Читать интересную книгу Дозор навсегда. Лучшая фантастика 2018 (сборник) - Людмила Белаш

Голова сделалась больной и тяжелой, а тут еще и Гиацинтов в дверь поскребся.

– Любезный мой временный коллега, не соблаговолите ли вы приступить к выполнению возложенной на вас миссии? – с ехидством, какое и из-за двери прекрасно слышалось, спросил он.

«Подите к черту!» – хотелось ответить Леньке, да не хотелось преумножать злобы в этом мире. Он отпер замок, посмотрел на Темного долго и внимательно.

– Я все еще сомневаюсь, Аркадий Прохорович…

– Знаете ли, в чем между нами разница, мой неразумный друг? – насмешливо вопросил тот. – Я служу в Дозоре – и вы служите в Дозоре. Мне дано предписание – и вам дано предписание. Но в мою голову даже не приходит сомневаться, а вы уже дошли до крайней степени нервного напряжения. Посудите сами, сударь, хорошо ли это, ежели солдат станет мучиться из-за каждого приказа военачальника? Доведет ли до добра привычка всякий раз думать, стрелять в сторону врага или не стрелять? Эдак и войну проиграешь, и сам себя, чего доброго, погубишь. Это я вам, милостивый государь, из чистой симпатии прописные истины внушаю, а другой бы воспользовался и доложил, как вы с поручением справиться не можете. А и так-то вообразите: у нас с вами речь не о стрельбе идет! Никого не убиваем, и даже наоборот: надлежит девицу в целости уберечь. Решайтесь скорее! Удачный момент. Пригласите барышню продемонстрировать па-де-де, а сами лорнет примените.

* * *

Анюта, слушая некую музыку внутри себя, замерла в позиции, и тогда Ленька вошел в Сумрак. С первого слоя, сквозь пенсне, виделась барышня не размытым пятном с яркой аурой, а вовсе даже обычно, будто вместе с ним в Сумраке оказалась. Обычно – это значит четко, словно в реальном мире, хотя облик и претерпел некоторые изменения: танцевальное ее платье словно бы сделалось полупрозрачным, ноги оказались босыми. Чуть помешкав, Леонид мысленно передал Гиацинтову то изображение, что виделось ему сквозь магические стекла.

– Сымайте, сымайте! – принялся подначивать Темный. – Всю одежду долой!

– Как?! – в ужасе воскликнул Ленька. – Все-таки сымать?!

– Ну не руками! – сжалился Гиацинтов. – Вот эдак ресницами сделайте. – Он показал, как сделать.

Епанчин зажмурился, а когда вновь открыл глаза – платья на девушке уже вовсе не было.

– Дальше, дальше! – азартно советовал Темный. – Как луковку, слой за слоем!

– Молчите! – взмолился Ленька и застыл, глядя на беленькие девичьи панталончики и короткую исподнюю рубашку в мелких кружавчиках, взмокший от стыда, расстроенный и раздосадованный. – Ну… Ну, вот я так и думал!

– Да что ж вы стоите-то? Моргайте, моргайте! Экий вы стеснительный!

– Опять говорит! – изумился Ленька. – Гиацинтов, я вас ударю!

– Извольте, только ведь я в ответе не останусь! Да полно вам, долго ли еще ждать без цели будем, Леонид Алексеевич? Все одно ведь надобно окончить.

Он был прав, Леньке просто требовалось собраться с духом. Он глубоко вдохнул стылый воздух первого слоя, зажмурил глаза, а когда вновь открыл – Анюта стояла перед ним абсолютно нагая. Откуда-то изнутри сквозь нежную кожу исходило сияние, каких Леонид еще не видывал. Пронзительно чистое, прозрачное, оно завораживало, обволакивало, проникало в него и повсюду… Спроси – он не смог бы объяснить, как прозрачность может сиять, а вот ведь – видел сам!

Впрочем, видел он гораздо больше – и незрячие сей миг, скромно опущенные глаза Аннэт, и маленькую, едва начавшую развиваться грудку с крохотными розовыми сосцами, и молочно-белые бедра подростка, и пушистый треугольник русых волос ниже живота… А хуже того – все то же видел и Гиацинтов, с вожделением ловивший мыслеобразы, вынужденно посылаемые напарнику Леонидом.

«Я любуюсь? – пришла в голову мысль, показавшаяся вначале отрезвляющей. – Да полноте, достойно ли это Светлого – тайком смотреть на обнаженную девочку?! Кабы невеста, да и то… Положим, мне и впрямь хватит этого, чтобы влюбиться. Но нельзя, нельзя! И довольно! – И вдруг шальное: – А ежели я сейчас дотронусь до ее груди? До самого краешка, до нежного розового бутончика? И не из похоти вовсе, а из истинного трепета перед прекрасным? Прибавит ли это черноты сиянию? Будет ли она все еще считаться непорочной, после моей руки-то?»

Рядом кто-то всхлипнул, и Ленька вздрогнул – не столько от испуга, сколько от изумления.

– Экая чистота! – Гиацинтов не то украдкой плакал, не то тихонько смеялся от счастья, а потом вдруг принялся оправдываться: – Говорю вам – истинно эталон! Многие по три жизни проживают, а такой красоты ни разу лицезреть не доведется. Идеал, наслаждение!

Только теперь Епанчин понял, что нетерпение Темного не было похабным, а ежели подначки и являлись таковыми, так это от эмоций: на самом деле Гиацинтов поскорее хотел увидеть, что такое есть эталон. Видать, слыхал от кого-то, а тут шанс воочию проверить слухи!

Бросив последний взгляд на прекрасное тело в ореоле сияющей прозрачности, Ленька снял пенсне, а затем сразу же покинул Сумрак.

* * *

Через час после «освидетельствования» (уезжать было решено назавтра, и теперь по дому бегало туда-сюда и хлопотало неведомое количество народу, выполняя распоряжения хозяев и собирая все самое необходимое), когда красное солнце нависло над лесом, Леньке вдруг на миг сделалось темно. Да и не на миг даже – небо как потемнело, так и не приобрело обратно свой привычный оттенок, и снежная целина за домом как будто оказалась в сумерках, невзирая на косые лучи по-зимнему холодного светила.

Епанчин высунулся из своей комнаты и увидал, как на той стороне коридора точно так же высовывается из приоткрытой двери Гиацинтов. Впервые с момента знакомства Темный маг вид имел серьезный и собранный.

– Ваши окна к лесу выходят? На ту сторону? – спросил Аркадий Прохорович.

– На ту.

– Дайте посмотреть!

Гиацинтов приблизился, отодвинул Леньку и подошел к окну. В груди тоненько заныло от нехороших предчувствий.

– Худо, братец, – прокомментировал Аркадий Прохорович. – Гляньте! Сюда направляются.

От опушки леса, мелкие и одинаково черные от расстояния, двигались через целину точки.

– Почем вы знаете, может, и не к нам? – пробормотал Леонид.

– Чрез Сумрак гляньте, – порекомендовал Гиацинтов.

Хоть и далековато было до точек, однако ж и отсюда были заметны ауры Иных.

– Может, это губернский Дозор? – предположил Ленька. – Может, выследили в здешних местах ту ведьму, которая накануне могилу разорила?

– Может, и так. А только не мешает нам с вами подготовиться ко встрече. – Гиацинтов смотрел наружу с непонятной Леньке тоской. – Уж больно много их там. Не верится мне, что в симбирском бюро столько служащих.

– Уехать от греха? – вслух рассудил Ленька.

– А она? – Темный мотнул головой в сторону хозяйской половины дома. – Напужается, да и родители от такой спешности рады не будут, почуют подвох.

– Зачаровать их!

– Хорошо, а дальше? Куда мы? Поезд только завтра. Найдут, нагонят.

– У меня боевой жезл есть. Служебный. А еще несколько своих амулетов – и охранных, и атакующих.

– У них тоже есть, не сомневайтесь. – Гиацинтов, по виду, лихорадочно просчитывал что-то. – Кабы знать, что им надобно! Хотя тут я, кажется, и без подсказок догадываюсь. Сделаем вот что: вы теперь ступайте, обработайте Анну Витольдовну. Дали вам средства для этого?

– Дали. Сделаю. А вы что?

– Я попробую защиту на дом наложить. Плохо то, что дом большой, всех щелей не заметишь! – Он досадливо поморщился, вздохнул. – Кабы оба мы одного цвета были! Вдвоем бы сподручнее…

Ленька достал саквояж, в котором, кроме амулетов, ничего другого сейчас не было, и заспешил в хозяйскую половину. Чем занимался в это время Гиацинтов, он видеть не мог, но по перемещениям Силы внутри дома понимал, что тот плетет тяжелые заклинания от вторжения.

Страха он пока не ощущал, но тревожиться – тревожился.

Зайдя в гостиную, он сразу заметил барышню, покорно выслушивающую наставления маменьки. Кашлянул вежливо и позвал:

– Анна Витольдовна! – Она обернулась к нему. – Варвара Христофоровна, прошу простить, можно я украду у вас Аннэт на одну минуточку?

Пока девушка шла, он поставил саквояж у ног, раскрыл и вынул из него сразу оба свитка, развернул и с этого момента стал смотреть сквозь Сумрак.

Барышня приблизилась.

– Вы уж извините, что отвлек по пустяку! Знаю, что на то слуги есть, но бегают-с, в дорогу вещи собирают-с, стыдно и занимать-то их. А у меня тут несколько бумаг ненужных, выкинуть бы! – Он одним движением разорвал сразу оба листа перед ее лицом; взмыли с исписанных страниц светящиеся в Сумраке символы, часовыми цепочками потянулись строчки, окутали, опутали Анюту с ног до головы, заплелись в волосы навроде лент. – Или, может, в камин, на растопку сгодятся?

Он протянул ей клочки, а она изумленно на него посмотрела (экий чудак!), но все-таки взяла.