Наши лица находились близко, но в то же время на достаточном расстоянии, чтобы это не представляло опасности. И Зейн доверял мне, верил, что я больше Страж, чем демон. Я подумала о змее… и парне, который на самом деле был не парнем, а Верховным демоном. По моему телу пробежала дрожь.
Зейн накрыл мою ладонь своею, и мое сердце пропустило удар.
— Скажи мне правду, Букашка Лейла.
Я прекрасно помнила тот раз, когда он впервые назвал меня так. В ту ночь Стражи забрали меня из приюта и привели в свой дом. Мне было семь, и крылатые существа с клыками и красными глазами повергли меня в дикий ужас. Стоило нам войти в особняк, как я стрелой метнулась к первому же шкафу и забилась в него, свернувшись в комок. Несколькими часами позже Зейн выманил меня из моего укрытия плюшевым мишкой и назвал Букашкой Лейлой. Ему тогда было одиннадцать, но он все равно казался мне неправдоподобно огромным, и с того момента я везде следовала за ним по пятам. Иногда старшим Стражам нравилось из-за этого ставить его в неловкое положение.
— Лейла? — тихо позвал Зейн, сжимая мою ладонь.
Слова вырвались сами собой:
— Как ты думаешь, я — зло?
Он сдвинул брови.
— С чего вдруг такой вопрос?
— Зейн, — я выразительно взглянула на него, — я — наполовину демон.
— Ты — Страж, Лейла.
— Ты всегда так говоришь, но это неправда. Я себе больше напоминаю… мула.
— Мула? — переспросил он, хмурясь.
— Да, мула. Ну, животное такое, полулошадь-полуосел…
— Я знаю, кто такой мул, Лейла. И надеюсь, ты не сравниваешь себя с ним.
Я промолчала, потому что сравнивала. Ведь я тоже странный гибрид — полудемон-полустраж, и из-за этого никогда не стану парой для другого Стража. Даже демоны, узнав, кто я, не захотят видеть во мне женщину. Так что, да, я считала сравнение верным.
Зейн вздохнул.
— Неважно, кем была твоя мать. Ты не зло и уж точно не мул.
Отвернувшись, я уставилась в потолок. Размеренно вращающийся вентилятор отбрасывал на него причудливые тени. Мои родители — демоническая мать, которую я никогда не видела, и отец, которого я не помнила. А Стейси считает, что это ее неполная семья — черт знает что такое. Я нервно крутила в пальцах кольцо.
— Ты ведь знаешь это? — В голосе Зейна звучала убежденность. — Знаешь, что ты — не злой человек, Лейла? Ты хорошая, умная и… — Он сел, нависнув надо мной, как защищающий от всех и вся ангел-хранитель. — Ты… ты не забрала сегодня душу, Лейла? Скажи мне правду. Если ты сделала это, то мы что-нибудь придумаем. Отцу я никогда об этом не расскажу, но ты должна сказать мне.
Если бы я сделала это, пусть и случайно, то Эббот ни в коем случае не должен был бы об этом узнать. Он бы выгнал меня, несмотря на то, что столько времени заботился обо мне. Забирать души запрещено по моральным соображениям.
— Я не забирала ничью душу, Зейн.
Он некоторое время пристально смотрел на меня, затем расслабился.
— Не пугай меня так, Букашка Лейла.
— Прости.
Я крепко-крепко прижала мистера Снотти к груди.
— Ты совершала ошибки и училась на них. — Зейн мягко убрал мою руку от плюшевого мишки, взяв ее в свою. — Ты — не зло. Запомни это. А прошлое пусть останется в прошлом.
Я покусывала нижнюю губу, думая о своих «ошибках». Их было больше, чем одна. Самая первая и привела Стражей за мной в приют. Я случайно забрала душу у одной из воспитательниц — не всю, но достаточно, чтобы женщина попала в больницу. Стражи узнали об этом по своим каналам связи и разыскали меня.
Я до сих пор не знаю, почему Эббот меня принял. Стражи видят мир в черно-белом свете, и демоны относятся к черной его части. Такого понятия, как хороший или невинный демон, просто не существует. Как они говорят: «Хороший демон — мертвый демон». Или полудемон, как я, — без разницы. Но ко мне почему-то относятся по-другому.
«Ты знаешь почему», — прошептал мерзкий голосок у меня в голове, и я закрыла глаза. Моя способность видеть души и тех, у кого их нет (дарованная демонической кровью), приносила огромную пользу в борьбе против зла. Стражи ощущали демонов, только подобравшись к ним достаточно близко. Они прекрасно справлялись и без меня, но я значительно облегчала им задачу.
Во всяком случае, так я убеждала себя.
Зейн перевернул мою ладонь и сплел наши пальцы.
— Ты снова ела сырое тесто. Мне-то хоть кусочек оставила?
Любить по-настоящему — значит разделять тягу к странной еде. Я в это верила. Я открыла глаза.
— Там еще пол-упаковки.
Он улыбнулся и опустился на свою сторону, не выпуская моей руки. Прядь волос упала ему на щеку. Мне так хотелось смахнуть ее с его лица, но я не осмелилась.
— Завтра я принесу тебе новый телефон, — наконец сказал он.
Я просияла, обрадовавшись так, словно обрела в его лице своего личного производителя сотовых.
— Пожалуйста, пусть он будет с сенсорным экраном! В школе у всех такие.
Зейн выгнул бровь.
— Ты разделаешься с ним в считаные секунды. Тебе бы, наверное, подошел один из тех громадных спутниковых телефонов.
— Да, с ним бы я была по-настоящему крута. — Я поморщилась, глянув на настенные часы. Скоро Зейну нужно будет уходить. — Кажется, мне пора пойти поучиться.
— Останься еще, — улыбнулся он, и у его глаз образовались маленькие морщинки.
Ничто на свете не могло остановить разрастающееся в моей груди тепло. Я еще раз взглянула на часы. До охоты на помеченных мной демонов у Зейна оставалось несколько часов. Как хорошо. Я легла на бок, положив мистера Снотти между нами.
Зейн разъединил наши пальцы и легонько дернул меня за волосы.
— У тебя вечно колтуны. Ты хоть знаешь, как пользоваться расческой?
Я отпихнула его руку, передернувшись от воспоминаний о крысе.
— Да, я знаю, как пользоваться расческой, засранец.
Он рассмеялся.
— Следи за язычком, Лейла.
Сосредоточенно сузив глаза, Зейн занялся моими волосами, и я притихла, ощущая, как он нежно распутывает прядки. Такие прикосновения мне были в новинку, и я не возражала.
— Мне нужно подстричься, — тихо сказала я.
— Нет. — Он убрал мои волосы назад. — Они… красивые, когда длинные. И тебе идет.
Сердце чуть не лопнуло в груди от обуревающих меня чувств.
— Рассказать тебе, как прошел день в школе?
У Зейна просветлел взгляд. Все Стражи, за исключением меня, обучались на дому, и большинство университетских занятий Зейна проходило онлайн. Я рассказала ему о своей четверке за письменную работу, о драке девчонок в кафетерии из-за парня и о том, как Стейси после занятий сама себя случайно заперла в кабинете школьного психолога.