что у них тут вряд ли такие имеются.
У меня и без того каждый день как квест на выживание. Тут не спались, там не спались. Я уже начала забывать, как звучит собственный голос. Вечно хрипеть и басить приходится. В идеале – без надобности рот не открывать. А так хочется порой потрындеть. Но, увы.
– Ладно. Видно будет. Я пошёл готовить, – после этого ретировалась из каюты.
Рома остался внутри. Вроде как хочет вздремнуть немного перед ужином. А потом ему в ночную.
Жду не дождусь его ночной смены. Мечтала об этом с первого дня пребывания на судне.
Хоть высплюсь по-человечески. А то невыносимо из ночи в ночь задыхаться под одеялом. Ещё и одетой как капуста.
Да и не расслабишься толком. Даже во сне в напряжении.
С ужином сегодня справилась достаточно быстро. Вот что значит приноровилась. Тяжело, да. Но я не размазня. Хоть иногда и хочется поплакать. Но я держусь!
После ужина пошла в каюту. Ромы уже не было. Вернуться он должен около семи утра. Меня к этому времени в каюте уже не будет.
А пока я пережидала время. Я уже научилась ходить в душ максимально безопасно. Высчитала промежуток времени, когда все или заняты, или отдыхают. Тогда и шла мыться. Вот в этом и была прелесть режимного расписания.
Лежала на койке и читала скачанную на телефон книгу. Периодически поглядывая на часы. Дождавшись нужного времени, сорвалась с места и, быстро подхватив приготовленные вещи, побежала в душ.
Время хоть высчитала, но всё равно напряжно. Мало ли.
Мало того меня могут застать в весьма пикантном виде, так и самой на голых мужиков нарываться не хочется. Хватило уже.
И так теперь на Шторма смотреть нормально не могу. Он меня отчитывает, а я его словно голым опять вижу. Угораздило же. Вот что значит появиться не в то время и не в том месте.
С Ромой как-то проще. Его обнажёнка мне не мерещилась. Воображаемый писюн перед глазами не маячил, когда на него смотрела. А вот со Штормом не повезло.
И вообще, у меня, может, из-за него психологическая травма. Тонкая душевная организация пострадала. А он ещё нагнетает.
Как обычно, наскоро приняв душ, ломанулась в каюту. О даааа!
Стоило закрыть за собой дверь, как губы растянулись в довольной улыбке.
Первым делом сняла с себя маскировочную одежду. Достала из рюкзака увлажняющее молочко для тела. Впервые за всё это время.
Как же мне этого не хватало. Кожу стягивало жутко, и виной тому нахождение в море. Я хоть и выходила на палубу не так часто, а всё равно влажный морской воздух сказывался. Ещё и на камбузе пахала так, что пот в три ручья.
Намазала тело жирным слоем молочка. Втирала в кожу, а сама просто млела от кайфа. Будто переродилась. Вот честно. Казалось бы, такие мелочи, а их порой безумно не хватает.
Лицо кремом намазала. На губы гигиеничку. Каааайф.
В койку легла, ощущая себя богиней. Не меньше. Вот всегда бы так. Жаль только,что у Ромы ночные не очень часто. За всё это время впервые. И когда будет следующий раз, вообще неизвестно.
И так лежать хорошо было в майке и трусиках. Без ненавистных спортивных штанов и кофты с длинным рукавом.
Завела будильник и поудобнее улеглась. Одеяло зажала между ног, ладошку под щеку. Вырубилась в один миг. Вот что значит спать в комфорте.
Во сне, правда, опять Шторм явился. Орал на меня, сложив все маты. Вот засранец, даже в спящее подсознание врывается. Ну что за человек? Душнила!
Первый будильник отключила на автомате, не открывая глаз. Как-то слишком резко и быстро утро наступило. На втором всё же пришлось себя растормошить и разлепить веки.
Всему хорошему рано или поздно приходит конец. А моему хорошему, судя по всему, он пришёл слишком резко. Или, правильнее сказать, конец пришёл мне?
Рома сидел на своей койке и сверлил меня непонятным взглядом. Уперев локти в колени и подперев подбородок кулаками, смотрел безотрывно.
Блин, он же должен был прийти с ночной тогда, когда я уже вовсю на кухне шуршать буду! Чего он тут делает-то в это время?
На автомате подтянула одеяло к груди. А потом ещё выше. Одни глаза виднелись размером по пятаку каждый.
– Проснулся? Алик, – имя прозвучало будто с издёвкой.
Прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Кажется, я попала.
Несмело кивнула головой. Была не в состоянии вытолкать из себя ни слова.
– И давно парни обзавелись девчачьими сиськами и розовыми трусами в белый цветочек? А? Алик?
Вот и приплыли. Похоже, ближайший порт – моя конечная.
– Ром, я всё объясню, – пропищала еле слышно.
– Что ты объяснишь? Что не парень, а девчонка? Так я это уже и сам понял. Пиздец, – провёл ладонью по лицу и взъерошил волосы.
– Прости. Мне очень нужна эта работа. А иначе бы Шторм меня не взял. Мне говорили, что девушек он не берёт в команду, – начала тараторить с какой-то неимоверной скоростью.
– Тебе правильно говорили. И если ты думаешь, что что-то сильно поменяется оттого, что ты УЖЕ здесь, то спешу тебя разочаровать. Он выпрет тебя и глазом не моргнёт.
– Ну не на вёсельной же лодке он меня назад отправит, – нервно посмеивалась, пытаясь разрядить обстановку.
По лицу Ромы поняла, что моя шутка ему не зашла. Всё такой же хмурый и недовольный.
– Я бы не был так уверен. Он и вплавь может. Без лодки. Вместо вёсел руками грести будешь.
– Ром, не выдавай меня, пожалуйста, – сдвинула брови домиком и посмотрела на него чуть ли не с мольбой.
– Что? Нет, даже не проси. Я в это не впишусь, – вскинул ладони и покачал головой.
– Ну, пожалуйста. Мне очень важно здесь остаться. Ты просто не представляешь, насколько важно!
– Почему важно? – спросил достаточно строго.
Врать бессмысленно. Незачем. Поэтому, набрав в лёгкие побольше воздуха, начала говорить. Про маму, про её неожиданную смерть. Про наследство, про отчима и его конченого сына. Про свою идею с рейсом. Про планы и конечную цель, на реализацию которой мне и требуются деньги.
Смотрела на свои руки и говорила, говорила, говорила. Периодически шмыгая носом.
– Он бомж, что ли? – это он, видимо, про отчима.
– Нет, у него есть квартира. Однушка в черте города. Но он её сдаёт. Сын перебрался к нам после смерти мамы. Уже здоровый лоб, но тоже не работает. Живут на деньги от сдачи и пьют на пару.
– Ну а нормально договориться, что, никак нельзя? – задавал вопросы, продолжая хмуриться.