Читать интересную книгу Всем бедам назло - Чак Норрис

— Что, что случилось, В ильма?

— Рэй пропал без вести, — рыдая, ответила мама, протянув телеграмму бабушке.

Я был слишком мал, чтобы понимать, что означают слова пропал без вести», но, судя по тому, как вели себя мама и бабушка, я догадался, что папа, наверное, еще нескоро вернется домой — если вообще вернется.

Я переживал за папу, но не беспокоился о том, как мы выживем. Пока рядом были мама и бабушка Скарберри, я ничего не боялся. Каждый вечер перед сном мы все опускались на колени в гостиной и молились, прося Бога найти папу и вернуть его нам.

Прошли три долгих месяца, а о папе не было никаких вестей. Наконец, мы получили радостное известие — папа жив! Он был ранен в ногу и едва не оказался похороненным заживо в немецком окопе, из — за чего отстал от своего отряда. Товарищи обнаружили его, когда расчищали окоп. Папу отправили домой, в Техас, и сейчас он находился в военном госпитале. Врачи считали, что через пару месяцев папа сможет вернуться домой.

На протяжении следующих двух месяцев я каждый день выходил на крыльцо и сидел в ожидании, когда подъедет автобус. Я смотрел, как из него выходят люди, надеясь увидеть папу. Но папы не было, и я, расстроенный, возвращался в дом и говорил: «Не сегодня, мама. Сегодня папа не приехал».

Через два месяца я начал терять надежду — Однажды я, как обычно, наблюдал, как из автобуса выходят пассажиры, но опять так и не увидел отца. Огорчившись в очередной раз, я развернулся и направился в дом со словами:

— Мама, мне кажется, что папа никогда не приедет.

— Неужели? — ответила мама, хитро поблескивая глазами. — А это тогда кто? — и она указала на солдата, который медленно выходил из автобуса.

Это был папа!

То, что папа вернулся домой, было хорошей новостью. Плохая же новость заключалась в том, что его серьезная, еще довоенная проблема со спиртным только усугубилась.

Глава 3 Жизнь В БУТЫЛКЕ

Наши с отцом взаимоотношения были весьма сложными и запутанными. Одно из немногих приятных воспоминаний связано с тем, как однажды он поднял меня, посадил к себе на плечи и понес к берегу реки Ред-Ривер, по другую сторону которой раскинулся Техас. Мы вдвоем провели целый день за рыбной ловлей и разговорами. Когда я вспоминаю тот день, он кажется мне сценой из фильма: отец и сын сидят на берегу реки с удочками — идеальная картинка. Но не успели мы прийти домой с уловом, как папа отправился в местный пивной бар. Вернулся поздно вечером, снова пьяный.

Однажды папе и моему дяде Баку захотелось выпить, но у них не было денег. У мамы оставалось только пять долларов на еду для нас с Уи — ландом, и она не дала их папе.

— А ты просто отбери их у Вильмы, — посоветовал дядя Бак.

— Точно! Давай сюда деньги! — прорычал папа.

— Нет, Рэй, — спокойно ответила мама. — Этих денег ты не получишь. Я отложила их, чтобы купить детям еды.

Но дядя Бак не унимался и стал уговаривать папу:

— Рэй, дай ей по зубам и забери деньги.

При этом он угрожающе стукнул кулаком по ладони. Папа сжал кулак и потряс им перед маминым лицом.

Несмотря на то, что росту в маме было всего метр пятьдесят семь, она не дрогнула. Она невозмутимо глянула папе прямо в глаза и сказала:

— Ты, конечно, можешь меня ударить, но однажды тебе захочется спать. И когда ты уснешь, я возьму сковородку и забью тебя до смерти!

Папа разжал кулак, и они с Баком быстро ретировались несолоно хлебавши — без маминых пяти долларов.

Трезвым папа был хорошим человеком, но дни трезвости-случались все реже и реже. Когда же он был пьян, то приходил в ярость из-за любых мелочей. Если он, страдая от похмелья, слышал звук льющейся воды, то разражался гневной тирадой, изрыгая угрозы и ругательства в адрес всех домашних. Пока мама успокаивала папу, мы с Уиландом прятались в спальне.

Несмотря на папины напыщенные речи, за дисциплину в нашей семье отвечала мама. Когда мы с Уиландом дрались, мама рассаживала нас на стульях друг напротив друга. Раскрасневшиеся и взмокшие, мы сидели, пыхтя и дуясь, а мама говорила: «Вот посидите и посмотрите друг на друга, и чтобы я ни единого слова не слышала, пока не разрешу вам сдвинуться с места». Нам с братом ничего не оставалось, кроме как сидеть и таращиться друг на друга. Вскоре кто-то из нас первым начинал хихикать, и тогда уже мы оба не могли удержаться от смеха. Через несколько минут мы уже не помнили, из-за чего дрались.

Когда я совершал серьезные проступки, мама посылала меня выломать прут для наказания. Папа пытался вмешаться: «Если ты его выпорешь, я уйду». Однако папины угрозы ни на йоту не удерживали маму от задуманного. Я получал хорошую порку прутом, а папа уходил в очередной запой. Теперь я понимаю, что папа просто не выносил конфронтации. Таким образом он пытался убежать от любых проблем. К сожалению, папа так и провел большую часть своей жизни — постоянно убегая.

Когда мне исполнилось шесть лет, мы переехали в Налу, штат Калифорния, где у нас жили родственники. Папа стал работать на военно — морской верфи, а я пошел в школу. В школе я был очень стеснительным. Если учительница просила меня что-нибудь рассказать перед всем классом, я просто качал головой и отказывался. Я готов был получать плохие оценки, лишь бы не опозориться перед одноклассниками. Тем, кто знает меня сегодня по фильмам и телепрограммам, наверное, трудно представить меня застенчивым, но, поверьте, в детстве я был невероятно робким!

Мой брат Уиланд был более общительным, однако он очень сильно страдал от астмы. Из-за этого нам пришлось снова сменить место жительства. На этот раз мы переехали в городок Майами, штат Аризона, поближе к маминым сестрам и их родственникам. Мама надеялась, что в аризонском сухом климате Уиланду будет легче дышать. Мы поселились в небольшом коттедже рядом с бензоколонкой. Мама записала меня в третий класс местной школы. Большинство учеников происходили из семей индейцев. Я же оказался не только новичком, но и единственным блондином с голубыми глазами.

Главным задирой в нашем классе был индейский мальчик по имени Бобби, и именно он невзлюбил меня. Каждый день после уроков он гнался за мной до самого дома. Хоть мы с ним были одногодки, но он был гораздо крупнее меня, и поэтому я принимал мудрое решение — убегать.

Однажды во время большой перемены Бобби сломал парту, но учительница обвинила в этом меня. В те дни в государственных школах телесные наказания были обычным делом, и учителя регулярно шлепали учеников. Учительница пригрозила, что накажет меня, если я не признаюсь, что сломал парту. Я знал, что этот сделал Бобби, однако не собирался говорить об этом. Я встал и смиренно последовал за ней в коридор, чтобы получить свою порцию розг, но в этот момент другой мальчик воскликнул: «Карлос не ломал парты! Это сделал Бобби!» Учительница глянула на Бобби и сразу поняла, кто на самом деле заслуживает наказания. Теперь мне ничего не грозило от нее, Бобби же возненавидел меня еще сильнее. Он все так же каждый день гнал меня до моего дома.

И вот однажды Джеку — хозяину бензоколонки и нашего коттеджа — надоело смотреть на это. Когда Джек в очередной раз увидел, как Бобби гонится за мной, он остановил нас и сказал мне:

— Сынок, пришло время тебе подраться с ним.

— Но он слишком большой! — возразил я.

— Это неважно, — ответил Джек. — Ты не можешь всю жизнь бегать от своих страхов. Пора постоять за себя.

Пока Джек разговаривал со мной, Бобби стоял неподалеку, готовый в любой момент продолжить погоню. Я посмотрел на него, потом на Джека и понял, что Джек был прав. Я развернулся, кинулся на Бобби и, схватив его, повалил на землю. Мы ожесточенно катались по земле. Сначала мне пришлось туго, но затем я ухватил Бобби за палец и стал заламывать его. У Бобби из глаз брызнули слезы.

— Сдаешься? — крикнул я ему.

Он кивнул и захныкал:

— Сдаюсь!

Я отпустил его палец, но Бобби тут же снова набросился на меня! Я применил ту же тактику и заломал его палец еще сильнее, чем в первый раз. Бобби снова начал плакать и просить:

— Пусти, Карлос! Пусти! Я сдаюсь! Честно!

Я отпустил его. После этого случая Бобби больше никогда за мной не гонялся, и вскоре мы стали друзьями.

Стычка с задирой Бобби стала для меня важным уроком, как справиться со страхом. Страх можно победить, если посмотреть ему прямо в лицо.

Переезд в Аризону не помог Уиланду — напротив, его астма только обострилась. Родители решили вернуться к бабушке в Уилсон, но у нас не было ни машины, ни денег на автобусные билеты для всей семьи. В один из вечеров папа познакомился в баре с мужчиной и женщиной и уговорил их отвезти нас в Уилсон. Мы собрали свои скромные пожитки и загрузились в машину. Когда мы проезжали Нью — Мексико, началась метель, и нам пришлось переночевать в маленьком пустом доме. В помещении было очень холодно, поэтому мама прижала нас с Уиландом к себе и укутала нашим единственным одеялом, чтобы мы не замерзли.