перекатывает языком соски, сжав груди вместе. Я и не заметила, как он освободил мои руки. Я тут же опускаю их, хватаясь за волосы Миши и притягивая его ближе. Горячий спазм внизу живота подсказывает, что моему телу очень нравится то, что мужчина вытворяет своим бесстыжим ртом.
— Хотел, чтобы все было прилично. — Он наконец отрывается от моей груди и смотрит мне в глаза. — Включить музыку, выпить шампанского, оливье поесть, в конце концов.
— Ты нарезал оливье?
— Мама привезла. Господи, Белка, какого черта мы обсуждаем оливье?
— Все началось…
Он накрывает мой рот ладонью.
— Хватит болтать.
Миша спускается поцелуями по моему животу, заставляя вздрагивать и ерзать под ним. Горячие ладони нежно скользят по коже бедер, и это совершенно неожиданно. У Миши железная хватка, я это не раз за сегодня испытала на себе, а тут вдруг такие ласки, от которых кожа покрывается мурашками. Сбивает с толку, но в приятном смысле.
— Офигенные трусишки, — выдыхает Миша мне в промежность, а мое лицо снова заливается краской.
— Завтра устрою их ритуальное сожжение.
— Не надо. Если они тебе не нужны, я бы повесил их в рамку, — хмыкнув, произносит он, стягивая по моим ногам гордость китайской трикотажной фабрики.
— Коллекционируешь трусики? — спрашиваю, поднявшись на локтях и глядя на то, как сосредоточенно Миша тянет вниз тряпицу.
— Нет. Но с твоими определенно начал бы. Что-то мне подсказывает, что Тони Старк — не единственный герой твоей задницы. — Он подмигивает, а я падаю назад на матрас с громким вздохом. — Мы опять болтаем, — возмущается Миша, перебрасывая мои трусики через плечо.
Он наклоняется, и теперь горячие губы скользят по внутренней стороне моего бедра. Я даже не успеваю возмутиться тому, какое пристальное внимание Миша уделил моему нелепому белью, как уже забываюсь в его ласках. Ладони. Огромные, слегка шершавые, но теплые и крепкие. Они, кажется, касаются каждого миллиметра моих ног, оставляя после себя горячий след. И губы. Влажные, напористые, которые доходят до самого сокровенного места. Миша целует гладкую кожу лобка, а потом бесстыже раскрывает меня пальцами и ныряет языком к чувствительной горошине. И все. Выносите меня, я не буду сопротивляться. Потому что куни — это лучшее, что может подарить женщине мужчина. От ласк языка я завожусь, кончаю, потом снова взлетаю, и так — по кругу. Важно первый раз довести меня до оргазма языком, а дальше я уже как пластилин. И да, лучше бы Мише это сделать, потому что от члена я, что печально, не получила ни одного оргазма в жизни. Так что я крепче вцепляюсь в его волосы, чтобы не дать соскочить, когда буду у самого пика.
Ох, этот язык! Ну разве можно такое со мной вытворять? Не знаю, где этому учат, но там, где учат, Миша может преподавать. Потому что такие кренделя выписывает по чувствительному клитору, что меня то и дело подбрасывает на кровати от переполняющих ощущений. Я бы даже сказала «зашкаливающих», потому что градус моего тела уже определенно повышен. Я горю. Пылаю и взрываюсь под этими умелыми губами и языком. Извиваюсь ужом на упругом матрасе и дрожу как наркоман в отсутствии дозы. Все, это конец. Еще один оргазм — и я просто умру. Ну и терпение у этого мужчины! Это ж надо с таким упоением меня вылизывать.
Упираюсь пятками в матрас и дергаюсь, чтобы оторваться от него, но куда там. Миша перекладывает ладони на мой живот и вжимает меня в постель.
— Не дергайся, — рычит, практически не отрываясь от своего «лакомства». — Еще разок.
— Миша, я не могу, — стону протестующе. — Пожалуйста, — жалобно так, но на него это не действует.
Я снова взлетаю, и только тогда он отрывается от меня, оставляя дрожать, раскинувшись на кровати. Затуманенным взглядом я наблюдаю за тем, как Миша, сев на пятки, стягивает футболку, которую надел, видимо, чтобы сбегать к соседям. Потом садится на край кровати и снимает джинсы с носками, избавляется от боксеров. Я сейчас в таком состоянии, что даже не могу оценить его член. Как позже покажет практика, зря. В момент, когда Миша раздевается, у меня еще есть шанс убежать от него с криками, но я им не пользуюсь. Лежу и пялюсь на то, как он вытаскивает из прикроватной тумбочки ленту презервативов, отрывает один и бросает остальные на столешницу.
— Не уберешь на место? — спрашиваю, растягивая слова.
— Они еще пригодятся.
— Самонадеянно.
— Я надеюсь, ты выспалась прошлой ночью, — тише произносит он, раскатывая презерватив по члену. Да-да, в этот момент я наблюдаю за ним, но пока еще не осознаю масштабы… трагедии.
Справившись с резинкой, Миша нависает надо мной, поднимает одну мою ногу, бережно укладывая ее на свое бедро, а потом проталкивается только головкой. Сейчас, после пары оргазмов, я готова изображать нереальное удовольствие, чтобы он получил свое. Баш на баш, как говорится. Но вот чего я точно не ожидаю, так это того, насколько сильно он меня растянет и заполнит собой, коснувшись кончиком какой-то точки внутри меня… Ладно, я массажист, хорошо знакомый с анатомией, и прекрасно понимаю, на какую именно точку нажимает этот каменный… хм… жезл. Но, твою ж мать, я ведь совершенно не готова к еще одному оргазму! И вообще я не способна получить удовольствие от члена. Так я думала ровно до того момента, пока медленные, размеренные толчки не превратились в короткие и жесткие. Я вцепляюсь в спину Миши, царапая ее, чувствуя каждое его движение. По мне словно провели ток, который теперь мелкими искрами возбуждает каждое нервное окончание. Внизу живота ноет, грудь наливается тяжестью, а в голове плотный туман и паника. Я сейчас отключусь. Только жесткая хватка широкой ладони на моем бедре позволяет мне все еще оставаться в этой реальности.
— О, боже, я не готова, — шепчу лихорадочно, но подаюсь вперед, противореча своим словам. Потому что надо же проверить теорию. Дело, получается, не во мне? — Миша, я… Миша…
— Да, Белочка, давай.
Последнее слово он выделяет особенно жестким тоном и делает резкий толчок, от которого все мое тело натягивается как струна. Выгибается, и я чувствую, как по позвоночнику пробегает строй колючих мурашек, но все это тонет в огромном потоке жара, зарождающегося внизу живота и растекающегося по всему телу. Меня накрывает оргазм такой силы, что я не могу перестать дрожать. В глазах темнеет и, кажется, немного немеют губы. Я сейчас просто умру от этих ощущений.
Миша дает мне пару мгновений, чтобы хотя бы вдохнуть немного воздуха в горящие легкие, а потом ускоряет толчки,