Они, должно быть, договорились о чем-то, потому что мотор одной из машин заглох и водитель вышел вперед, на свет.
Мы с интересом обменялись взглядами. Он был ростом немного ниже меня, но казался выше из-за похожего на корзину металлического шлема. Этот шлем, усаженный заклепками и увенчанный высоким острым наконечником, был очень непривлекателен, как и его остальная одежда… Она была из черного пластика со множеством сверкающих пуговиц и пряжек. Как верх вульгарности он носил на груди стилизованный череп со скрещенными костями, весь утыканный какими-то поддельными камешками.
– ..? – сказал он весьма оскорбительным тоном, одновременно сильно выпячивая вперед челюсть.
Я улыбнулся, изображая милого, добродушного парня, и дружелюбно ответил:
– Мертвым ты будешь выглядеть еще отвратительнее живого, типчик, так что не говори больше со мной таким тоном.
Он поглядел озадаченно, и вновь между ними началась непонятная болтовня. К первому водителю присоединился еще один, столь же странно одетый. Он возбужденно показал на мое запястье. Все уставились на мой наручный хронометр, издавая при этом пронзительные любопытствующие крики, которые сменились на злобные, когда я спрятал руку за спину.
– ..! – сказал первый тип, выступая вперед с протянутой рукой.
Раздался резкий щелчок, и вдруг в руке у него появилось сверкающее лезвие.
Ну что ж, такой язык мне понятен. Я едва не улыбнулся. Непорядочные люди, если только закон в этих землях не предписывает носить оружие и грабить на дорогах первого встречного. Что ж, зная правила, я могу играть…
– ..? – воскликнул я, отступая и поднимая в отчаянии руки.
– ..! – закричала эта деревенщина, прыгая на меня. – Ну, как насчет "…", а? – спросил я, залепив ему ногой в запястье. Нож полетел в темноту, а он издал крик, постепенно перешедший в клокотанье, когда я пальцем кольнул его в горло.
К этому времени они, должно быть, во все глаза смотрели на меня, поэтому я выпустил из нарукавного держателя в ладонь световую бомбу и бросил ее пред собой на землю, тут же закрыв глаза, – она тотчас взорвалась.
Опущенными веками я почувствовал обжигающе яркий свет, и когда снова поднял их, то увидел перед глазами световых зайчиков. Это было много приятнее того, что испытали нападавшие. Временная слепота, если только их стоны и жалобы что-то значили. Никто не пытался меня остановить, когда я подошел и отвесил носком ботинка каждому по самым интересным местам. Они вопили от боли и бегали маленькими кругами до тех пор, пока двое из них случайно не столкнулись и не начали безжалостно дубасить друг друга. Пока они так развлекались, я осмотрел их экипажи. Странные штуки – только два колеса и никакого намека на гироскоп для стабилизации движения. Каждый имел единственное сиденье, на котором при езде водитель помещался верхом. Они выглядели совсем не безопасными, и мне бы совсем не хотелось управлять ими.
Но что же делать с этими типами? Мне никогда не доставляло удовольствия убивать людей, так что заставить их молчать таким образом было трудно. Если они преступники – а похоже на то, – тогда вероятно, что об этой истории они властям не доложат. Преступники! У них я узнаю все, что нужно. Одного вполне хватит, лучше взять того, первого – уж с ним-то я могу не церемониться. Он уже стонал, приходя в себя, но глоточек усыпляющего газа снова его выключил. У этого парня на талии был широкий, разукрашенный металлом ремень, который показался мне достаточно прочным. Я прикрепил конец ремня к одной из моих поясных пряжек и дружески подхватил его хозяина под руки. Потом тронул ручку управления гравитатора.
Мы поднялись беззвучно и плавно, оставив внизу маленькую шумную компанию, и устремились к моему убежищу. Исчезновение их приятеля будет выглядеть весьма таинственно, и даже если они сообщат о нем властям, это все равно ни к чему не приведет.
Я собирался затаиться на несколько дней с моим пока дремлющим компаньоном и научиться здешнему языку. Лексикон, конечно, будет самый низкопробный, но это поправимо. Вскоре показался вход в мою нору, я скользнул в нее и бросил мою бесчувственную ношу прямо на камни.
К тому времени, когда он очухался, я уже разложил нужное оборудование и все приготовил. Молча, с удовольствием попыхивая извлеченной из карманного контейнера сигарой, я наблюдал, как он мучительно приходит в себя. Он долго облизывал губы, потом открыл наконец глаза и сел, застонав и схватившись за голову: у моего газа были неприятные постэффекты. Однако, вспомнив о ноже, я был равнодушен к его страданиям. Очумело озираясь, он с испугом оглядел меня и мое снаряжение и с надеждой – выход из пещеры. Как бы случайно подобрал под себя ноги. Чтобы в следующее мгновение неожиданно прыгнуть к выходу, чтобы тотчас же шмякнуться лицом о камень, натянув шнурок, привязанный к его лодыжке.
– Пора кончать с играми и браться за работу, – беззлобно сказал я, садясь спиной к стене и укрепляя на его запястье свое устройство. Пока он спал, я состряпал эту штуку – очень примитивно, зато действенно. В ней были датчики кровяного давления и сопротивления кожи с индикаторами на выносной панели, которую я держал в руке. Простейшая разновидность детектора лжи.
Кроме того, в ней была еще одна электрическая цепь. В обычных условиях я бы никогда не стал пробовать ее на человеке – таким методом обычно пользуются при обучении подопытных животных, – но в отношении этого типа можно было сделать исключение. Мы играли по его правилам, а эта штука могла сэкономить массу времени. Когда он начал грубо браниться и срывать с руки мою коробочку, я нажал специальную кнопку. Тут его ударило током, он завопил и задергался. Не то чтобы это было очень больно, я все испытал на себе и установил такой уровень, который вызывал боль, но вполне терпимую.
– А теперь начнем, – сказал я. – Только дай мне самому приготовиться.
Молча, с широко открытыми глазами он смотрел, как я укрепляю на висках у себя металлические пластины мнемографа и подключаю его.
– Ключевое слово будет, – я поглядел на своего подопечного, «противный». Теперь начнем. Рядом со мной лежала куча разных простых предметов, я подобрал один и поместил у него перед глазами. Когда он осмотрелся, я громко сказал "камень» и замолчал. Он тоже молчал, и через некоторое время я снова нажал обучающую кнопку. От внезапной боли он подпрыгнул, безумно оглядываясь.
– Камень, – повторил я тихо и терпеливо. Ему потребовалось некоторое время, чтобы постичь идею, но в конце концов он понял. За ругань или за любые, не относящиеся к делу выражения следовал удар током и двойной удар за попытку соврать: мой детектор всегда сообщал мне об этом. Такая жизнь ему быстро надоела, и он предпочел сразу же давать мне нужное слово. Мы очень быстро исчерпали весь запас предметов и переключились на рисунки и движения.