Кому хочется очутиться в подобном положении? Никому! Мне тоже. Особенно на первых шагах. А я сегодня сдаю перед командой первый экзамен.
Показался пирс склада. Ветер слабенький, но прижимной. Борис Каратаев смотрит на меня, глазами спрашивает, как будем подходить.
— Швартуемся правым бортом. Шар на малый. Рулевой, держать на отдельное дерево левее пирса!
— Концы и кранцы справа приготовить. Шлюпки спустить! — командует старпом.
Подошли и ошвартовались нормально. Смотрю на лица швартовой команды: хмурых нет. Значит, не осуждают. Но я сам знал, что дал несколько лишних команд в машину. Можно было все сделать более расчетливо. Минеры, завозившие на шлюпках швартовы на берег, работали выше всяких похвал. Команда, оттренированная Каратаевым, действовала слаженно и быстро.
Сдав свои мины, с рассветом пошли во Владивосток, к Арсенальному причалу, принимать мины из вагонов. Здесь нужно, будет ошвартоваться бортом. Но как подойдешь, когда между стоящими у причала тральщиками осталась щель, едва превышающая длину «Эривани»? К тому же хоть и небольшой ветер, но отжимной. Вот это задача, по сравнению с которой швартовка у минного склада просто пустяк…
Не без помощи Бориса Каратаева и совместными усилиями команд, высланных с тральщиков на берег для приема швартовов, ошвартовались благополучно.
Командир тральщика «Геркулес» Петр Михайлов сразу же пришел ко мне в каюту:
— Рад, что ты не раздавил мой «Геркулес»! Какого шута тебе вздумалось швартоваться бортом? Это просто чудо, что ты сумел пролезть в такую щель, не натворив бед…
— Начальство приказало принимать мины из вагонов.
— Если бы мы знали об этом, то перешвартовали бы тральщики. Глядишь, метров на тридцать прибавилось бы чистой воды. Поздравляю с крещением!
Позже приходилось в не менее сложных условиях — и в темноте и в непогоду — швартоваться, совершать маневры. Появлялась сноровка, росло умение, приобреталась уверенность. А впервые приобретенный командирский опыт ни один командир не забывает никогда.
В первых числах ноября возвратились во Владивосток. Накануне 7 ноября штурман доложил:
— Товарищ командир, барограф показывает резкое падение давления.
— Наверняка быть штормовому ветру. Фиксируйте каждые два часа давление и силу ветра, — приказал я штурману.
Вскоре ветер достиг почти десяти баллов. Я обошел корабль. Осмотрел швартовы. Стальные, старые и ржавые, принятые еще вместе с кораблем тросы натянуты как струны, но держат хорошо.
Ночью повалил густейший снег. Еще раз пришлось проверить швартовы держат. Завести бы дополнительные концы, но их нет. Наш военный порт мог выдать нам новый стальной трос только на горденя для подъема мин из погреба. Больше никаких тросов не было.
Утром, часов около семи, вдруг почувствовал, как корабль вздрогнул, как будто кто-то навалился на него.
В иллюминатор вижу, как быстро промелькнул борт стоявшего рядом заградителя «Ворошиловск». Выскочил па верхнюю палубу. Ветрище силы необычайной, снег валит, не видно ни зги.
Наш корабль вынесло на середину бухты и поставило лагом к ветру. Побежал на корму. Там уже Каратаев. Половина правого кнехта вывернута, на ней болтается стальной трос, второй трос тоже оборван, висит за кормой.
— Борис Васильевич, какая холера нас держит лагом к ветру?
— Сверху глядел — ничего не видно. Сейчас отдраим кормовые лацпорта и посмотрим.
Раздался свисток переговорной трубы из погреба.
— Под кормой швартовая бочка, — доложил Коваленко, — зацепились за нее винтом.
Вот это да! Как же от нее освободиться?!
— Товарищ командир, а что, если попробовать носовой швартовый конец через канифас-блоки протянуть на корму, — предложил Коваленко, — закрепить его на бочке и брашпилем оттянуть ее от винта подальше, потом…
— Потом задним ходом отойти!.. — чуть не в один голос сказали мы с Каратаевым.
Так мы и избавились от бочки.
Когда ветер стих, пошли к причалу. К концу швартовки тучи разорвало. Все вокруг было белым-бело. Улицы и стенки причалов выстланы пушистым ковром.
…Застаиваться нам не давали. Часто выходили мы в море для обеспечения боевой подготовки различных соединений. На флотских учениях минзаги, как правило, изображали все классы кораблей «противника». Нас «атаковали» и самолеты, и шустрые торпедные катера, а «добивала» береговая артиллерия.
В начале декабря 1933 года, возвращаясь с командиром бригады подводных лодок Кириллом Осиповичем Осиповым после обеспечения подводников, продрогшие и промерзшие на свирепом норд-весте, ошвартовались в Малом Улиссе — принять пресную воду. Не прошло и двух часов, как рассыльный принес в кают-компанию во время ужина семафор: «Командиру Эривани. Получите в порту две бухты стального троса для швартовов. Командир Главного военного порта».
— Просто чудеса! — воскликнул Борис Васильевич. — Ушам не верю. Обычно в порт ходишь, ходишь, а тут сам командир порта приглашает получить стальной трос.
— Выходит, права поговорка: «Нет худа без добра», — говорит Потапенко. — Не оторвало бы нас от берега в праздник, не видать бы нам новых швартовов как своих ушей.
Нравилась мне кают-компания «Эривани». Здесь о серьезном говорили по-серьезному, над смешным смеялись от души, умели подтрунивать друг над другом. Молодец Каратаев, старший в кают-компании!.. Да и Тихон Андреевич шуткой, прибауткой или присказкой не брезговал. Известно: на веселье дело спорится и работать легче.
Однажды, когда пробежала уже половина декабря, без стука раскрылась дверь каюты.
— Товарищ командир, наш командир прибыл! — радостным голосом доложил рассыльный.
«Наш командир…» Сразу видно, любят на корабле Новикова. Вот дослужиться бы и мне до такого!
Снова раскрылась дверь. Теперь уже вошел сам Тихон Андреевич. За ним улыбающийся Каратаев.
— Как живете-можете? — весело спросил Новиков.
— Мачты, пушки и прочее на месте. Винт и руль целы. Людских потерь нет. Остальное сами увидите. Подробно доложит старпом.
Через полчаса пошли докладывать начальству. Комбрига на месте не оказалось, двинулись с докладом к Басистому.
— Присаживайтесь. Как съездили, Тихон Андреевич?
— Хорошо, но расставание с Ленинградом, конечно, было грустным. Девчонки ревмя ревели и мать довели до слез. Ну а в поезде впечатлений масса — отошли. Как увидели Владивосток и бухту, то в один голос только и пошли пищать: «Как красиво!»
— Имеете какие претензии к флаг-штурману? — спросил Басистый.
— Имею.
— Какие? — удивился начальник штаба.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});