Читать интересную книгу К чему снится Император? Часть 2 (СИ) - Шведов Вадим

— Согласен с вами полностью, Пётр Андреевич. Ни у кого в мире подобной формы нет. Где корсеты, кивера, шаровары, эполеты, перья, в конце концов? Позор какой! То, что нам говорят относительно большей незаметности данной формы на местности, я вообще не считаю достоинством. Русский офицер не является трусом и не должен прятаться в траве словно заяц, — поддержал майор Коврыгин.

— Послушайте господа, я так понимаю, вы говорите не только о полевой форме, но и парадной, потому что и она выглядит по меньшей мере странно. Она чуть более приглаженная что ли, а так, по сути, тот же самый ужас. В приличном обществе появляться в таком виде совершенно невозможно. Ей-богу, все офицеры чувствуют себя в ней словно клоуны. Этот Милютин не понимает, что творит. Необходимо требовать всем полком его отставки, — вторил им штабс-капитан Суходольников.

— Не получится господа. Достоверно известно, что решение по форме принял лично государь, — нервно высказался Шульгин.

Наступило молчание…

— Но господа, а что солдаты думают по форме этой? — уточнил вдруг Суходольников.

— Они то, как раз и рады, скоты. Обновка крепкая, — не разобрался, правда, до сих пор как и из чего сшита. По камням ползёшь, — не рвётся прямо. Ещё и сапоги всем обормотам обновили, — голенища убрали, — глядеть страшно, а они и довольны. Название обуви странное какое-то — берцы. И рюкзакам этим радуются, как дети словно, — добавил Коврыгин.

— А что с рюкзаками?

— Да легче они просто. Рюкзак в отличие ранца имеет прямые лямки, которые не врезаются в шею. Кроме того, он более удобен оказывается в длительных походах. Но всё одно, — выглядит рюкзак вместе с формой мужиковато, — уточнил с неудовольствием Коврыгин.

— Так что делать будем господа офицеры? — спросил Шульгин.

— Я лично в отставку подам. Тут проблема не только в форме. Новые офицеры с училищ стали приходить. Больные на голову совсем. Я тут одного на дуэль хотел вызвать из-за спора, а он посмеялся надо мной и предложил подраться, — словно мужику какому-то. Никакой чести у них нет. Это не только моё мнение. Все старые офицеры согласны. Ещё и странные учения эти постоянно. Государь отменил почти все занятия по строевой подготовке. Солдаты теперь маршируют ужасно. Уверяю, перед дамами на параде мы опозоримся совершенно. То, что увеличили стрелковую и в целом боевую подготовку это неплохо, конечно, но все знают со времён Суворова, что штыковой бой в итоге решит всё. Так что считаю нововведения эти неприемлемыми. Моя честь не позволит продолжать мне службу в таких условиях, — зло высказался Суходольников.

Отставке офицеров не препятствовали…И армия в данном плане была настоящей лакмусовой бумажкой, иллюстрирующей масштабные перемены в обществе.

Валуев в эти дни доносил императору о продолжающейся масштабной эмиграции из страны. Уезжали сотни тысяч…Правительство пыталось понять, кто отбывает и почему. Полученные данные шокировали. Российскую империю покидали наркоманы, проходимцы, бездельники всех видов… Никто никого не выгонял, но само русское общество словно выдавливало из себя всех слабых и желавших лёгкой жизни людей.

— Работать здесь можно, но жить невозможно. Страна превращается в какой-то спартанский лагерь. Нормально ни вина попить, не покурить, даже нищим возле храмов народ перестал подавать. Люди стали какими-то суровыми. Налоговая это ненормальная ещё, — помимо кучи налогов, отбирает почти всё наследство и даже незаявленное вовремя имущество. Капиталы тут не сделаешь, — Россия испортилась, — заявляли эмигрирующие.

Удивительным стало отношение и к религии. Патриарх Филарет в своём отчёте перед церковным собранием так описывал сложившуюся ситуацию: «Состояние благочестия в православной пастве представляет вообще вид благоприятный и свидетельствуется прибежностью к особенно чтимым святыням, посещением храмов…Но нельзя не видеть и противоположных сему печальных явлений, и преступно было бы равнодушно молчать о них. Литература, зрелища губительно действуют на общественную нравственность. Чрезмерно размноженные светские повременные издания, усиленно распространяемые в народе, неблагоприятно действуют даже тем, что возбуждают, и питают не столько истинную любознательность, сколько бесплодное любопытство, дают много чтения приятного и занимательного, но мало назидательного, доставляют познания отрывочные, смешанные, сбивчивые, но вместе с тем поглощают внимание и время, делают умы поверхностными и ленивыми для глубоких размышлений о важнейших предметах знания…» В этом отчёте проглядывалось недовольство патриарха ослаблением авторитета церкви. Парадоксально, что население продолжало укрепляться в своей вере и одновременно стало критиковать церковные порядки. Стремление священников назидать, наталкивалось на желание населения прояснить противоречивые моменты в православии. Называя людские знания поверхностными, Филарет пытался обосновать позицию церкви как единственного толкователя священных текстов. Его не устраивало, что крестьяне мало того, что научились грамоте, так ещё и заимели наглость прочитать библию и начать задавать по ней вопросы. Вызов для церкви был значимым, и патриарх определённо знал, кого в этом стоит лично винить…

Нравственность населения на самом деле менялась. Так, например, при Николае количество питейных заведений просто зашкаливало. В некоторых городах на 10 из 11 домов приходилось по кабаку. Дешевизна и удобство покупки алкоголя вела к тому, что пили не только мужчины и женщины, но даже малолетние. Часто люди просто валялись на улицах и там же умирали. Огромное количество населения было разорено. Пьянство, вошедшее в привычку, ввергало людей в нищету, безделье и преступления.

Страшная ситуация была с наркоманией. В Российской империи практически все наркотики были декриминализованы. Вещества употребляли в артистических, литературных и армейских кругах. Опиум, гашиш, эфир и даже новомодный кокаин принимались чуть ли не открыто.

Новые законы Александра буквально раздавили наркоманию. Уголовному преследованию подвергались не только распространители, но и потребители. Жестокость властей привела к фактическому выдавливанию наркотической индустрии из страны, — благо, что заграницей таких запретов не знали. С пьянством поступили тоньше, — государь постепенно повышал акцизы на алкоголь и одновременно увеличивал число фитнес-клубов и спортивных секций. Фактически навязывалась мода на здоровый образ жизни и одновременно подвергалось высмеиванию пьянство. Внезапно алкоголиков перестали жалеть и начали презирать. Если молодые люди раньше могли похвастаться количеством выпитого, то теперь подобное действие приводило к обрушению их авторитета. Всем стали известны слова императора, озвученные им в газете: «Пьяница — это недостойное грязное животное. Мерзость, грязь и падаль». Подобные мероприятия постепенно привели к массовому закрытию кабаков, а количество алкоголиков стало неуклонно снижаться.

Действия реформаторов стали отзываться и в общественном сознании того времени. Так, в «Санкт-Петербургских ведомостях» в рубрике «Россия» вышла статья либерала В. Скарятина следующего содержания: «В наше время между образованными русскими людьми мало уже встречается таких, которые не желали бы законности и свободы, но много ещё таких, которые смотрят недоверчиво на наше прогрессивное движение, и все ждут реакции. Мы неоднократно заявляли глубокую веру нашу в невозможность у нас ни революций, ни прочных реакций…Мы осознаём очень хорошо…окружающие нас затруднения, и вопреки уверениям разных свистунов, никогда не отрицаем наших недостатков; в революцию мы не верили и не верим, да и ничего путного не ожидаем от неё…Мы глубоко убеждены, что России суждено достичь законности и свободы мирным путём, и такую веру основываем на невозможности у нас ни переворотов, ни продолжительной реакции. Нет, не реакция, а истинно — либеральные элементы сильны в нашем обществе. Великая заслуга нашего правительства заключается не в том, чтобы оно принимало разные меры для обращения общества в либеральную веру…а в том, что оно поняло дух времени и удовлетворяет требованиям, которые уже чувствуются в обществе».