Читать интересную книгу Том 3. Поэмы 1828-1834 - Михаил Лермонтов

Олег*

<I> 1

Во мгле языческой дубравыВ года забытой старины,Когда-то жертвенник кровавыйДымился божеству войны.Там возносился дуб высокой,Священный древностью глубокой.Как неподвижный царь лесов,Чело до самых облаковОн подымал. На нем виселиКольчуги, сабли и щиты,Вокруг сожженные кустыИ черепа убитых тлели…И песня Лады никогдаНе приносилася сюда!..

2

Поставлен веры теплым чувством.Блестел кумир в тени ветвей,И лик, расписанный искусством,Был смыт усилием дождей.Вдали лесистые равниныИ неприступные вершиныГранитных скал туман одел,И Волхов за лесом шумел.Склонен невольно к удивленью,Пришелец чуждый, в наши дниНе презирай сих мест: ониЗнакомы были вдохновенью!..И скальдов северных не разЗдесь раздавался смелый глас…

<II>

Утихло озеро. С стремнинойМолчат туманные скалы,И вьются дикие орлы,Крича над зеркальной пучиной.Уж челнока с давнишних порВолна глухая не лелеет,Кольцом вокруг угрюмый бор,Подняв вершины, зеленеет,Скрываясь за хребтами гор.Давно ни пес, ни всадник смелыйСтраны глухой и опустелойНе посещал. Окрестный зверьЗабыл знакомый шум ловитвы.Но кто и для какой молитвыНа берегу стоит теперь?..С какою здесь он мыслью странной?С мечом, в кольчуге, за спинойКолчан и лук. Шишак стальнойБлестит насечкой иностранной…Он тихо красный плащ рукойНа землю бросил, не спускаяНедвижных с озера очей,И кольцы русые кудрейБегут, на плечи ниспадая.В герое повести моейСледы являлись кратких дней,Но не приметно впечатлений:Ни удовольствий, ни волнений,Ни упоительных страстей.И став у пенистого брега,Он к духу озера воззвал:

«Стрибог! я вновь к тебе предстал.Не мог ты позабыть Олега.Он приносил к тебе врагов,Сверша опасные набеги.Он в честь тебе их пролил кровь.И тот опять средь сих лесов,Пред кем дрожали печенеги.Как в день разлуки роковойЯвись опять передо мной!»

И шумно взволновались воды,Растут свинцовые валы,Как в час суровой непогодыПокрылись пеною скалы.Восстал в средине столб туманный…Тихонько вид меняя странный,Ясней, ясней, ясней… и вотСтрибог по озеру идет.Глаза открытые сияли,Подъялась влажная рука,И мокрые власы бежалиПо голым персям старика.

<III>

Ах, было время, время боевНа милой нашей стороне.Где ж те года? прошли онеС мгновенной славою героев.Но тени сильных я видалИ громкий голос их слыхал:В часы суровой непогоды,Когда бушуя плещут воды,И вихрь, клубя седую пыль,Волнует по полям ковыль,Они на темносизых тучахРазнообразною толпойЛетят. Щиты в руках могучих,Их тешит бурь знакомый вой.Сплетаясь цепию воздушной,Они вступают в грозный бой.Я зрел их смутною душой,Я им внимал неравнодушно.На мне была тоски печать,Бездействием терзалась совесть,И я решился начертатьВремен былых простую повесть.

Жил-был когда-то князь Олег,Владетель русского народа,Варяг, боец (тогда свободаНе начинала свой побег).Его рушительный набегПочти от Пскова до ОнегиПоля и веси покорил…Он всем соседям страшен был:Пред ним дрожали печенеги,С ним от Каспийских береговКазары дружества искали,Его дружины побеждалиСвирепых жителей дубров;И он искал на греков мести,Презреньем гордых раздражен…Царь Византии был смущенМолвой ужасной этой вести…Но что замедлил князьОлегСвой разрушительный набег? ..

Два брата*

«Ах, брат! ах, брат! стыдись, мой брат!Обеты теплые с мольбамиЗабыл ли? год тому назадМы были нежными друзьями…Ты помнишь, помнишь, верно, бой,Когда рубились мы с тобойПротив врагов родного краяИли, заботы удаляя,С новорожденною зарейВстречали вместе праздник Лады.И что ж? волнение досады,Неугомонная враждаНас разделили навсегда!..»

«Не называй меня как преждеВ благополучные года.В те дни, как верил я надежде,Любви и дружбе… Я знавалВолненья сердца дорогие,И очи, очи голубые…Я сердцем девы обладал:Ты у меня его украл!..Ты завладел моей прекрасной,Ее любовью и красой,Ты обманул меня… ужасно!И посмеялся надо мной».

Умолкли. Но еще стоятВ душе терзаемы враждою.На каждом светлые блестятМечи с насечкой золотою,На каждом панцырь и шелом,Орлиным осенен крылом.Всё пусто вкруг в дали туманной.Пред ними жертвенник. На немКумир белеет деревянный.И только плющ виясь младойЛелеет жертвенник простой.Они колена преклонили,Взаимной злобой поклялись.Вот на коней своих вскочилиИ врозь стрелою понеслись.

Давноль? давно ли друг без другаИх край родимый не видал?Давно ль, когда один страдалВ изнеможении недуга,Другой прикованный стоялНежнейшей дружбой к изголовью?Вдруг, горьким мщением дыша,Кипят! надменная душаЧем раздражилася? — любовью!Аскар, добычу бранных сил,Финляндку юную любил.Она лила в неволе слезы,И помнила средь грустных днейСкалы Финляндии своей.

Скалы Финляндии пустой,Озер стеклянные заливыИ бор печальный и глухой,Как милы вы, как вы счастливыСвоею дикой красотой…Дымятся низкие долины,Где кучи хижин небольшихС дворами грязными. Вкруг ихРастут кудрявые рябины,На высотах чернеют пниИль стебли обгорелых сосен.В стране той кратки дни весныИ продолжительная осень…

Две невольницы*

Beware, my Lord, of jealousy.

Othello.W. Shakespeare.[3]I

«Люблю тебя, моя Заира!Гречанка нежная моя! —У ног твоих богатства мираИ правоверная земля.Когда глазами голубымиТы водишь медленно кругом,Я молча следую за ними,Как раб с мечтами неземнымиЗа неземным своим вождем.Пусть пляшет бойкая Гюльнара,Пускай под белою рукойЗвенит испанская гитара:О не завидуй, ангел мой!Все песни пламенной Гюльнары,Все звуки трепетной гитары,Всех роз восточных аромат,Топазы, жемчуг и рубиныСултан Ахмет оставить радЗа поцелуя звук единый,И за один твой страстный взгляд!»

«Султан! я в дикой, бедной доле,Но с гордым духом рождена;И в униженьи, и в неволеЯ презирать тебя вольна!Старик, забудь свои желанья:Другой уж пил мои лобзанья —И первой страсти я верна!Конечно, грозному султануСопротивляться я не стану;Но знай: ни пыткой, ни мольбойЛюбвииз сердца ледяногоТы не исторгнешь: я готова!Скажи, палач готов ли твой?»

II

Тиха, душиста и светлаНастала ночь. Она былаРоскошнее, чем ночь Эдема.Заснул обширный Цареград,Лишь волны дальные шумятУ стен крутых. Окно гаремаОтворено, и свет луны,Скользя, мелькает вдоль стены;И блещут стекла расписныеХолодным, радужным огнем;И блещут стены парчовые,И блещут кисти золотые,Диваны мягкие кругом.Дыша прохладою ночною,Сложивши ноги под собою,Облокотившись на окно,Сидела смуглая Гюльнара.В молчанье всё погружено,Из белых рук ее гитараУпала тихо на диван;

И взор чрез шумный океанЛетит: туда ль, где в кущах мираОна ловила жизни сон?Где зреет персик и лимонНа берегу Гвадалкивира?Нет! Он боязненно склоненК подножью стен, где пена дремлет!Едва дыша, испанка внемлет,И светит ей в лицо луна:Не оттоголь она бледна?

Чу! томный крик… волной плеснуло…И на кристалле той волныЗаколебалась тень стены…И что-то белое мелькнуло —И скрылось! — Снова тишина.Гюльнары нет уж у окна;С улыбкой гордости ревнивойОна гитару вновь берет,И песнь Испании счастливойС какой-то дикостью поет;И часто, часто слово мщеньеЗвучит за томною струной,И злобной радости волненьеВо взорах девы молодой!

Джюлио*