Сбитнев попытался припомнить из книг, какие ископаемые находили люди в пещерах, но вспоминались только клады и сокровища, зарытые пиратами и разбойниками.
«На первый раз не мешало бы найти хоть клад», — подумал он и назвал себя растяпой за то, что ни разу не спросил в библиотеке книгу о пещерах.
— Ваня, а какой он, уран? — снова услышал Сбитнев голос Гали Пурыгиной.
— Ну, как тебе сказать, это руда такая. Понимаешь? Конечно, раз руда, то она, наверно, такая… В общем металлическая, — неуверенно ответил Ваня.
— Это я затем спрашиваю, что, может быть, нам попадется в горах уран, а какого он цвета, как его отличить?
— Точно я не знаю, — честно признался мальчик. — Давай спросим у Васи Коркина, он все знает. Его отец энциклопедию даже выписывает. Я видел, как Вася читал ее.
«Нашли авторитет», — усмехнулся Сбитнев и подогнал ребят:
— Эй, открыватели, поторапливайтесь, а то отстанете и в трех кустах заплутаетесь!
Тропа сворачивала в густой лес и выводила на дорогу. Ветви деревьев, смыкаясь кронами, образовали здесь своеобразный туннель. Воздух был влажный и прохладный.
Некоторое время шли дорогой, по которой из лесу вывозились дрова. Разбитые колесами машин колеи засохли после дождей твердыми гривками.
Вера Алексеевна шла впереди отряда, часто оглядывалась, наблюдая за пионерами. Иногда она останавливалась и пропускала мимо себя всю группу, внимательно осматривая каждого. Вместе с ней с важным видом останавливался и Олег Шумейкин.
Вскоре дорога свернула вправо, и отряд снова пошел по узкой тропке.
Через некоторое время вышли на большую поляну.
— Сейчас, ребята, увидим интересные каменные столбы и висячие камни, — сказала Вера Алексеевна.
Отряд обогнул пышно разросшийся куст кизила и пошел вдоль ручья, журчащего далеко внизу на дне оврага.
— К берегу близко не подходите — может обвалиться, — предупредила учительница.
Ручей прорыл себе в рыхлой почве глубокое русло. Отвесные берега трехметровой высоты были из песка и гальки. От малейшего сотрясения они шумно осыпались.
На самой кромке берега ребята увидели два больших каменных столба, похожих на снежных баб, каких лепят дети зимой. Камни имели «головы», круглые и массивные. У одного «голова» была открыта. У другого на макушке красовался островерхий каменный колпак.
Дальше по берегу ручья стоял огромный валун. Галька по бокам его осыпалась, и, наполовину оголенный, он навис над оврагом. На его верхушке чудом держался громадный треугольный камень. Он опирался на валун лишь небольшой, с ладонь, частью, а весь был на воздухе, накренился к ручью и, казалось, вот-вот с грохотом полетит вниз.
— Вера Алексеевна, а этот камень кто сюда положил? — удивился Ваня Горелов.
— Никто. Это тоже дело рук природы. Туристы называют такие камни висячими. Когда-то верхний камень лежал в грунте. Постепенно ветер и дождь разрушили мягкую почву под ним, и он оказался вот в таком положении. Видите, как ручей постоянно расширяет свое русло — берега осыпаются. Когда-нибудь и этот камень свалится вниз вместе со своей основой.
— Почему же камень не скатывается в овраг? — спросила потихоньку Оля у Вани Горелова.
— Они, наверное, уже приросли друг к другу, — предположил Ваня.
Ребята с интересом осмотрели странное сооружение природы и вернулись к каменным бабам. Только Сбитнев остался у висячего камня. Он внимательно обследовал место, где камень опирался на валун, потом навалился на него. Камень чуть качнулся. «Столкнуть его, вот бы загремел!» — мелькнула озорная мысль. Сбитнев стал раскачивать камень.
Остальные ребята толпились около каменных столбов, ощупывали их шершавую поверхность. Вася Коркин возился с фотоаппаратом, собираясь сфотографировать эту сцену для отрядного альбома. Вдруг раздался грохот, и все увидели, что висячий камень исчез. Снизу, от ручья поднималось рыжеватое облако пыли. Ребята с криком бросились к месту обвала. Заглянув вниз, они, к своему ужасу, разглядели Сбитнева, который, сопя и встряхиваясь, выбирался из-под щебня.
— Сбитнев упал!
— Разбился!
— Витю засыпало! — раздались голоса.
Кусты на противоположном берегу неожиданно раздвинулись, и к ручью спрыгнул коренастый человек с большим мешком за плечами.
Сбитнев в это время выпрямился и поднял глаза вверх. На краю обрыва стояла Вера Алексеевна. Лицо ее было бледно. Она глядела на мальчика большими испуганными глазами.
Сбитнев покраснел, отвернулся и вздрогнул: сзади к нему подходил скуластый, рябоватый мужчина.
— Ушибся? — тревожно спросил рябой.
— Нет, ничего. Я на ноги упал, — пробормотал Витя, с удивлением разглядывая незнакомца.
— Что ж ты так неосторожно, — нахмурил тот клочкастые брови, поднял фуражку Сбитнева, отряхнул ее о колено и нахлобучил Вите на голову.
— Ну и растяпа ты, парень.
Сбитнев хотел ответить дерзостью, но промолчал, только сердито глянул на пышный, как у молодого парня, чуб незнакомца, выбивавшийся набок из-под клетчатой кепки.
Мужчина, видимо, разгадал Витины намерения, но, вместо того чтобы рассердиться, заговорщически подмигнул. У Сбитнева мгновенно пропала всякая неприязнь к нему.
— Ну, ладно, идем уж! — сказал незнакомец. — Попадет тебе от инструктора!
— Это не инструктор, а учительница. Вера Алексеевна.
Они пошли по дну оврага. Саднило ушибленное колено, но Сбитнев старался не подавать виду, что ему больно. Пройдя несколько метров, взобрались по висячим корням дерева наверх.
— Принимайте парашютиста, Вера Алексеевна, — весело улыбаясь, сказал незнакомец и положил Сбитневу на плечо руку. Но Витя недовольно убрал плечо.
— Спасибо вам, — ответила учительница.
— Вы, Вера Алексеевна, построже с ними. Такими вещами не шутят! — участливо и серьезно проговорил незнакомец.
Вера Алексеевна осмотрела Сбитнева с ног до головы.
— Каким образом ты оказался в овраге?
— Валун поехал вниз, я не успел отскочить, — пробурчал Витя.
Вокруг пострадавшего столпились ребята. К Сбитневу пробивалась Оля Пахомова с раскрытой походной аптечкой в руках. Галя Пурыгина, прячась за спины товарищей, смотрела на Витю одновременно и радостными и тревожными глазами.
— Я предупреждала, чтобы никто не подходил близко к оврагу. Ты почему меня не послушал?
Витя молчал, исподлобья поглядывая на учительницу.
— Определенно он нарочно столкнул камень, — сказал возмущенно Коркин.
Вера Алексеевна построила отряд и перед строем объявила Сбитневу выговор за нарушение дисциплины в походе.
— Да, в наших местах осторожность необходима, — сказал незнакомец, когда разошлись ребята. — Горы имеют свои законы. Их надо знать.
— Вы геолог? — спросила учительница, оглядев объемистый мешок и плоскую кожаную сумку, лежавшую у ног незнакомца.
— Да, геолог. Матвеев Иван Иванович, — представился тот. — А за этого орла не беспокойтесь. Парень отделался легким испугом… Видать, попутчиками будем, — перешел Матвеев на другое. — Я человек компанейский, а работать приходится все больше в одиночку, — сощурил он в улыбке глаза под мохнатыми бровями.
— Вера Алексеевна, фотографироваться с нами, — позвал Коркин.
— Садитесь здесь, в центре, Вера Алексеевна, — засуетился Шумейкин и сам уселся рядом с учительницей.
— Сбитнев, а ты почему не с нами? — обернулась учительница к Вите, стоявшему в стороне. — Становись-ка.
Сбитнев, кусая стебель какой-то травинки, нахмурился, но все же подошел и встал с краю.
— А вы что же? Идите тоже к нам, — позвала Оля Пахомова геолога.
— Нет уж, увольте. Я еще не дорос до пионерского возраста, — засмеялся Иван Иванович. — Лучше я вас сфотографирую. Ну-ка, говори, какую дать выдержку? — подошел он к Коркину.
Вася с радостью отдал аппарат геологу и сел у ног Сбитнева. Рядом с ним устроился Тузик.
Матвеев осмотрел группу:
— Э-э, так не годится! Что за постные лица? А ну, всем улыбаться под мою команду! Раз, два, три! — он нажал кнопку. — Вот это другое дело. Готово! Посылай снимок в пионерский журнал — обязательно напечатают, — передал он аппарат Коркину и, взглянув на Витю, опять чуть заметно подмигнул ему.
Снова двинулись по еле приметной дорожке. Сбитнев опять шел последним, рядом с Матвеевым.
— Я сразу догадался, что вы геолог. Я тоже очень люблю геологию. Хочу образцы набрать для школьной коллекции.
— Очень хорошо. Чем смогу — помогу, — пообещал Матвеев, — у вас маршрут какой?
— Через перевал, — до села Заветного, а потом машиной дальше. Пещеры осматривать.
Геолог прищурился, что-то обдумывая. Потом встрепенулся:
— Так-так… Ну, что ж, пойдем вперед. Что-то там народ скучает.