тоном, не терпящим возражений. — Ты предлагаешь мне оставить тебя посреди дикого леса, ночью, в одиночестве? Ты честно пытаешься держать обещание, но уговариваешь меня нарушить свое?
Девушка уныло смотрела снизу вверх на стоящего перед ней красавца, который даже не запыхался, понимая, что у нее закончились не только силы, но и слова.
— Вставай! Будешь двигаться — и боль пройдет. Поверь мне, я знаю. — Что-то в его голосе наконец заставило Веронику зашевелиться.
Внезапно стало как-то зябко и неуютно, хотя еще минуту назад девушке казалось — она может упасть и заснуть где угодно, хоть на каменистом берегу у самой воды, хоть у обрыва. И все-таки Вероника медленно поднялась и заковыляла на негнущихся ногах обратно к реке. Конечно, он-то знает! У него-то ничего не болит и вряд ли заболит вообще когда-нибудь…
Девушка украдкой взглянула на словно вырезанный из мрамора профиль своего мучителя. Она ведь не знает о нем ничего, кроме того, что видела сама, и того, чем напугал ее козерог. То есть совсем ничего! Да, Ферро может быть злым, равнодушным, насмешливым, жестоким, но он же может быть и совсем другим. И уж точно, он не убийца. А если это не так и Вероника ошибается? Но как, скажите на милость, можно здесь ошибиться? Он же спасал ее, а сейчас дает ей уроки! Пусть ей тяжело, страшно и больно, но она сама просила его!
Вид проклятого бревна над рекой заставил девушку остановиться. В обратную сторону ей не пройти. Тем более это уже другое дерево, тонкое, совсем без коры. Лишенный ветвей ствол, прямой, словно серебряная струна, едва держался корнями за противоположный берег.
Ферро легко вспрыгнул на гибкую вершину и обернулся к Веронике:
— Я надеялся, что эту прогулку мы совершим вместе. — Он обезоруживающе улыбнулся, протягивая ей руку. — Не бойся, я тебя удержу.
Девушка с обреченным видом шагнула на раскачивающееся бревно. Она не понимала, как ему это удается: так легко перевоплощаться из холодного и безжалостного монстра в образец девичьих грез и обратно, нисколько не меняясь в лице?
Вероника шла, медленно и аккуратно переставляя уставшие трясущиеся ноги, и вдруг почувствовала за спиной чей-то тяжелый взгляд. Она не слышала ни единого звука, просто поняла, что позади, на другой стороне реки, появился кто-то и смотрит прямо на нее. От этого взгляда по спине у девушки тут же пробежал холодок.
— Мне кажется, за нами следят, — шепнула она, стараясь обернуться через плечо, но, тут же споткнувшись об острый сук, чуть не соскользнула вниз. Ее поймали. Мгновенно. Легко.
— Пусть, это забавляет, особенно когда тебе нечего скрывать. — Ферро отпустил ее и грациозно, словно в танце, отступил назад на два шага, вытягивая вперед руку.
Девушка снова осталась без поддержки, не считая легкого касания пальцев. Но вряд ли этого хватит, чтобы удержаться над пропастью. Она сделала шаг и покачнулась, чувствуя себя сухим листком, готовым оторваться и улететь. Не вверх, а вниз, и шлепнуться аккурат в ледяной бушующий поток.
— Смотри на меня, — совсем другой голос, почти ласковый, он уже не пугал и не приказывал. — Это не позволит тебе упасть, а мне — отпустить твою руку.
Ее мучитель безмятежно прогуливался по бревну, ведя за собой не на шутку напуганную Веронику, причем проделывал это задом наперед, ни разу не оступившись, даже не покачнувшись.
— А тебе есть что скрывать, моя маленькая фея?
Еще бы! Он, что ли, мысли ее читает?! Ей многое приходится скрывать в последнее время, а то, как тяжело порой ей это дается, не описать словами! Девушка почувствовала, как щеки заливает румянцем. Хорошо, что сейчас ночь. Иначе наверняка бы пришлось объяснять… Но как обьяснить то, что она просто обязана его ненавидеть, но не может?! Как и рассказать об этом.
Ферро спрыгнул на каменистый берег и помог Веронике спуститься следом. Когда их взгляды в очередной раз встретились, девушка быстро опустила глаза. Оставшиеся две трети подъема они преодолели молча и, к счастью, довольно быстро, намного быстрее, чем она сама днем ранее, но гораздо медленнее, чем ей бы этого хотелось. Они расстались на горном плато.
Вероника сделала пару шагов и оглянулась назад, но Ферро исчез, словно сквозь землю провалился, а реку накрыл непроницаемо белый туман.
Девушка поежилась и скорее углубилась в лес. Она шла через плато медленно, не оборачивалась, и не смотрела по сторонам. У неё тряслись колени и руки, а все тело разрывалось от боли, но это не шло ни в какое сравнение с тем, какие муки испытывала ее душа. Её глаза наполнились слезами, и, не в состоянии сдерживаться больше ни секунды, она рухнула на землю, сотрясаясь от беззвучных рыданий.
Девушка надеялась, что сейчас ее мимолетную слабость никто не увидит. Ни одна живая душа не должна знать, как ей тяжело. Крупные слезы лились из глаз неудержимым потоком. Но темнота, кажется, имела склонность наблюдать и слушать…
Глава 5
I Потерянные души
Amissa Anima
Сильваер считал, что до конечной цели их путешествия — противоположных Врат — идти совсем недолго. По скромным расчетам самой Вероники выходило, что они с козерогом провели в пути не менее пяти месяцев. Конечно, расчеты были лишь приблизительными, потому что она считала не дни, а фазы луны. Точнее, каждое полнолуние, ведь в ее мире это случалось примерно один раз в месяц. А за все время в дороге полная луна показывалась путникам пять раз. Конечно, в другом мире время могло идти по-другому, но Веронике такие сложности были ни к чему. Она считала месяцы так, как могла делать у себя дома, но дом теперь был бесконечно далек от нее.
Как обычно, днями напролет она, борясь с нестерпимой болью во всем теле, пробиралась по бесконечным завалам из камней и деревьев, по лесистым горам, сквозь колючие заросли и холодные бурные реки. Но что было бы с ней, если бы Вероника, поддавшись слабости, согласилась сесть на спину козерога, а не шла пешком? Должно быть, с ее ночными уроками можно было распрощаться.
Невероятно, но после целого дня в пути и нескольких часов сна девушка вскакивала сама, ее измученное тело привыкало, а боль в мышцах не застаивалась надолго. Ее глаза открывались, Вероника вставала и шла, вопреки страху и здравому смыслу, стараясь не замечать все новые и новые синяки и ссадины, появляющиеся на ее теле с завидной регулярностью. И после, доведенная до исступления множеством неудачных попыток и бесконечной