— Присаживайтесь. Как съездили, Тихон Андреевич?
— Хорошо, но расставание с Ленинградом, конечно, было грустным. Девчонки ревмя ревели и мать довели до слез. Ну а в поезде впечатлений масса — отошли. Как увидели Владивосток и бухту, то в один голос только и пошли пищать: «Как красиво!»
— Имеете какие претензии к флаг-штурману? — спросил Басистый.
— Имею.
— Какие? — удивился начальник штаба.
— Напористости мало. Получил две бухты троса, а надо было четыре, шуткой закончил Новиков.
Вот и кончилась моя своеобразная стажировка в командирской должности. Приобрел я для себя много полезного и, кажется, завел новых и верных друзей.
Не прошло и недели, как снова вызов к Басистому.
— У меня к вам серьезное дело есть, — сказал Николай Ефремович. Уверен, оно придется вам по душе. Наше соединение пополняется двумя минными заградителями — «Астрахань» и «Теодор Нетте», вернее — двумя пароходами, такими же, как «Томск». Одним из них вам предстоит командовать.
Не без волнения читаю приказ: «…назначить командиром минного заградителя „Теодор Нетте“ Андреева Владимира Александровича…»
— Николай Ефремович! (Впервые осмелился я так к нему обратиться.) За науку спасибо, за все доброе тоже, — с волнением стал я благодарить начальника штаба.
— Это вы уж бросьте! — прервал меня Басистый. — Благодарить меня не за что. Вписал вас в приказ начальник Морских сил. Видать, не забыл своего строптивого «флажка»… Сегодня флагштурманские дела сдайте Горшкову, а завтра в торговом порту принимайте вместе с комиссией свой «Теодор Нетте». Костяк команды подобрали подходящий: с других минных заградителей. Главный старшина машинистов Углицкий десятерых стоит, да и других в машинную команду флагманский механик Соколов лично подбирал. Главного старшину минеров Коваленко мы с «Эривани» у Новикова забрали. Парийский тоже для вас постарался. Что еще могу сказать? Рад, что все флагманские специалисты протянули руку помощи своему товарищу по штабу. Не забывайте и цените эту помощь. Да, вот еще что! Характер у вас что порох. Так вы поосмотрительнее будьте. Помните, не все крепости можно взять с ходу. Учитесь властвовать собой!.. Ну, ни пуха ни пера! А лучше — семь футов под килем!
Крепкое рукопожатие — и я на верхней палубе, где ровный, уже по-осеннему прохладный ветер освежает мое лицо.
Дела сдал Сергею. Георгиевичу Горшкову. В кармане у меня список тридцати пяти человек, отобранных флагманскими специалистами в экипаж «Теодора Нетте». Парохода пока еще нет, и я как бы без дел…
В один прекрасный день председатель приемной комиссии сообщил, что на следующее утро «Теодор Нетте» подойдет к флотскому угольному складу, куда к 8.00 надлежит прибыть всем членам комиссии и назначенному личному составу.
Вид нашего корабля, изрядно потрепанного, восхищения ни у кого не вызвал. Мало того, на корабле не было второго якоря. А стальные швартовые тросы — сплошная многовековая ржавчина!
Однако поднимались мы по трапу на свой «Теодор Нетте» без тени уныния, с одной только мыслью: сделаем корабль таким, каким подобает быть на флоте…
Приняли угля столько, чтобы хватило на всю зиму и до конца ремонта. У стенки судоремонтного завода нас поставили рядом с «Астраханью».
За зиму нужно было успеть оборудовать в трюмах для мин стальные стеллажи, установить клети-подъемники (своеобразный лифт, работающий с помощью паровых лебедок). Это уже достижение. Кроме того, корабль вооружался более мощными 120-миллиметровыми орудиями, расположенными в носу и на корме, устанавливались счетверенные пулеметы для стрельбы по самолетам, а в днище корабля наконец-то будет оборудована шахта для электромеханического лага. Предусмотрено место и для установки гирокомпаса. Одним словом, будем мы хоть куда.
…Стоят у стенки завода рядом два корабля, построенных Невским судостроительным заводом еще в 1912 году специально для плавания в дальневосточных северных шпротах. На случай беды они имели даже парусное оснащение. На кораблях идет негласное соревнование: кто лучше переоборудует свой пароход в минный заградитель, или, как подсмеивались подводники, в «миновоз». Дружба дружбой, а все же ревниво поглядываем друг на друга…
По мере того как оборудовались жилые помещения для размещения личного состава, к нам прибывало молодое пополнение. К концу декабря экипаж полностью укомплектовали, и получился он почти на семьдесят пять процентов комсомольским. К заводу мы стали в декабре, и на все работы нам дали четыре месяца. Мы создали бригады по очистке трюмов, помещений. Организовали между бригадами соревнование. Там, где было наиболее трудно, бригадирами поставили коммунистов.
День и ночь кипит работа. У машинной команды дел выше головы: перебрать и отрегулировать своими силами нужно не только главную машину, всякие донки и трюмные насосы, но и восемь паровых лебедок, брашпиль, рулевую машину. При этом лебедки нужно ремонтировать так, чтобы у каждого трюма одна из двух всегда была в готовности для оборудования трюмов стальными стеллажами, металлическими подъемниками. Одним словом, машинная команда работает круглосуточно, забыв о выходных днях. Пример подают младшие командиры Углицкий, Башкирцев, трюмный Сердюк, все коммунисты и комсомольцы. За короткое время мы сумели разрозненный вначале коллектив превратить в необычайно спаянный и дружный.
Машинная команда проявила инициативу: с берега ребята притащили старые медные и латунные обрезки труб, какие-то, чуть не вековой давности, клапана, гайки и даже обрезки медных листов. Увидев все это, я, естественно, удивился:
— Зачем нужен такой хлам на корабле?
— Так мы же для пользы дела… Мы из них литники сделаем, — отвечает молодой шустрый трюмный.
— Какие еще литники?!
Появившийся на палубе мой однокашник по подготовительному училищу, закончивший Военно-морское инженерное училище, старший механик корабля Козловский горячо вступился за своих подчиненных:
— В нашем военном порту на технических складах нужных материалов совсем не густо, а то, что имеется, отдают подводным лодкам. Ну, вот мы и решили в нерабочее время пособирать на территории завода цветной металлолом. В литейном цехе мне обещали из этого лома отлить нужного диаметра болванки литники. Из них мы на нашем корабельном токарном станке любую штуку смастерим!..
Для порядка я строго предупредил, чтобы чего доброго вместо хлама что-нибудь дельное с завода не приволокли. А на душе у меня было радостно!
Пушкари-комендоры негласно влились в заводскую бригаду, оборудующую артиллерийские погреба, а также клепаные крепления под орудия. Когда же установили пушки, то комендоры стали ухаживать за ними, словно за красными девицами. За комендором Грановским, московским комсомольцем, и хозяином второго орудия сибиряком Карягивым трудно было угнаться. Особенно запомнился мне Карягин, крепыш, со светлыми кудрями, с глазами необычайной синевы. У него была удивительно щедрая душа, он всегда готов был помочь товарищам, но если кто слукавит, смалодушничает, скажет только: «Гнилушка ты, а не человек». В работе Карягин был азартен, любил помериться силой с друзьями. Такой в беде не согнется и товарища всегда выручит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});