Читать интересную книгу Табакерка императора - Джон Карр

– Пока человек жив, – отпарировал Нед, – у него всегда найдется время говорить о любви.

Он и не думал уходить. Ева сама готова была вопить. Она отчаянно сжимала и разжимала руки, как будто сила внушения могла подтолкнуть его к двери вместо непосредственного физического воздействия.

В доме напротив смолкли крики Елены. Внезапно разразившаяся тишина мучительно отозвалась в ушах; барабанные перепонки так и ждали суетливого шума шагов, которые возвестили бы появление agent de police. Но, бегло глянув в окно, Ева увидела совсем иное.

К Елене Лоуз присоединилось двое других лиц, ее прехорошенькая дочь Дженис и ее брат Бен. Они неловко застряли в дверях, будто ослепленные светом. Ева увидела рыжие волосы Дженис и всполошенное лицо дяди Бена. Отдельные, особенно громко выговоренные слова, нарушая тишину ночи, летели через улицу.

Вдруг до ее сознания дошел голос Неда.

– Хватит! – крикнул он. – Еще секунда, и у тебя у самой будет истерика. Спокойно! Они меня не заметят. Я выйду черным ходом.

– Только сперва верни мне ключ.

Он невинно поднял брови, но она накинулась на него.

– Нечего прикидываться. Я не оставлю тебе ключ от входной двери. Ну!

– Нет, милая. Ключ останется у меня.

– Ты ведь просил прощения, верно? Так если в тебе осталась хоть капля порядочности!… И неужели тебе еще мало, что ты поставил меня сегодня в такое положение!…

Она почувствовала, что он заколебался. Он всегда испытывал раскаяние, причиняя людям боль.

– Если отдашь, мы, может быть, еще увидимся.

– Ты серьезно?

– Отдай ключ!

Уже через секунду она почти жалела о своем требовании. На то, чтобы снять ключ с кольца, у него ушла немыслимая, мучительная, неодолимая бездна времени – целая вечность. Ева вовсе не собиралась с ним больше видеться; но она дошла до такого состояния, что готова была пообещать все, что угодно. Она сунула ключ в нагрудный кармашек пижамы и стала теснить Неда к двери.

Ивета у себя наверху, по-видимому, так и не проснулась. В холле второго этажа было тихо и почти совсем темно. Но через одно незанавешенное окно с улицы пробивался слабый свет, и Нед легко добрался до лестницы. Но Еве не терпелось задать ему еще один вопрос.

Всю жизнь она боялась тяжелых ощущений. И сейчас ей хотелось избавиться от ужаса, который вызвала в ней голова сэра Мориса, размозженная кочергой в белостенном кабинете, уставленном субтильной золоченой мебелью. Но на этот раз избавиться от этого было невозможно. Тут уж многое слишком близко касалось ее лично. Ей представились большие башенные часы на ратуше, где помещалась префектура полиции. Ей представился и сам префект мосье Горон. Ей представились серое утро и гильотина.

– Нед, это ведь был грабитель, правда?

– Странно, – вдруг сказал он.

– Что именно?

– Когда я сюда пришел, в холле было темно, как у негра в желудке. Ей-богу, это окно было завешено, – он ткнул пальцем в незашторенное окно. По мере того как он говорил, предположение перерастало в уверенность. – Я ведь споткнулся. Об этот прутик. А если б тут было хоть чуть-чуть света, я б не споткнулся. Ну и дела творятся в этом доме!

– Ты мне зубы не заговаривай. Скажи, это был грабитель, ведь правда?

Он глубоко вздохнул.

– Нет, старушка. И ты сама прекрасно это знаешь.

– Не ври. Все равно не поверю!

– Не глупи, моя радость. – Он говорил очень спокойно. Глаза у него блестели в полумраке. – В жизни не думал, что я заделаюсь защитником слабых. Но ты, моя красавица… ты…

– Ну, что еще такое?

– Не выходи-ка ты одна из дому.

Лестница спускалась вниз черным колодцем. Нед положил руку на перила, будто намереваясь их расшатать.

– Я вот все решал, сказать тебе или не говорить. – Он, видимо, обдумывал теперь каждое слово. – Я терпеть не могу мораль вообще и в сексуальных вопросах в частности. Но, понимаешь, мне вдруг пришло на ум, что ситуация-то не новая. Помню, я просто умирал от смеха, когда мне рассказали, как такое же дело случилось еще при королеве Виктории.

– Да о чем ты толкуешь?

– Помнишь? Чуть не сто лет назад какого-то там лорда Вильяма убил его собственный камердинер…

– Но у бедного сэра Мориса не было камердинера.

– Если ты и впредь будешь все понимать буквально, милая, я тебя просто возьму и отшлепаю. Что, не слыхала никогда эту историю?

– Не слыхала.

– Кажется, убийство видел один человек из окна напротив. Но он не мог свидетельствовать против убийцы, потому что сам в это время был в спальне у замужней женщины и не мог ее подвести. Ну и вот, когда схватили невинного, что ему было делать? Конечно, все это миф. Убийцу в данном случае прекрасно вывели на чистую воду. Но историю рассказывают до сих пор, потому что всегда приятно послушать, как совсем запуталась добропорядочная парочка. Я всегда считал, что это дико смешно – до сегодняшнего дня.

Помолчав, он добавил:

– Не смешно. Ей-богу, не смешно.

– Нед, кто это сделал? Кто убил?

Он, казалось, был так поглощен давно прошедшим, что не расслышал ее вопроса относительно только что случившегося. Или просто сделал вид, будто не расслышал:

– Если не путаю, про это даже потом сочинили пьесу.

– Нед, ради бога, не томи душу!

– А ты послушай меня. Это важно.

Она видела в темноте его белое лицо.

– В пьесе там они присобачили такой конец – бедолага будто бы написал письмо в полицию, выдал убийцу и счел, что все в порядке. А на самом-то деле разве этим отделаешься? На самом-то деле свидетелям надо являться в суд и давать показания.

При грозном слове «суд» Ева снова стиснула плечо Неда. Но он ее успокоил. Он уже спустился на одну ступеньку. Теперь он обернулся. Их приглушенные голоса делались все тише и все отчаянней.

– Не бойся. Тебя не впутают. Уж я постараюсь.

– Ты не скажешь полиции?

– Я никому не скажу.

– Но мне-то скажи. Кто убил?

Он высвободил плечо и спустился еще на ступеньку. Он пятился, держась левой рукой за перила. Его лицо, белым пятном с блестящей полоской зубов, постепенно отступало во тьму.

В мозгу Евы мелькнула мысль до того безобразная, что объяснить ее можно было только нервным перенапряжением.

– Не надо, – сказал он (вечно он читал ее мысли!). – Не терзайся. Не думай, что это кто-то из домашних, за кого бы тебе стоило волноваться.

– Честное слово?

– Да, – ответил он. – Именно.

– Ты нарочно меня мучаешь?

Нед говорил совершенно спокойно.

– Наоборот. Я хочу от всех ударов защитить тебя мягкой ватой. Ты и так в нее закутана. Твои поклонники за этим следят. Только боже ты мой! В твои годы, да и с твоим опытом пора бы излечиться от этой сопливой доверчивости. Ну да ладно, – он глубоко вздохнул. – Рано или поздно ты все равно узнаешь…

– Говори же!

– Когда мы смотрели на эти окна в первый раз… помнишь?

Как ни старалась она вытеснить страшное видение, оно все возвращалось. Нед смотрел на нее, а у нее перед глазами снова всплывал большой секретер у левой стены, и сэр Морис с лупой в руке, каким она видела его столько раз до того, как голову его одела кровавая шапка.

– Когда мы смотрели туда в первый раз, я сказал, что, по-моему, там со стариком еще кто-то. А кто, я не разглядел.

– Ну?

– А во второй раз, когда уже горел верхний свет…

Ева тоже спустилась на одну ступеньку. Она вовсе не собиралась его толкать. Но, к несчастью, тут-то и заверещал полицейский свисток.

Свисток надсаживался внизу, на улице, призывая полицейских со всей округи на место убийства – ловить несуществующего грабителя.

Визг свистка снова взмыл кверху, врываясь в открытые окна. Вздрогнув от резкого звука, Ева ощутила лишь одно: неудержимое желание подтолкнуть Неда к выходу, поскорей избавиться от опасности, вытолкав его за дверь. Руки ее лежали на плечах Неда, и она его подтолкнула.

Он не успел даже крикнуть. Он стоял спиной к лестничному колодцу, левой рукой едва держась за перила, и пятки его выступали за край ступеньки. Он отпустил перила, пошатнулся, злобно выругался и шагнул вниз, как раз на злополучный прутик. Она еще успела разглядеть потрясенное, нелепое выражение его лица, а через секунду он уже летел вниз.

Глава 5

Шум, произведенный телом, пролетевшим шестнадцать ступенек крутой лестницы и шлепнувшимся внизу головой об стенку, казалось бы, может сотрясти весь дом.

Но Ева потом вспомнила, что шума почти и не было. Может быть, она ожидала куда большего грохота, а может быть, ее просто оглушил шок. Между тем моментом, когда Нед полетел вниз, и тем моментом, когда она, задыхаясь, склонилась над ним, как ей показалось, прошла всего лишь доля секунды.

Она не замышляла никакого зла. И ей в голову не приходило, что такую хорошенькую, милую женщину, сочетающую прекрасные манеры с более чем достаточной привлекательностью, вообще можно заподозрить в зловещем умысле. Она, разумеется, чувствовала, что живет под угрозой скандала. Но никогда не пыталась разобраться в том, по какой причине эта угроза неотступно висит над нею.