Читать интересную книгу Сказки из архивов города Оденсе - Ганс Андерсен

Солдат увидел за поворотом холма человека в белом халате, на спине которого было вышито изображение ликторского пучка со вставленным в него медицинским скальпелем. В руке доктор Ф. держал такой же скальпель, и, размахивая им, бегал по холму за пациентами, крича «Ну, гады, кто следующий на операцию?!». Пациенты, в основном пожилые женщины, с визгом разбегались.

Боясь попасть под скальпель, собака и солдат быстро проскочили это место.

– А почему они этого обер-шмобер-как-его-там не урезонят? Потому что слабые женщины?

– Да нет, им просто всё равно. Ну, то есть, когда конкретно за ней бежит – ей не нравится, визжит как резанная, а вот когда он за другими бегает, то вроде уже и не страшно. Смешно даже. Вот и получается, что не получается урезонить. Всем всё равно, когда не тебя касается, главное ведь, чтоб твой зад был под тёплым одеялом. Так что пусть бегает, может пациенты поумнеют… если выживут. Доктор Ф. – частность. Пока они не научатся доверять друг другу, за ними будут бегать со скальпелями и дубинками. Всё просто, как в сказке, правда?

Пройдя ещё несколько поворотов, солдат попросил привала. Они с собакой уселись под раскидистое дерево, росшее у дороги. Место оказалось очень удачным: невдалеке располагался оркестр, давали что-то из эпохи барокко.

– Я вот чему удивляюсь, – прошипела собака громким шёпотом, чтобы не мешать музыке, – как это люди, которые пишут, играют и танцуют такую музыку, могут ненавидеть окружающих, ругаться матом, бить коллег по голове скрипкой и плевать друг в друга кислотой? Они же несут, так сказать, в массы доброе и вечное, как это сочетается? Мне кажется, что все они должны быть как добрые феи, в них искусство должно изничтожать всё плохое… Или вот учёные. Почему в храме мысли так много серости и убожества?

– Так, с виду, вроде, приличные, – неуверенно сказал солдат, оглядывая оркестр.

– Ну, с виду-то, да. А вот в прошлый четверг фаготы напились в хлам и подрались с контрабасами… Тоже мне феи. Почему на многих умных и образованных людей не действует волшебная сила логики и искусства? А, солдат?

На собаку музыка, видимо, подействовала, вместо обычной грубости вдруг появилась «волшебная сила искусства». Солдат не знал что ответить и пожал плечами.

– Или вот… – собака принесла откуда-то коробочку, в каких хранят обычно детские кубики, и поудобнее уселась под деревом – вот, «конструктор романов»!

В коробке были деревянные кубики, которые присоединялись один к другому в любом порядке. Всё было очень просто – с помощью готовых кубиков можно было выстроить любой роман, новеллу, рассказ и даже стих на любую заданную тему. Через минуту собака сделала приключенческий роман: гордый моряк отправился в море на поиски приключений и славы, налетел шторм, его корабль утонул, но гордый моряк чудом спасся; на необитаемом острове (sic!) бился на шпагах с туземцами: «Текели-ли!» кричали туземцы в ужасе от его храбрости, и, в конце концов, моряк стал обладателем несметных сокровищ. Но сердце его принадлежало морю… Ещё через минуту собака соорудила сказочную повесть про каких-то эльфов, нетопырей и прочую нечисть, потом любовный роман, потом…

– А про солдата что-нибудь есть?

– Пожалуйста, – собака переставила несколько кубиков и вышел героический роман про роту солдат, которые воевали не щадя живота своего за честь Его Величества, а когда был отдан приказ к отступлению, то продолжали героически бороться, потому что вестовой до них не доехал (был сражён вражеской пулей) и только героизм позволил им выбраться из окружения, но предатели генералы присвоили всю победу себе, потому что они были из клана вурдалаков (случайно кубик из сказочной повести подцепился). Здесь же вплеталась любовная линия и прочая и прочая и прочая…

– Недурно.

– Дурно, – без энтузиазма сказала собака, – один мой хороший знакомый как-то сказал: «Понаписано более чем достаточно, я хотел бы поменьше книг и побольше здравого смысла». Муза должна водить рукой писателя, а не «конструктор романов». Это всё к тому же самому – вы, люди, можете занести споры пошлости даже в самые высокие материи.

– Н-да?

– Глупость погубит этот мир. Только глупость не глупцов, а глупость тех, кто считается умным. Как сказал один мой хороший знакомый, «умные дураки говорят лучше».

– Глупости, – ответил солдат, – мир стоит уже не одну тысячу лет, и ещё пять раз по столько же простоит и не рухнет. Не перегибай палку.

Собака выбросила конструктор, опёрлась спиной о ствол дерева и вздохнула. Солдат зевнул.

– Ладно, пошли, – сказала собака, и они посидели ещё немного, а потом ещё немного, слушая музыку, пока солдат не подтолкнул собаку локтем, после чего они вновь двинулись наверх.

Собака продолжала рассказывать, но, чем дальше, тем меньше солдат понимал её слова из-за усталости и большого количества информации, которую голова солдата, по роду его деятельности, и в меньших-то количествах воспринимала плохо. Наконец они достигли вершины холма, которая представляла собой не очень большое плато.

На вершине было немноголюдно, но люди были одеты празднично и пили шампанское из высоких бокалов. Посередине стоял долгожданный сундук. Солдат двинулся к нему и…

– Осторожно! – крикнула собака, солдат еле успел увернуться. Его чуть не сбила странная группа людей, которые бежали со всех ног, неся плашмя на своих плечах большую белую доску. Доска очень смахивала на дверь, крашенную дешёвой белой краской: и точно, присмотревшись, солдат увидел сбоку закрашенные петли. На двери, скрестив ноги и упёршись руками в бока, сидел какой-то человек в короне.

– Что это было?

– Это был… это… – собака подняла глаза к небу, вспоминая имя, – э… как бишь его… э… этот, Ких Чих Пых, Величайший, Святейший и Мудрейший Правитель Холма. Сокращённо – ВСМПХ Пых Чих Ких… ой, извиняюсь: Ких Чих Пых.

– Ага, понятно… Напугали, зараза, – солдат прошёл к сундуку и стал набирать деньги в карманы, нервно поглядывая на эту группу, бешено носящуюся по холму. Группа уже успела зацепить дверью какого-то мужчину, который, ругаясь и разбрызгивая по сторонам шампанское, скатился вниз по склону.

– А почему это те, что справа держат дверь, кричат «Да здравствует ВСМПХ!», а те, что слева – «Долой Киха Чиха Пыха!», – спросил солдат, продолжая набирать деньги.

– А потому что слева – оппозиционеры.

– А почему же оппозиционеры дверь не бросят?

– А потому что без двери они уже будут не оппозиционеры, – собака сделала круглые глаза и развела лапами, мол: «а ты как думал?»

Тут один из оппозиционеров споткнулся и плашмя растянулся на дороге. Остальные, нисколько не сбавив скорость, неслись дальше. Упавший, впрочем, быстро поднялся и, нагнав группу, занял прежнее место.

– Вы посмотрите только, – сказал кто-то слева от солдата. Солдат повернулся и увидел мужчину с бокалом шампанского, который читал Бересту: – вот это новость: оппозиция выступила против ВСМПХ! Вот тут пишут, что один из оппозиционеров провёл акцию протеста, упав под ноги прихлебателям ВСМПХ!

– Ну… и что потом было? – стоящая рядом дама в вечернем платье заинтересованно заглянула в Бересту, – Ких уходит? Его рейтинги упали?

– Нет, больше ничего не написано, – мужчина поскрёб затылок.

Дама разочарованно вздохнула.

– Как-то всё безрадостно тут у вас, – сказал солдат, когда они спускались вниз по склону. Теперь они шли вниз по широкой тропе, карманы солдата были отягощены медяками.

– Безрадостно? – собака засмеялась, – ну нет! Просто всякая шелупонь всегда в глаза лезет, – собака помахала лапой перед своей мордой, демонстрируя, как шелупонь лезет в глаза. – Вот и кажется, что всё вокруг плохо: тут не работает, там убили, сям подрались, здесь взятку дали, где-то что-то украли… Хороший человек, он как золото – его не видно сразу, его нужно из всей этой грязи намыть. Грязи много, золота мало.

– Ну и как же его «намыть»? – солдат улыбнулся вычурной метафоре. Впрочем, он был, прежде всего, озабочен тем, что медяки вываливались из набитых карманов и их приходилось постоянно поднимать.

– Ну, как говорил мой хороший знакомый, ищи тех, «которые предпочитают сухие вина сладким, чувства сантиментам, остроумие юмору и правильный язык жаргону». От себя добавлю – и предпочитают чай заваренный по-человечески чайным мешочкам…

– Ну, знаешь ли… – солдат даже обиделся – он сам любил чай, фасованный мешочками на одну порцию.

– Глупый ты, солдат. Я же не о том… Кстати, мне вчера один мой знакомый прислал ящик замечательного полусладкого вина, знаешь, у него в аромате преобладают такие яркие оттенки малины, горной фиалки и тёмно-красной бархатной розы…

– Полезный у тебя знакомый, – ухмыльнулся солдат, – и афоризмы и вина ящиками присылает.

Собака не успела ничего ответить, потому что с небольшой поляны, которая располагалась буквально в двух шагах от тропинки, донёсся страшный шум. Солдат увидел на поляне с десяток людей, которые пытались растащить в стороны двух мужчин в серых костюмах. Эти двое скакали возле камина и каждый держал в руке по кочерге, пытаясь ею огреть другого. Доставалось кочергой всем вокруг, но только не соперникам – те довольно ловко уклонялись от ударов, несмотря на то, что у каждого на руке висело по паре товарищей. Собака тоже побежала разнимать, и ей при этом досталось больше всех. Наконец, антагонисты были растащены в стороны и, отдуваясь, уселись на траве, в то время как остальные искали лёд для своих шишек и перебинтовывали раны полами своих рубашек. Солдат заметил, что тут же, на поляне, в кресле сидит пожилой седовласый мужчина с трубкой во рту. Он единственный, кто не принимал участия в сваре, а только смотрел на бой со стороны, изредка морщась, когда тому или другому разнимающему особенно доставалось кочергой.