затем Влад вырос.
Если бы не завод и деньги отца, он бы наведывался к ним от силы раз в год. Старший Гордеев, был упрям как черт и ни в какую не желал переписывать на единственного сына все активы, более того, заставлял советоваться по серьезным делам, все еще вмешивался в его политику, хотя Влад занимал пост генерального директора вот уже шесть лет.
К матери теплых чувств Влад также не испытывал. Он искренне полагал, что для того, чтобы считаться настоящей матерью, нужно было уделить сыну хоть немного времени, но все его детство Елизавета занималась исключительно собой. Ее интересовали только светские приемы, да разъезды по загранице. Она не читала ему сказок, не ухаживала за Владом, когда тот болел, а как только ему исполнилось четырнадцать, посоветовала Андрею отправить сына в частную английскую школу. Избавилась от него, одним словом.
Влад честно не понимал, зачем они играли в заботливых родителей последние годы, но не подыгрывать им не мог. Попытался как-то раз, и тогда «старый хрен», коим он именовал про себя отца, заявил, что в этом случае раздаст все свои деньги к чертям собачьим на благотворительность», но ни за что не даст неблагодарному сыну к ним прикоснуться. С тех пор Владу пыл свой пришлось поуменьшить. В конце концов, куда бы Андрей делся? Рано или поздно все переписал бы, а уж поиграть в любящего сына раз в неделю-другую, было не так уж и сложно. По крайней мере, Влад пытался себя в этом убедить всю дорогу до дома родителей.
Глава 4
Устраиваясь на новое место работы, Ева была полна грез и мечтаний о том, как сильно ее жизнь изменится в лучшую сторону. Ей рисовалась собственная квартира, которую она оформит в необычном восточном стиле, хорошая машина, улыбки родителей, которых она сможет отправить на достойный отдых куда-нибудь за границу, чтобы те хоть раз увидели что-то, помимо родного черного моря…
Ева надеялась, что и личная жизнь, возможно, пойдет, так сказать, в гору. Думала, что может быть встретит, наконец, достойного мужчину, с которым сможет вступить в брак. Как-никак, пугающая цифра 30 маячила не за горами, а Виленской, как и всем, помимо карьеры, хотелось еще и детей, надежного мужчины под боком…
Сейчас она чувствовала себя полной дурой. А это сегодняшнее выступление Гордеева… его слова, брошенные о предложенных ею ста тысячах… она чувствовала себя маленькой букашкой, жалкой провинциалкой, вставшей на пути властного хищника. Который обязательно растерзал бы ее сегодня, если бы не спасший Еву звонок.
Вот только спасение это было временным. Завтра она должна была явиться к нему в номер отеля, словно шлюха, которую заказали для непотребных утех. А все почему? Потому что просто не углядела… просто ошиблась. Может быть, Гордеев был и прав, нужно было выбирать другую профессию, да что уж теперь было жалеть, когда ничего нельзя было исправить.
Ева проплакала навзрыд весь остаток пятницы и половину субботы, но выхода в слезах так и не нашлось. Гордеев был упрям и отступать от желаемого не собирался, поэтому Еве ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Как ни странно, кружевное белье у Виленской нашлось. Осталось от прошлых отношений, в которых Ева себя потеряла, вмиг перестав быть нужной тому, кому отдала почти три года своей жизни. Вспоминать об этом не хотелось, поэтому, собрав волю в кулак, она начала «готовиться». Надела это самое белье, нехотя натянула на себя джинсы, свитшот и ботинки. А что? Владислав Андреевич говорил только о белье, об остальном он не упоминал, поэтому Ева не стала мучить себя даже накладыванием макияжа. Так и поехала по назначенному адресу с красными глазами и тяжелыми мыслями.
Ева прибыла на место без опозданий, а вот сам Влад припозднился на целых десять минут, которые прошли для Виленской в томительном ожидании.
Номер отеля оказался огромным, кровать — такая же. Словно была предназначена для таких вот извращенцев, как Гордеев, что снимали их ради секса.
— Это что такое? — Влад не стал утруждать себя приветствием, когда вошел в номер, только окинул брезгливым взглядом стоявшую возле большого окна Еву.
— Я не понимаю Вас.
— На работу наряжалась как в публичный дом, а ко мне, значит, вот так? — Влад изогнул бровь и придирчиво осмотрел ее с ног до головы, словно изучая товар перед покупкой.
— Вы ничего не говорили на счет одежды, — Ева пожала плечами.
— Ладно, — Гордеев хмыкнул и скинул пиджак. Прошел куда-то вглубь номера и вернулся с двумя бокалами шампанского, один из которых протянул Виленской. Ева бы отмахнулась, но сейчас алкоголь был очень кстати. Она почти залпом осушила бокал, который у нее аккуратно забрали из рук.
— Мне нужно еще, — попросила она.
— Ну уж нет, я с пьяными не сплю, — усмехнулся Влад, сделав пару глотков из своего бокала. А затем он решил, что пора приступать к основному действу. Сначала медленно расстегнул рубашку, затем так же медленно избавился от остальной одежды, оставшись в одном только нижнем белье.
Присев на краешек кровати, он потребовал, чтобы Ева сделала тоже самое. Виленскую руки слушались плохо, а пристальный взгляд Гордеева только мешал, но вскоре он принялся ей помогать, и дело пошло быстрее.
— Ну хоть с бельем не промахнулась, — Влад притянул девушку к себе, заставил сесть «верхом» и оплел руками тонкую талию, носом уткнулся куда-то в район груди. — Красивая, — тихо произнес мужчина, начиная осыпать легкими поцелуями сначала шею, затем ключицы девушки. — Ну же… — не получив никакой ответной реакции, произнес Влад. Ева только молча сидела на нем, безропотно принимая ласки, но не собиралась на них отвечать. Руки плетьми висели по бокам, взгляд был устремлен куда-то вперед. — Мышонок, давай, — Влад сделал недвусмысленное движение бедрами, давая в полной мере ощутить, чего именно он желает. — Неужто и впрямь совсем меня не хочешь? — Жаркий шепот опалил ухо Евы, заставляя попытаться уйти от неожиданного прикосновения. — Не поверю, — едва слышно, продолжил Влад, поглаживая оголенную спину девушки руками.
— Я не… —