Сначала он жил в Миссуоле, потом в форте Сэм-Хьюстон. А теперь – в Лордсбурге, это где-то в Нью-Мехико. Там совсем нет деревьев.
– Нет деревьев! – воскликнул мужчина и покачал головой, словно не в силах поверить в такое ужасное обстоятельство. – Папа написал тебе об этом в письме?
Дверь туалета открылась, и оттуда вышла женщина.
– Твоя очередь, – улыбнулась она.
Девочка подняла глаза на Теда Исимото:
– Не уходите.
Она зашла в туалет и стала рассматривать свое отражение в зеркале над раковиной. Впрочем, она заранее знала, что увидит: не слишком красивая девочка в простом голубом шарфе. Повернула кран, но воды не было. Склонила голову набок, сказала «А-а-а» и улыбнулась уголками губ. Стоило это сделать, как лицо сразу изменилось. Теперь она стала похожей на мать, хотя, конечно, не выглядела такой взрослой.
– Папа никогда мне не пишет, – сообщила она, едва выйдя из туалета.
Это была неправда. Отец писал ей каждую неделю с той самой декабрьской ночи, когда его арестовали. И она хранила все его письма.
– Очень плохо с его стороны, – сказал Тед Исимото.
Он хотел войти в туалет, но девочка преградила ему путь.
– Видите вон ту леди? – Она указала в конец вагона.
Тед Исимото кивнул.
– Как по-вашему, она красивая?
– Да.
– Это моя мама.
– Твоя мама – очень красивая женщина.
– Я знаю. Об этом все говорят. Она за нами следит.
– На то она и мама, чтобы следить за дочерью, – заметил Тед Исимото. – Она очень устала. Я вижу это по ее глазам. Скажи ей, что все будет хорошо. – Он слегка поклонился и сделал шаг к дверям. – Извини, но я должен тебя покинуть.
Девочка отпустила дверь и медленно двинулась по проходу. В середине вагона малышка лет пяти-шести играла на полу с грязной куклой. У той были вьющиеся золотистые локоны и большие фарфоровые глаза, которые открывались и закрывались.
– Как зовут твою куклу? – спросила девочка.
– Мисс Ширли, – ответила малышка и застенчиво прижала куклу к груди. – Мама заказала ее по каталогу «Сирс».
– Она очень красивая.
– Я ее тебе не отдам.
– А я и не прошу, – улыбнулась девочка и пошла дальше.
Многие пассажиры храпели. Какой-то мужчина спал, закрыв лицо сложенной газетой. Девочка прошла мимо молодой женщины с книгой «Военный врач в Бирме» и мимо мужчины, который читал словарь Уэбстера и подчеркивал некоторые слова красным карандашом. Два мальчика дрались за место у окна, а две пожилые женщины, сидящие напротив, вязали совершенно одинаковые носки к зимним холодам.
Когда девочка нашла свое место и села, старик, сидевший напротив, снова что-то сказал, и она опять не разобрала ни слова. Интересно, где его жена, подумала девочка, да и был ли он когда-нибудь женат. Она хотела посмотреть, не носит ли старик обручальное кольцо, но именно этого пальца у него не было.
– Что он сказал? – шепотом спросила она у матери.
– Что-то про клубнику. Он всю жизнь выращивал клубнику.
– Клубника – это очень вкусно, – сказала девочка, обращаясь к старику.
Он закивал и расплылся в улыбке.
– Он тебя не понял, – заметила мать.
– Нет, понял.
Мать достала из сумочки щетку для волос.
– Повернись.
Девочка отвернулась к окну и закрыла глаза, а мать стала водить щеткой по ее волосам.
– Сильнее, – попросила девочка.
– Где твоя лента?
– Сильнее!
Касаясь волос, щетка производила звук, похожий на треск разрываемой ткани.
– У тебя такие красивые волосы, – вздохнула мать. – Тебе надо чаще носить их распущенными.
– Ходить с распущенными волосами слишком жарко.
– С кем это ты разговаривала?
– Так, ни с кем, – пожала плечами девочка. – Просто один человек. Богатый… Его зовут Тед. И он просил передать тебе, что все будет хорошо.
– Ему-то откуда знать?
– А еще он сказал, что ты очень красивая.
– Неужели?
– Да, он так сказал.
– Не надо принимать на веру все, что говорят люди.
Девочка резко повернулась и посмотрела матери в лицо. Вокруг глаз залегли морщинки, которых она прежде не замечала.
– Почему ты больше не красишь губы?
– У меня кончилась помада. Еще две недели назад.
Девочка встала и тряхнула волосами. За окном у дороги виднелась вывеска «Хижина Дайны». Перед ресторанчиком остановились три больших грузовика. Единственное здание на много миль вокруг. На асфальте были нарисованы желтые линии для парковки, но грузовики стояли как попало. Дверь распахнулась, и из ресторана вышел человек в ковбойских сапогах и шляпе. Он смеялся. Наверное, кто-то, оставшийся внутри, – может быть, сама Дайна – только что удачно пошутил. Увидев поезд, человек посмотрел на проползавшие мимо вагоны, приставив палец к полям шляпы. А потом направился к грузовику.
Девочка не поняла, зачем он коснулся шляпы. Может, это знак приветствия. А может, его жест вовсе ничего не значил. Девочка сунула руку в карман платья и ощупала узел на ленте. Потеребила в руках шарф. И повернулась к брату:
– Как по-твоему, этот шарф красивый или не очень?
Мальчик заерзал на сиденье, хлопая глазами.
– Только говори правду, – предупредила девочка.
– Я всегда говорю правду.
– Ну?
– Тот, что ты носила в прошлом году, нравился мне больше, – после некоторой паузы ответил мальчик.
– В прошлом году я вообще не носила шарф. – Девочка отвернулась и глянула в сторону туалета, пытаясь сообразить, вышел ли уже оттуда Тед Исимото.
Дверь туалета открылась, появилась молодая женщина с ребенком на руках. Он кричал, личико покраснело от натуги. Блузка на женщине спереди была мокрой. Тед Исимото исчез.
Девочка открыла чемодан, достала потрепанную колоду карт и стала ее тасовать.
– Вытащи карту, – попросила она брата. – Любую.
Мальчик не ответил. Он что-то искал в своем чемодане.
– Хорошо, тогда я сама вытащу. – Она вытащила карту из середины колоды и показала брату. – Отгадай, что она означает.
– У меня нет настроения играть в карты, – буркнул мальчик.
– Это еще почему?
– Потому что. Я забыл зонт. Мне казалось, я взял его. Но в чемодане его нет.
– В дороге без потерь не обходится, – заметила мать, протягивая ему апельсин.
– Так что будь растеряхой и впредь, – добавила девочка.
– Я этого не говорила, – возразила мать.
– Но имела в виду, – отрезала дочь.
– Как только приедем, я куплю тебе другой зонт, – пообещала мать.
– Боюсь, мы никогда не приедем, – вздохнула девочка.
– Приедем. Завтра.
Мальчик постучал апельсином себе по лбу.
– Прекрати, – сказала мать.
Он перестал, надкусил толстую кожуру, и сок потек у него по подбородку.
– Аккуратнее. – Мать забрала апельсин и стала чистить. Движения у нее были медленные. В конце концов, спешить некуда. – Вот как надо обращаться с апельсином, – сказала она. На ее тонких белых руках недавно стали появляться пигментные пятна. Она поздно вышла