцы — обладатели черных поясов не сразу признали меня, одного из немногих белых в группе. Но когда они увидели, как решительно я был настроен заниматься и насколько готов терпеть, чего бы мне это ни стоило, они начали относиться ко мне более дружелюбно. Впрочем, тренировки от этого легче не стали. Поскольку я не был прирожденным спортсменом, развитие силы и ловкости в армии само по себе представляло для меня определенные сложности. До этого я никогда не занимался какими-то упражнениями или видом спорта по-настоящему долго. Подростком я был склонен выбирать легкий путь, двигаться по пути наименьшего сопротивления. Мне было трудно доводить до конца начатые дела. Однако серьезная самодисциплина, которой я научился, занимаясь корейской разновидностью каратэ, вдохновила меня. Благодаря тренировкам мое тело стало более гибким, а мой позвоночник и мой дух — крепкими, как сталь. Я твердо решил завершить начатое. Я знал, что никогда уже не буду прежним, однако даже и не мечтал, что всего через восемь лет окажусь чемпионом мира по боевым искусствам!