class="p1">Моя мать застыла на месте, она смотрит прямо сквозь меня, а ее руки дрожат.
Как будто она здесь, но не совсем здесь.
И это зрелище пугает меня до смерти.
Осторожно, чтобы не наступить на битое стекло и испорченные закуски, я не спеша приближаюсь к ней, пока не оказываюсь с ней лицом к лицу.
— Мама. — Зову я снова, на этот раз громче. Я машу рукой перед ее лицом.
Она вздрагивает.
Я вздрагиваю.
Это первый раз, когда я вижу, как вздрагивает моя мама. Папа может быть плохим мафиози, но дома они делят все эмоции. То, что она мягкая, не значит, что она слабая. На самом деле, она может быть очень сильной, если того требуют обстоятельства.
Она просто не из тех, кто дрожит, и точка.
Так почему же ее глаза выглядят такими... мертвыми? Обычно они самые живые из всех, что я знаю. И самые теплые.
— Мама! — мой голос передает всю панику, которая распространяется внутри меня. Она дергается, медленно моргает, прежде чем ее внимание переключается на меня. Как будто она видит меня в первый раз. Как будто я не была ее дочерью, ее ангелочком на протяжении последних восемнадцати лет.
А это выражение лица?
Оно ужасает меня.
Наверное, именно так чувствуют себя родные и друзья пациентов с амнезией, когда они понимают, что их забыли. Что они единственные, кто помнит каждое маленькое воспоминание, каждую деталь, каждый смех, каждую улыбку, каждый драгоценный разговор.
— Мама? Ты в порядке? — говорю я ломким голосом, сердце стучит в груди.
— Что... О, я в порядке. — Она тяжело дышит, ее взгляд метнулся к моему телефону, который я оставила на кровати.
— Ты выглядишь как угодно, но только не в порядке, мам.
— Это, наверное, усталость от работы в приюте. Мне просто нужна минутка. — Она садится на край кровати и поглаживает место рядом с собой. — Осторожно, осколки стекла.
Облегчение пронзает меня, но тени настороженности остаются в комнате, как третье присутствие.
Зловещий знак.
Затишье перед ужасом.
Тем не менее, я сажусь рядом с ней и внимательно наблюдаю за ней, так внимательно, что она улыбается.
— Со мной действительно все в порядке, Анни.
— Минуту назад все выглядело не так.
— Это просто переутомление. Это случается постоянно.
— Я впервые вижу тебя такой, мама.
— Видимо, я хорошо скрывала это от вас, ребята. — Она улыбается, предлагает мне лечь и кладет мою голову себе на колени, чтобы погладить мои волосы.
Она часто так делала, когда я была ребенком, но по мере того, как я росла, она делала это все реже и реже. Не то чтобы я жаловалась или что-то в этом роде. Я та, кто хочет стать взрослой скорее раньше, чем позже. Но я скучаю по ее прикосновениям.
Ее пальцы в моих волосах — не что иное, как успокаивающая колыбельная. Я закрываю глаза, представляя, как легко погружаюсь в мирный сон.
— Ангелочек?
— Да?
— Расскажи мне о мальчике на фотографии, на которого ты только что смотрела с мечтательным выражением лица.
Я вздрогнула, открывая глаза.
— Неужели я так смотрела на него?
— Ага. Ты практически пожирала его.
— Ох.
Я вздыхаю, переворачиваюсь на спину так, чтобы смотреть на нее сверху.
— Его зовут Крейтон, и мы... вроде как встречаемся.
— Вроде как?
— Мы не были вместе в течение долгого времени, но время не имеет значения, потому что я разделяю с ним особую связь. Такую, которую я никогда не разделяла ни с кем другим.
Мамины пальцы задерживаются на моих волосах, и мне кажется, что ее лицо немного побледнело, а может, это из-за освещения. Через мгновение она возвращается к своему успокаивающему ритму.
— Почему ты не рассказывала мне о нем раньше?
— Я не была уверена. Вначале я ему не очень нравилась, понимаешь, поэтому нам нужно было преодолеть это, а потом, ну, найти совместимость. Поэтому я не хотела говорить тебе, пока не была уверена в том, что между нами.
— А сейчас?
Я усмехаюсь.
— На сто процентов.
Ее ритм снова сбивается, но только на секунду.
— Расскажи мне все о нем, его семье, его характере. Я хочу знать все.
— С чего мне вообще начать? — у меня уходит около пятнадцати минут на то, чтобы представить Крея и его семью маме.
Она не перебивает и слушает внимательно, очень внимательно. Потому что моей маме нравится заботится.
— Похоже, вам с ним очень весело. — Говорит она, когда я заканчиваю.
— Лучше не бывает. — Я вздыхаю. — На самом деле я скучаю по нему.
— Можешь рассказать мне, как начались ваши отношения? Он преследовал тебя?
Я озорно улыбаюсь.
— На самом деле все было наоборот. Как я тебе уже говорила, вначале я ему не очень понравилась и он сказал, что я слишком много болтаю. Моя гордость была уязвлена и жестоко растоптана, скажу я тебе, но потом он начал любить меня. Он даже слушает, когда я говорю без умолку, и говорит, что ему нравится мой голос. Полагаю, это значит, что я привела его в чувство.
— Он... действительно не преследовал тебя?
— Нет. И да, возможно, дама не должна бегать за мужчиной, но это похоже на менталитет Средневековья. Я говорю, что женщины должны добиваться того, чего хотят. К тому же, он действительно отпугивал меня, думая, что мы не... совместимы, но вскоре я доказала, что он ошибается.
— Как ты это сделала?
Я неловко хихикаю.
— Тебе не нужно знать.
— Ты что-то скрываешь от меня?
— Я просто... не хотела бы говорить об этом. Каждому нужны свои секреты.
— С каких пор ты хранишь от меня секреты, детка?
— С тех пор, как я повзрослела. — Я ухмыляюсь.
Она глубоко вздыхает, звук слегка прерывается. Ее взгляд теряется, и я чувствую, как она убегает в другую реальность, в которую у меня нет доступа. Как раньше.
— Эй, мам?
Она моргает, снова фокусируясь на мне.
— Хм?
— Помнишь, ты сказала мне, что если у меня есть кто-то, кого я люблю, ты не позволишь папе впихнуть меня в брак по расчету? Крейтон и есть этот кто-то.
Она бледнеет, и на этот раз это невозможно не заметить. Но ее голос по-прежнему спокойный и успокаивающий.
— Ты еще слишком молода, чтобы