Его неспособность ограничивать свои желания делала возможность обуздать себя хотя бы в будущем весьма призрачной. Кира и так уже имела достаточно скандальную репутацию, но что может случиться, если похоть однажды заставит его проделать с ней еще более непристойные вещи? Кто знает, насколько скользкий обрыв ведет к тому, чтобы стать закоренелым сластолюбцем? С такой склонностью ему было бы нечестно оставаться рядом с Кирой, поскольку ему одинаково трудно сопротивляться ее близости и не жениться на ней, несмотря на их связь. В этом смысле Дариус абсолютно прав, и Гевин не хотел стать причиной отчаяния и ненависти Киры.
Она перекатилась к нему и нежно поцеловала в губы, прерывая беспорядочный бег его мыслей. Кира выглядела одновременно смущенной и испуганной; отворачиваясь от нее, Гевин чувствовал себя самым низким подонком.
– Ты... ты собираешься жениться на мне, правда? – робко спросила она.
Каждая нотка ее голоса вибрировала от опасений и страстного желания быть с ним; и что-то сжалось в груди Гевина. Он бы предпочел оказаться жестоко избитым, чем слышать сейчас этот голос. Он действительно причинил ей боль и, хуже того, сделает это еще раз до того, как закончится ночь.
Гевин провел рукой по лицу и неподвижно уставился в потолок. Как же чертовски все это запутано!
“Любовь заставляет мужчину совершать безрассудные поступки, чтобы завоевать женщину”, – вспомнил Гевин слова Брока. Как отчаянно он хотел верить, что это любовь, а не традиция сластолюбия заставляет его стремиться к обладанию Кирой. Но пример отца научил его быть осторожным. Вскоре другая женщина заставит его уложить ее в свою постель, забыв о разуме и приличиях, а потом еще одна... В конечном счете их будут сотни, его имя и имя семьи будет погублено, а свет начнет шептаться о том, что он просто копия отца. И, Господи, что, если настанет день, когда желание не ограничится тем, что считает приемлемым большинство мужчин? Спать с женщиной, даже и распутной, это одно, а вот...
Нет. Он не пойдет по этой дорожке и никогда не сделает даже первый шаг.
Кира.
Как он сможет выполнить это, когда желает ее каждым своим вдохом, стремится быть с ней так сильно, что внутренности словно разрываются на части?
Но он должен – как-нибудь.
– Я... я...
Боже, он что, не может выговорить эти слова?
Гевин вздохнул, глядя ей в глаза; разочарование и боль терзали его.
– Я не могу жениться на тебе.
Кира села, прижимая к груди простыню.
– Но... мы с Джеймсом больше не... Моя помолвка окончена, и после того, что ты сделал с лордом Венсом, я думала, ты хочешь очистить мое имя, чтобы мы могли...
– Нет, – выдавил он. – Я хотел, чтобы Венс был наказан за то, что сделал с тобой.
Она отпрянула от него; неподдельный ужас исказил ее черты.
– Значит... значит, ты вообще не собирался жениться на мне?
Гевин заставил себя быть честным, хотя отдал бы все, чтобы избавить ее от этой боли. – Нет.
– Но... в Корнуолле ты сказал, что хочешь поговорить о чем-то особенном – помнишь, в ту ночь. Я... я подумала...
– Я собирался извиниться и объяснить, что не могу... – Господи, как он не хотел говорить это, – что я не могу жениться на тебе.
Кира отвернулась, чтобы встать с постели, но он поймал ее за руку. Боль в ее лице ранила его сердце.
Она замерла, ее глаза были полны страдания. Боже, что он может сказать, чтобы заставить ее понять и облегчить ее боль? Признание в недостатке самоконтроля рядом с ней будет постыдным признанием в собственной слабости и только сделает ее еще более несчастной.
– Это из-за скандала, да? – прошептала Кира, вырывая руку; в ее глазах блестели слезы. – После разоблачения ужасной деятельности лорда Венса я думала...
Страстно желая, чтобы правда не причинила ей боль, Гевин прошептал:
– Теперь к тебе будут испытывать больше симпатии, но позор есть позор, и я совсем не уверен, что мы сможем все уладить.
Кира притянула колени к груди.
– Брак мог бы свести скандал на нет.
– Со временем, но моя семья уже и так достаточно выстрадала. Я не могу навлечь на нее новый скандал и заставить их пройти через это.
Это была не вся правда, но тут он ничего не мог поделать.
– Полагаю, это моя мать мешает вам сделать мне предложение.
Гевин попытался погладить ее по плечу, но Кира отклонилась, отвергая его. Что ж, он это заслужил.
– Пойми, Кира, брак со мной только сделал бы тебя еще более несчастной: как о герцогине, о тебе станут говорить гораздо чаще и скорее всего такое, что только сильнее ранит тебя.
Кира была ошеломлена его словами.
– Рядом с тобой я могла бы вынести все...
– Это ты сейчас говоришь так, но что будет, когда леди Уэстленд, миссис Бейклиф или кто-то еще снова станут порочить тебя, или твою мать, или вас обеих? Ты не сможешь противостоять каждому и постоянно покидать светские сборища в слезах.
– Думаю, ты несправедлив к обществу и ко мне.
– Я всего лишь сказал правду.
Вытирая мокрые глаза тыльной стороной ладони, Кира старалась избегать его взгляда. Она выглядела напряженной, хрупкой и... несчастной.
В этот момент Гевин проклинал своего отца и всех своих похотливых предков. Если бы не наследственность, он мог бы рискнуть послать к черту традиции и жениться на Кире, которую так отчаянно желал. Он был готов уничтожить лондонских светских драконов, если бы считал, что они действительно могут быть счастливы. Но если он женится на Кире, а проклятый недуг превратит его в ужасное животное, он в конце концов, принесет ей те же боль и унижение, какие отец принес его матери.
Гораздо честнее отказаться от нее сейчас. Его единственным утешением было сознание того, что Кира, несмотря на внешнюю мягкость, оказалась сильной женщиной. Она сможет начать новую жизнь без него.
– Так ты никогда не любил меня...
Гевин сел и пристально вгляделся в ее лицо.
– Это неправда. Я люблю тебя и хочу... – Он покачал головой: нет, он не может рассказать ей о своих желаниях, которые никогда не осуществятся.
– К сожалению, того, что я хочу, недостаточно для женитьбы.
Смущение и разочарование отразились в ее лице, слезы серебристыми ручейками побежали по щекам.
– Что может быть важнее любви?
Гевин вздохнул:
– В данном случае почти все.
Кира вдруг резко выпрямилась, и Гевин даже испугался, что ее позвоночник сломается.
– Что ж, по-моему, все ясно.
Она быстро нашла свою ночную рубашку и отвернулась, чтобы надеть ее. Гевин видел только ее стройную золотистую спину и верх ягодиц, но ему не нужно было видеть больше, чтобы захотеть ее с новой силой. Проклятие!