Тэйлос не знал, с кем можно посоветоваться. Разве что написать письмо бывшему однокашнику…
Именно эта мысль засела в голове, зудя, словно большой комар. Дэвид Энрайз ещё в университете прослыл сведущим не в самых точных науках. Но — что было, пожалуй, самым странным — если Дэвид говорил о чём-то, раскидывал на картах или же отдавал кому-то амулет, всё неизменно срабатывало и исполнялось.
Тэйлос тогда не только не прибегал к подобного рода помощи, но старался даже не упоминать ни о чём таком. Теперь же, видимо, пришла пора обратиться к загадочной стороне жизни.
Он взялся за письмо, едва согревшись после прогулки и даже не выкурив трубку. Было сложно заново начинать прервавшееся пару лет назад общение — их переписка была вычурной и интересной, но постепенно точки соприкосновения оказались утеряны, и Тэйлос первый не ответил на пространное письмо. Возможно, теперь ему предстояло пожалеть о том, как он проигнорировал странные описания и удивительные гипотезы, на которые не скупился его приятель.
Именно поэтому первые несколько вариантов — набросанные от руки — оказались в мусорной корзине меньше чем через полчаса. Следующий лист Тэйлос заправил в машинку, справедливо предполагая, что это дисциплинирует его сознание.
Теперь он начал почти официально: «Уважаемый Дэвид, мы не виделись пять лет, и, может быть, в том виноват именно я. Сейчас мне бы хотелось искать встречи с вами — и чтобы вспомнить о былых весёлых временах, и чтобы найти помощь в очень деликатном деле. Я не могу, пожалуй, рассказать все подробности письмом, но вкратце обрисую ситуацию. Возможно, вам, друг мой, и этого окажется достаточно, чтобы дать мне путеводную нить, следуя которой, я и сам смогу найти выход из лабиринта…»
Далее следовало сухое изложение событий — без имён и точного описания, что именно произошло. Тэйлос даже не решился объяснить, что речь идёт именно о нём.
На почту он вышел после полудня. Дождь как раз кончился, теперь всё было сизым и влажным. Отстояв крикливую очередь, Тэйлос прикупил дорогой конверт, оплатил цветастые марки и попросил доставить послание как можно скорее.
Он надеялся, что Дэвид не сменил адрес и не уехал из страны в неизвестном направлении. В сущности, больше ему нечего было ожидать.
========== Часть 4 ==========
Не прошло и пары недель, как от Дэвида добрался ответ — телеграммой. Он обещал приехать уже утренним поездом! Тэйлос с некоторым удивлением и даже смутным восторгом забронировал для него номер в отеле — том самом, что стоял неподалёку от площади и считался самым внушительным в Фэйтон-сити, на что намекало и настолько же громкое, насколько банальное название: «Гранд-мотель».
Железнодорожная станция находилась в некотором отдалении от города, и к нужному времени Тэйлос нанял экипаж. Провожая взглядом городские улочки, освещённые утренним солнцем, он всё гадал, каким увидит Дэвида и почему тот внезапно решил даже приехать, а не написал пространное письмо, к которым у него была страсть ещё в университете.
Потянулись поля, местами — уже убранные, потом за окном встала чахлая роща, а миновав её, экипаж развернулся и остановился на утоптанной площадке напротив приземистого здания станции, увенчанного шпилем с флюгером в виде бегущего в клубах дыма паровоза. Железнодорожные пути поблёскивали в первых солнечных лучах.
Людей здесь почти не было, видимо, в будни этим поездом ездили мало. Тэйлос отметил только печальную женщину в чёрном, восседавшую под козырьком на чемодане вместо того, чтобы усесться на лавочку, да мужчину за сорок, раскуривавшего трубку.
Он попросил возницу подождать и прошёл сквозь здание станции на платформу, здесь было ещё несколько человек — слонявшиеся без дела встречающие и пара будущих пассажиров. Пахло машинным маслом, а по гравию, засыпавшему откос, бродил крупный чёрный ворон, выискивая что-то, известное только ему одному. Тэйлос посмотрел на птицу, и ему ясно представилось, как он превращается в такого же ворона, так же выискивая нечто, природы чего даже не знал. Тут ворон на насыпи ловко изловил ящерицу, подкинул в воздухе и заглотил целиком, после чего тяжело взлетел, заставляя представить, как сам Тэйлос поступит с изловленной истиной, если уж ему такое удастся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вдалеке показался поезд — ещё почти беззвучно, серые клубы дыма поднимались в воздух, заслоняя солнце, ярко горел фонарь. Было ясно, что ворона спугнули завибрировавшие рельсы и отдалённый гул. Тэйлосу же захотелось коснуться их, чтобы почувствовать мягкое приближение состава. Подавив странное желание, он взглянул на часы — бесполезное действие, которое только немного успокоило внезапно разволновавшееся сердце.
Перестук колёс раздавался всё отчётливее, шипение и посвистывание локомотива прерывалось короткими и сильными гудками — машинист оповещал о прибытии. Люди на платформе оживились и приблизились, кто-то засуетился, подбирая вещи.
Поезд подходил медленно, но вот уже голова состава проплыла мимо, обдав немногих встречающих паром, запахом раскалённого металла и смазки, затем потянулись вагоны — их было только пять, и вскоре состав содрогнулся последний раз, полностью останавливаясь.
Дэвида Тэйлос узнал сразу, едва тот спрыгнул с неудобных ступенек, отсалютовав проводнику в строгой ливрее.
— Эй, приятель! — воскликнул Энрайз, нахлобучив на голову котелок, которым только что размахивал. Его лёгонький чемодан стоял у ног, и Тэйлос счёл необходимым подхватить его.
— Рад, что ты приехал, — сказал он просто. — Нас ждёт экипаж.
— Чудесно, — Дэвид жизнерадостно улыбнулся. — Твоё деликатное дело, с кем бы оно ни произошло, требует долгого разговора, который я не хотел бы доверять почтовой службе. Знаешь ли, наше правительство одержимо идеей шпионажа, а я не люблю, когда мои пространные рассуждения читает кто-то, кому они не предназначаются. В этом отношении я чересчур ревнив.
— Согласен, — Тэйлос вздохнул. — А вот и наш экипаж.
Едва они устроились на потёртых кожаных диванчиках, как лошадь тронулась и за окном поползла рощица, за которой проглядывали поля.
— Нам ехать недолго, — успокоил Тэйлос. — Я, честно говоря, не ожидал, что ты согласишься…
— О, я поясню почему, — прервал его Дэвид. — Закончив университет, я полностью отдался страсти — сплетению метафизики и науки. Это захватило меня целиком. Но тут следует понимать, что реальность не так богата на метафизические проявления, как того хочется моему пытливому уму. Потому на каждый момент, хотя бы сколько-нибудь… подходящий, я обращаю самое пристальное внимание. Не могу иначе, знаешь ли.
— Значит, мне повезло, — Тэйлос позволил себе улыбку. Его взгляд скользнул по Дэвиду, отмечая дорогой костюм, плащ, что он небрежно держал в руке, а теперь бросил рядом с собой, великолепный шейный платок из свитсельского шёлка… Было похоже, что исследования Энрайза, какими бы они ни были, дают ему возможность существовать безбедно.
Дэвид заметил его оценивающий взгляд и мягко улыбнулся.
— Да, я умею повернуть своё увлечение себе на пользу, — сказал он, подтверждая невысказанные размышления Тэйлоса. — А ты чем промышляешь?
— Журналистикой, — Тэйлосу оставалось только развести руками. — Наверное, это единственное, что я хоть немного умею.
— Тебе стоило бы написать книгу, — взгляд Дэвида чуть затуманился, он внезапно стал очень серьёзным. — Непременно роман. Ты не должен думать, что журналистика — это всё, на что ты способен… — затем его лицо просветлело, и он добавил: — Пожалуй, об этом мы тоже как-нибудь поговорим.
— Ты прибыл надолго? — впервые решился спросить Тэйлос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— О, пока твоя проблема будет казаться мне достойной изучения, — отозвался Энрайз, засмеявшись.
***
Город встретил их будней суетой, но в холле отеля было спокойно и по-утреннему свежо. Блестящая поверхность стойки отражала веснушчатое лицо мальчишки-администратора, сына владельца, который только-только начинал познавать глубины этой незамысловатой, но важной профессии. Увидев клиентов, он тут же расцвёл притворной, но очень широкой улыбкой. Тэйлос назвал номер брони, чем заслужил одобрительный взгляд Дэвида.