понять, что такое настоящая любовь.
— Может, все перестанут так говорить? Я не так уж молода, и чувствам, которые я испытываю к Крею, нет другого объяснения, кроме любви.
— Анни, милая, послушай меня. Любовь — это не влюбленность или увлечение. Любовь — это когда вы вместе идете по жизни, вместе встречаете свои страхи, а иногда даже ненавидите друг друга в процессе. Это не любовь, если она не была испытана.
Я встаю, заставляя ее отпустить мои волосы, и поворачиваюсь к ней лицом.
— Это не относится ко всем. И на что ты намекаешь, мама? Значит ли это, что ты не поможешь мне убедить папу? Джереми сказал, что оставит меня в покое, если папа примет Крейтона, а мне нужна твоя помощь, чтобы он образумился.
Она берет мою руку в свою.
— Я думаю, нам нужно еще немного времени, прежде чем мы поднимем этот вопрос перед твоим отцом.
— У меня нет больше времени. Завтра мы возвращаемся, и я не могу допустить, чтобы Джереми запер меня. Я с этим покончила.
— Дорогая...
— Ты сказала, что поможешь мне. — Мой подбородок дрожит. — Ты обещала быть на моей стороне в этом мире, где к женщинам относятся как к второсортным гражданам. Я знала, что смогу это сделать, потому что у меня есть ты. Как ты могла отвернуться от меня?
— Не то чтобы я отвернулась... просто мы не можем делать такие поспешные выводы.
По моей щеке скатилась слеза, и я вытерла ее.
— Я бы не удивилась, если бы папа или Джереми сказали эти слова, потому что я знаю, что они не очень-то доверяют мне, и не хотят, чтобы я отвечала за свою жизнь, но меня убивает то, что ты тоже мне не доверяешь. Я никогда не ожидала этого от тебя.
— Анни... ты многого не знаешь.
— Тогда расскажи мне. Не держи меня в неведении и не проси меня принять ситуацию, которую я не понимаю.
— Я расскажу, но, как я уже сказала, мне нужно время, детка. Я просто прошу тебя — умоляю тебя, — порвать связь с этим Крейтоном.
— Мама!
— Я никогда ничего от тебя не просила, Анни. Я только хотела, чтобы ты выросла в яркую, веселую и абсолютно красивую молодую леди, которой ты и являешься. Я не запрещала тебе заниматься балетом, хотя мне это неприятно, я не запрещала тебе путешествовать на другой конец света, хотя боялась за твою жизнь, но я умоляю тебя отпустить его.
— Я не могу... сделать это. Я люблю его.
— Вы недолго были вместе. Эти чувства со временем исчезнут.
— Ты не можешь говорить это серьезно!
Она встает, делает длинный вдох и шепчет:
— Я пытаюсь защитить тебя.
— Причиняя мне боль? Ты режешь меня на части, требуя, чтобы я перестала встречаться с единственным человеком, который не только принимал меня такой, какая я есть, но и поощрял меня расти настоящей.
Она гладит мои волосы, грустное выражение покрывает ее лицо.
— Со временем все наладится. Я обещаю.
Затем она выходит за дверь, оставляя меня с болью, грустью и, самое главное, с замешательством.
Что, черт возьми, только что произошло?
* * *
Когда я просыпаюсь после безмятежного сна, первое, что я делаю, — проверяю свои сообщения.
Моя грудь сразу же сдувается, когда я не нахожу сообщения от Крейтона.
Может быть, он злится, что однодневный срок истек, а я так и не выполнила обещание все исправить.
Поэтому я пишу еще одно.
Анника: Доброе утро! Здесь уже утро, значит, там, должно быть, около полудня? Я собираюсь найти возможность поговорить с папой о нас. Я надеялась, что мама будет моим союзником, но, похоже, это исключено после того, как она странно выступила против наших отношений прошлой ночью. Это будет первый раз, когда я выйду против папы один на один. Пожелай мне удачи! Я скучаю по тебе. Я хочу поцеловать тебя.
Я жду несколько минут, вдруг он прочитает оба моих сообщения и наконец-то ответит, но ничего нет.
Может, он потерял свой телефон?
Я глажу ожерелье, которое он мне подарил, а потом пишу в групповой чат девочек.
Анника: Доброе утро! Вы встречались с парнями в эти выходные?
Сесилия: С Реми и Брэном, да.
Анника: А как насчет остальных?
Сесилия: Кто? Илай и Лэн не тусуются с нами.
Глиндон: Она имеет в виду Крея, глупышка. И нет, Анни. Он не пошёл с нами.
Мои пальцы крепко сжимают телефон, и я хмурюсь.
Честно говоря, я бы не удивилась, если бы он проводил все свое время во сне, но с тех пор, как мы вместе, он спит не так много.
Я надеялась и, возможно, заблуждалась, думая, что он, вероятно, предпочитает мою компанию сну.
На моем экране высветилось еще одно сообщение.
Ава: Крей был неразлучен с Тем-Кого-Нельзя-Называть.
Похоже, они замышляли что-то нехорошее.
Сесилия: Откуда ты это знаешь? У тебя появилась склонность к преследованию?
Ава: Стерва, пожалуйста. Я только мельком заметила это, когда одалживала кое-что у Брэна.
Глиндон: Одолжила кое-что у Брэна, да?
Анника: Оставь ее в покое. Она сказала, что видела мельком.
Глиндон: Возможно, в компрометирующих позах.
Ава: Я блокирую вас двоих.
Ава: Не совсем, но могу.
Я хмурюсь все сильнее, но предпочитаю сохранять спокойствие, переодеваясь и спускаясь по лестнице. Я продолжаю одержимо смотреть на свой телефон, проверяя непрочитанные сообщения снова и снова.
То, что Крейтон проводит время с Илаем, не означает, что он не ответит.
Чем больше я об этом думаю, тем меньше в этом смысла.
Я застаю маму и Джереми завтракающими в саду и шепчущимися между собой.
Как только я подхожу к ним, они быстро откидываются на свои места, резко прекращая свой тайный разговор.
Я всегда завидовала отношениям Джера с обоими нашими родителями. Папа видит в нем себя, а мама заботится о нем как о первенце. Ее ангел, как она его называет. Иногда она относится к нему как к лучшему другу и доверенному лицу.
Очевидно, именно он сблизил моих родителей. Я никогда не смогу сравниться с ним.
Поэтому, когда у них случаются такие моменты, я чувствую себя обделенной.
— Доброе утро. — Бормочу я, падая на стул и наливая себе кофе.
— Доброе утро, детка. Ты хорошо спала?
Я издаю утвердительный звук.
— А где папа и остальные?
— Они ушли вчера поздно вечером