– Это просто. Ты, царица любишь читать всякие сказания, ну, скажем, описания походов Уны, или приключения Хирхуфа. Не те, что начертаны на их гробницах, а те, что записаны на папирусе. События эти давно прошли, все их участники давно покинули этот мир, но стоит взять папирус, и вот снова двинутся в бой шеренги воинов Та-Кем, вновь запылают селенья, запоют стрелы, польется кровь, красная, дымящаяся. Герой снова совершит подвиг, предатель вновь предаст героя. Потом его постигнет кара, а, может быть, и нет.
Наступило молчание. Нейтикерт смотрела своими глазищами на звездное небо.
– Я поняла тебя, мой недалекий всемогущий бог, читающий время. Но ведь не ты, же написал его. Так что жизнь, такая ценная, твоя здесь ничего не значит. И ровным счетом ничего не стоит.
Странник согласно кивнул.
– Царица, я не утверждаю, что здесь, в твоем мире я бессмертный. Просто я помню всю историю людей как прошлое, пойми – оно уже свершилось, а значит, убрав меня отсюда, ты опять отправишь свое время в небытие.
– Когда и как ты вернешься обратно, или уйдешь вперед, или что ты там намерен сделать?
– Не знаю, царица. Я забыл, как очутился здесь и уж тем более не знаю, как отсюда выбраться.
– Я показать тебе хочу кое-что, бедный бог, потерявший время, но не сейчас. Смотри, однако, золотая барка Ра уж выплывает из полей Камыша, – Нейтикерт указала на восток, где крупные звезды Ориона уже теряли силу своего блеска, а дальше черная тьма ночи приобрела серость. – Жрецы уже проснулись в храмах и скоро гимны запоют. Я, как повелитель Обеих Земель, посвященный в высший жреческий сан, должна участвовать во встрече возродившегося Хепри. И пока здесь никого нет, ты должен удалиться, но повелеваю тебе явиться ко мне следующей ночью, ибо разговор наш еще не окончен. Ты мне понравился вообще-то. Пожалуй, подожду пока тебя насаживать на кол. Ну и кожа пусть пока останется с тобой.
– Понравился? О, я утону в блаженстве. А в каком же смысле, позволено ли, спросить?
– Вообще. Ну и в том самом тоже. И все, хватит с тебя на сегодня.
– Слушаю и повинуюсь! А где я найду Ваше величество?
– Ха! Вот уж вопрос достойный бога! Откуда же мне знать? Прочитай все это в своей книге жизни – будущее тебе открыто, а не мне. Ну, все – иди, чтоб не испортить впечатленье очередной какой-нибудь ужимкой.
Странник, прижав ладони к груди, наклонил голову и направился в редеющую тьму.
– Хе-ей! – неожиданно окликнула царица, – а зачем ты приходил-то? Чего, вообще, хотел?
– Ну, я просто… просто хотел еще раз посмотреть на древнюю и легендарную царицу.
– Наглец и хам, – миролюбиво ответила Нейтикерт, и, подтянув ноги и свернувшись калачиком, добавила, махнув рукой. – Все, все, вон исчезни с моих глаз!
«Вспомни и не забывай, что бы ни случилось, – думал вестник, перелезая через невысокую стену окружающую сад и пытаясь стряхнуть с левой ноги уцепившегося за нее стражника. – не забывай: ее уже давным-давно нет! Я вижу, куда тебя понесло! Не смей и думать! Но как, все, же она прекрасна, и что это, за сладкая боль разгорается в груди, и почему-то ноги не хотят уходить, будто налиты свинцом. И что же это тянет так меня обратно».
– Да отцепись ты. – в сердцах прошипел странник и стукнул свободной ногой стражника по голове.
В результате оба свалились со стены, но по разные ее стороны, одновременно вскрикнув: «Что б ты подох!»
«Промолчит, – подумал вестник о стражнике, – палок то не хочется».
«Промолчу, подумал стражник о вестнике, – что-то палок не охота».
Однако на этом ночные приключения еще не окончились.
Когда вестник спрыгнул с громадной финиковой пальмы, росшей у крепостной стены, то угодил прямехонько в сеть раскинутую внизу. С земли подскочили фигуры, держащие края сетки, и с радостными возгласами кинулись заворачивать добычу в сеть. В предрассветном сумраке куча тел свалилась наземь, с удовольствием барахтаясь в пыли, сквернословя и богохульствуя. После небольшой неразберихи мерзавца все же спеленали и принялись весело и добродушно пинать ногами, приговаривая:
– На, на, на! На хвост облезлого шакала! Ешь выкидыш чесоточного гамадрила! Получи кусок протухшего навоза!
– Ой! Ой, больно! Уй, больно, больно. – орал во все горло вестник.
– Хо-хо! Та це ж, оно еще не больно! Та вино, пока ще, почти щекотно. – ржали весельчаки.
– Да как же не больно, когда очень вино дюже, як ще, больно! – продолжал кричать вестник, но уже потише.
– Та ты подывысь, яко вино ще нижно! – проговорил кто-то с западно-ливийским акцентом.
– Не смейте меня бить ногами в морду! Я требую человеческого отношения!
– Ни, оце мы тэбэ ще не бьем! Це мы тэбэ тильки ще пугаемо.
Вестник продолжал верещать и причитать, однако голос его понемногу затихал и вскоре озадаченные ловцы вестника сообразили, что бессовестный гад гундосо воет уже за углом Белой Стены, а они завернули в сеть и отметелили своего товарища.
Э, нет! Двух товарищей.
Все были сильно озадачены и весьма разочарованными. Особенно, те двое, запутавшиеся в сетке.
Все это безобразие доносилось и до свернувшейся клубочком царицы. Отдельных фраз она, конечно же, не слышала, просто в предрассветной тишине из-за громадных стен древней крепости доносился какой-то шум и вопли, усердно издаваемые вестником, но царица догадалась, что к чему.
– Шут. – прошептала она не открывая глаз и улыбнувшись добавила. – Вот ведь шут бобовый.
Глава третья. Мудрости кусочек
Тем временем нахал удирая от стражников налетел со всего брыку на своего онагра, и пробормотав, – вот это очень кстати! вскочил на животное и понесся скоростным аллюром прочь от Меннефер, справедливо полагая, что тяжеловесная машина репрессий будет ловить его только в столице, ну и еще в Иунну. И посему на восходе оказался он в славном городе Кхеме – городе удара молнии. Вестник полюбовался храмом Гора, в который его так и подмывало заглянуть и засвидетельствовать почтение святыням и всей святой братии, но вместо этих богоугодных дел он направился куда-то в заросли тростников густо облепивших реку.
– Ну, раз так оно получилось, пойдем, поищем заодно уж мудрости. – пробормотал он
С утреца эта разыскиваемая законом пара, могла быть замечена к северу от города, но, увы, замечена не была. Поэтому, сидя по привычке боком на своем верном животном, бродяга сладко жмурился под лучами восходящего солнышка и выглядел вполне довольным. Наверняка затевал, поганец, очередную пакость. Путь их пролегал вдоль живописной протоки Нила, обильно заросшей тростником, правда, по причине спада уровня, от воды зеленую стену отделяла полоса песка, обильно сдобренная илом. Бродяга с наслаждением вдыхал чудный запах подгнившей тины и разлагающихся ракушек. Весельчак набрал полную пригоршню мелких камушков и развлекался швырянием их в воду, с удовольствием слушая смачный «бульк», а иногда возмущенный вопль лягушек.
Неожиданно он закрутил носом, что-то почуяв, и произнес:
– Уха! Вот ведь удача – мы прямо к завтраку поспели.
И верно – вскоре перед их глазами образовался какой-то оборванец у костерка что-то варивший в котелке и помешивающий варево палочкой.
– Привет тебе, брат мой. – вежливо приветствовал бродяга незнакомца.
Оборванец даже не поднял головы продолжая помешивать. Был он весьма волосат, а так же имел узенькую бороденку. И весьма жиденькую, кстати. Из одежды на нем, было, не поймешь что – толи короткий схенти, толи набедренная повязка.
– Мой брат, тебе привет! – напомнил о себе вестник, на всякий случай, повторив фразу в обратном порядке.
– Гиены кхемские тебе братья. – пробурчал наконец оборванец.
– Друг мой, ты, может быть, не знаешь, но бог велел нам всем делиться.
– Какой из них?
– Бог Тот. – наобум ответил вестник.
– Мне он ничего не говорил об этом.
– Ну, если и не Тот, так этот. Друг мой, ну отвлекитесь же хоть на мгновенье от вашего изысканного блюда.
– Чё надоть? – голь перекатная никак не хотела оторваться от котелка.
– Ищу я одного человека, великого мудреца, отшельника и аскета, которому открыты многие тайны земли и неба, да почти что все.
– Да, много тут всяких бездельников, тунеядцев и прочего отребья и рванья по зарослям ховается.
– Нет, нет! Этот мудрец известный, слава его даже и меня достигла.
– А на хрен тебе этот придурок сдался?
– Я так же ищу мудрости, вот и попрошу его со мною поделиться. Ведь все-таки бог Тот велел делиться, хоть вам об этом, как вы говорите, не известно.
– Вот еще один дебил сыскался. Мудрости ему! Искал бы лучше бы богатства, тогда и дураком прожить неплохо можно. Даже таким как тот, что торчит передо мною.
– Увы, увы! Богатство меня что-то явно избегает. Я даже думаю, оно от меня скрывается специально. Знает, видно, что не поздоровится ему, коль попадет в мои лапы. Хе-хе.