Читать интересную книгу Узаконенная жестокость: Правда о средневековой войне - Шон Макглинн

В недавно опубликованном крупном исследовании Тревора Дина «Преступления в средневековой Европе» / Crime in Medieval Europe (2001) обнаруживаются сходства в характере преступлений в Англии, а также различия в судебных подходах. И опять здесь ощущается влияние имперского Рима, причем Англия несколько отклонилась от остальной Европы, создав у себя общее право, а позднее — круговую поруку, которая в XIV веке пришла в упадок за счет изменения положения различных социальных групп. Однако позднее в эпоху Средневековья наметилось некоторое сближение: судебная ордалия стала применяться реже и постепенно отошла в тень, по мере того как росла квалификация судей, получавших университетское образование, а роль централизованной, монархической власти в преследовании преступников возросла как никогда. Европа обычно сильнее придерживалась инквизиторской линии, что неудивительно, поскольку громкие процессы церковной инквизиции имели большое влияние. Это позволило узаконить пытки при судебных расследованиях.

К XIII в. пытки уже вполне утвердились во Франции, Италии и Германии; а в XIV в. эта «судебная процедура» получила общее распространение. Поначалу судебные пытки тщательно регламентировались и могли применяться лишь один раз, однако с течением времени их использование осуществлялось с меньшим количеством оговорок. Прежде всего, признания, выбиваемые из осужденных с помощью пыток, необходимо было подтвердить за пределами пыточной камеры, но подобными «тонкостями» зачастую пренебрегали. В Венеции и Париже в эпоху Позднего Средневековья пытка являлась нормой при рассмотрении воровских дел; деформация конечностей, переломы и даже смерть от чрезмерного усердия палачей — все это подробно фиксировалось в документах того времени. Понятно, что «некоторые подозреваемые признавались в чем угодно, лишь бы прекратить свои мучения». Иногда, как, например в 1369 году во Флоренции, составлялись письменные жалобы на поспешное обращение к пыткам в уголовном судопроизводстве. Эти жалобы иногда оказывались эффективны; согласно одной из записей, в 1488 году в Париже под давлением родственников и друзей осужденных лишь двадцать обвиняемых из шестисот были подвергнуты пытке. Однако пытка, в отличие от наказания и казни, редко проводилась публично; это была позорная мера, не требующая никакой публичности. В конце концов, отвратительные методы пыток применялись и к невинным жертвам. В 1376 году в Воверте подозреваемый фальшивомонетчик был подвергнут пытке трижды, прежде чем его все-таки отпустили на свободу. В другом эпизоде в том же столетии фигурирует некий Финуччио де Марти, которого четырежды пытали за уклонение от уплаты налогов, прежде чем судья велел отпустить его.

Как и в случае с видами казней, разнообразие пыток, казалось, ограничивалось только воображением; и в самом деле, некоторые пытки были приспособлены для публичных казней. Без сомнения, существовал также дьявольский обмен идеями между военной и гражданской сферами. В отличие от казней, пытка не требовала всеобщего одобрения, но, как своего рода «окошко» в мир средневековых нравов, она показывает, до какой пугающей степени могли дойти власти в санкционировании официальных форм жестокости при поддержании закона и порядка. Технические методы включали в себя как хитроумные приспособления, так и весьма незатейливые, и все это часто сочеталось со смертной казнью.

Очень распространенным было сажание на кол. Именно за этот излюбленный способ печально знаменитый валашский князь Влад III Дракула в середине XV в. и получил прозвище Цепеш, что в переводе с турецкого означает «Сажатель-на-кол». Влад, прообраз главного героя романа Брэма Стокера «Дракула», «научился» этому методу в юности, во время своего пребывания при дворах турецких правителей в качестве «почетного пленника». Современники пишут, что однажды мусульманские послы, посетившие двор Влада III, не сняли головные уборы, когда их представили князю; разозлившись, тот велел прибить шапки и чалмы гвоздями к их головам. На всей территории его княжества можно было видеть трупы жертв, насаженные на огромные колья. Подобного рода казнь существовала в различных вариантах. Например, жертву растягивали на полу и привязывали либо держали, затем металлический кубик с шипами вдавливали в пятку при помощи специальных тисков. Постоянная изнуряющая боль вызывала рывки и дерганья жертвы, что приводило к еще более сильному вдавливанию шипов в пятку.

Сжиганию на костре обычно подвергались женщины и еретики, но огонь часто использовали и при пытках. Процесс казни либо ускорялся (для этого использовали масло, а позднее — порох), либо замедлялся — с помощью сырого хвороста. Детальное описание одной из таких казней в XVI веке приводится ниже, в нем рассказывается о сожжении Джона Хупера, епископа Глостерского:

…Но даже когда лицо его совершенно почернело от пламени, а язык раздулся так, что он уже не мог ни говорить, ни кричать, губы же еще продолжали шевелиться, пока не прилипли к деснам; он бил себя руками в грудь, пока одна из рук не ослабела и не опустилась; он продолжал колотить другой рукой, в то время как с кончиков пальцев сочились жир, вода и кровь. Вскоре, когда нижняя часть тела уже была целиком поглощена огнем, он бессильно повис над стягивающими его оковами… Прежде чем он умер, из живота стали вываливаться внутренности.

Вся эта жуткая процедура заняла в данном случае 45 минут. Такова была судьба многих осужденных в эпоху Средневековья, от мелких преступников и еретиков до знаменитых исторических фигур, таких как Джиль де Рэ[7], Жанна д’Арк и Ян Гус. Подобную участь испытали на себе многочисленные жертвы войн, погибшие при поджоге церквей, где многие беженцы искали спасения. Те, кому «повезло», как, например, гарнизону Пти-Андели в 1203 году, просто задохнулись в дыму.

В средневековых хрониках часто ссылаются на применение огня во время пыток: клеймение раскаленным железом, ошпаривание кипятком и поджаривание. Например, на жертву надевали колодки, смазывали жиром ноги и поджаривали пятки. Воздействию огня подвергались наиболее чувствительные части тела; поджаривание осуществлялось на специальных решетках, размещаемых над огнем; ошпаривание проводили в котлах, в доспехах или местно, когда кипяток заливали в высокий кожаный сапог.

Центральное место в средневековой практике пыток занимали подвешивание и растягивание тела подозреваемого. Для такой пытки, как выворачивание рук, допрашиваемого подвешивали при помощи шкивов, руки его связывали за спиной веревкой, которую затем прикрепляли к блоку в потолке. Для более сильного растяжения тела к ногам заключенного добавляли грузы. Если признания добиться не удавалось, жертву подтягивали к самому потолку, а потом резко отпускали почти до самого пола. Толчок вызывал нечеловеческую боль. Встряска под воздействием собственного веса и привязанных грузов получалась такой, что трещали кости и растягивались сухожилия.

Одним из наиболее часто применяемых при допросах средств являлась пытка на дыбе: два ролика под воздействием рычагов, прикрепленных к телу осужденного, двигались в противоположных направлениях и растягивали его на раме. Растяжение частей тела могло приводить к вывихам и даже расчленению. Другие способы включали в себя использование жгутов из тонких веревок с деревянными или железными перемычками, которые закручивались вокруг пальцев или конечностей так, чтобы веревки врезались в плоть, порой до самых костей. Находясь на дыбе, осужденные нередко подвергались водной пытке. Вода медленно заливалась в глотку, вызывая раздувание тела; при этом преступник мог захлебнуться и умереть. Рядом с дыбой обычно стояли тиски: шарнирная конструкция из металлических обручей, в которую помещался осужденный; при этом голова вжималась в колени так, что из ушей и носа текла кровь.

Пытка на колесе, или колесование, — еще один распространенный способ истязания, предшествовавший казни. Тело осужденного укладывали на колесо от телеги, а затем палач дробил ему кости тяжелым ломом или еще одним колесом. Сила и интенсивность ударов соразмерялись с продолжительностью страданий несчастного; процесс обычно начинали с конечностей, а потом переходили к другим частям тела в надежде выбить признание или сведения о сообщниках. Колесование оставалось распространенным видом казни и по окончании эпохи Средневековья. Так, в 1850 г. в Пруссии немало мужчин и женщин подверглись этому жестокому истязанию; поэтому термин «средневековое варварство» в данном случае не следует понимать слишком узко. Англичанин Джон Тэйлор, проезжавший по Германии в 1616 г., стал свидетелем казни отца, осужденного за то, что тот зарубил топором собственную дочь. Он описал самые мучительные моменты казни.