— Как же велики твои страдания, о сердце моё!
41
Его брат Ради, который, вероятно, был также и его единственным другом, спросил его:
— Почему ты не женишься, брат?
На что Джалаль только засмеялся в ответ, не произнеся ни слова. Тогда Ради сказал:
— Холостяцкая жизнь всегда вызывает множество толков.
Брат насмешливым тоном спросил его:
— А ради чего жениться, Ради?
— Ради удовольствия, отцовства и увековечения себя.
Джалаль громко рассмеялся:
— Как же много в этом лжи, брат мой!
Ради спросил:
— А для чего тогда ты копишь всё это богатство?
Ну и вопрос! Не лучше ли такому, как он, вообще жить как дервиш? Смерть преследовала его постоянно: то голова Захиры, то лицо Камар снова стоят у него перед глазами. Какой тогда толк от цитадели и дубинок клана? Зачахнет всё это сияющее великолепие, а опоры этой гордой силы будут разрушены. Богатство унаследуют другие, которые ещё будут едко злословить в его адрес. Вслед за блестящими победами начнётся вечное поражение.
42
Он сидел, скрестив под собой ноги на кресле главаря клана — монумент красоты и силы ослепляет взгляды и потрясает сердца. Но под черепом его всё гуще становился мрак, о котором никто и не догадывался. Лучик света проник в этот мрак в виде блестящей улыбки приветствия и соблазна, улыбки, оставившей след во мраке. Кто была эта женщина? Одна из проституток, что жила в маленькой квартирке над ростовщиком, среди любовников которой были представители знати. Когда она проходила мимо, то приветствовала его как подобает приветствовать господина всех кварталов. Он не приветствовал её и не отвечал на её приветствие. Но и не отрицал её смягчающего воздействия на его мучительное состояние. Она была среднего роста, пышного телосложения, с привлекательными чертами. Зейнат. Так как она покрасила свои волосы в золотистый цвет, её прозвали Зейнат-блондинка. Да, он не отрицал её смягчающего воздействия на его душевные раны, однако не желал отвечать ей. До сих пор его страсти подавлялись давлением — он был всецело поглощён сражениями, строительством, накоплением денег. А также раскрывал объятия скуке.
43
Однажды вечером Зайнат-блондинка попросила увидеться с ним. Он встретил её в гостевом вестибюле. Она была ослеплена всей этой роскошной обстановкой, мебелью, предметами искусства и украшенными люстрами; сняла с себя покрывало и вуаль и уселась на диван во всём своём вооружении соблазна, живо спросив его:
— Интересно, как мне объяснить причину своего нахождения здесь?… Стоит ли мне говорить, к примеру, что я хотела бы снять себе квартиру в одном из ваших новых домов?
Он обнаружил, что пытается любезничать с ней:
— От вас никто не требует причину для того.
Она довольно засмеялась и откровенно сказала:
— Вот я и сказала себе: «Посетим-ка мы его, а то он что-то скупится сам нанести нам визит».
Он ощутил, что спустился на первую ступень искушения, однако не обратил на это внимания, и сказал:
— Добро пожаловать!
— Меня ободряет ваша любезность: то, как вы встречаете меня каждый вечер.
Он улыбнулся и вновь задался вопросом вслед за улыбкой — как сейчас состояние Камар в могиле?
Но тут она с удивительной смелостью спросила его:
— Разве я вам не нравлюсь?
Он честно ответил:
— Вы настоящее произведение искусства.
— И такой человек, как вы, испытывает чувство, но ничего не делает?
Он смущённо промямлил:
— Вы упустили некоторые вещи…
— Но ведь вы самый сильный, как же тогда вы можете спать, как спят бедняки?
Он саркастически сказал:
— Зато бедняки спят крепко!
— А как спите вы?
— А может быть, я вообще не сплю.
Она мило рассмеялась и сказала:
— А я слыхала от осведомлённых людей, что вы никогда в своей жизни и глотка спиртного не пили, не курили и не прикасались к женщине. Это правда?
Он не нашёл, что ответить ей, однако почувствовал, что она добьётся того, чего хочет. Зейнат продолжила:
— А я вам так скажу: жизнь — это всего-лишь любовь и веселье.
Он спросил, притворившись удивлённым:
— Правда?!
— За исключением этого, мы всё остальное оставляем другим после себя.
— Они поглощают тело и душу, и никто их не наследует.
— Что за пошлая игра?
— Я не жива и дня без любви и веселья! — сказала она страстно.
— Вы удивительная женщина.
— Я женщина, и этого достаточно!
— Вас не волнует смерть?!
— Она имеет на нас право, однако мне не нравится, как это происходит…
Правда? Неужели это правда?! И он спросил её:
— А вам известно что-нибудь о жизни Шамс Ад-Дина Ан-Наджи?
Она гордо заявила:
— Конечно. Он один из тех борцов, кто бросил вызов старости.
— Он упрямо бросил ей вызов…
Она мягко заявила:
— По-настоящему счастливы те, что наслаждаются спокойной старостью.
— По-настоящему счастливы те, что не знают старости! — с вызовом ответил он.
От такой перемены в нём она поёжилась и соблазнительным тоном сказала:
— Всё, что у вас есть — только этот момент.
Он засмеялся:
— Подходящая проповедь в преддверии ночи…
Она прикрыла глаза, напрягая слух, пока за закрытыми окнами до ушей её не донеслось дуновение ветра, а затем непрерывный дождь.
44
Вскоре Зейнат-блондинка стала любовницей Джалаля Абдуррабиха Ан-Наджи. Люди удивлялись этому, однако сказали, что в любом случае так даже лучше, чем было со злопамятным Вахидом. Старые клиенты стали сторониться её, и она была у него единственной. Она научила его всему, и к роскошному интерьеру его дома добавились позолоченная калебаса и украшенный драгоценными побрякушками кальян. Он не сожалел ни о чём, и сказал, что у жизни есть неплохой вкус. Зейнат любила его любовью, которая всецело завладела ею. Ей приснился странный сон о том, что когда-нибудь она станет его женой. Удивительно, но и его былая любовь к Камар возродилась как бессмертное воспоминание, наполнив его сладостью. Он понял, что она никогда и не покидала его. Ничто не перестанет существовать. Даже его любовь к матери. Он останется в долгу перед головой матери и лицом Камар, познав жизненную трагедию, повторяющуюся тихую мелодию скорби под покровом ярких огней и блестящих побед. Он не знал, каков возраст Зейнат. Может быть она была его ровесницей, или старше его — то останется в тайне. Он привязался к ней. Была ли то его новая любовь? Он привязался также к калебасе и кальяну — обязанный им за внутренний соблазн, вызывающий в нём восторг и волнение. Он не стеснялся предаваться этому течению.
45
Однажды он увидел, как его отец, «мастер» Абдуррабих, заинтересованно отвёл его в сторонку, и спросил:
— Почему ты всё никак не женишься?… Неужели дозволенное не предпочтительнее запретного?
Когда тот не ответил, Абдуррабих продолжил:
— Пусть Зейнат станет твоей женой — как было с Ашуром…
Сын отрицательно повертел головой, и отец сказал:
— Но в любом случае, я лично твёрдо намерен теперь жениться!
Джалаль изумился:
— Отец, но вам же седьмой десяток лет!
Отец лишь засмеялся в ответ:
— Здоровье у меня хорошее, несмотря ни на что, и я возлагаю надежды, — конечно, после Аллаха, — на травника Абдулхалика.
— И кто же невеста?
— Дочь Зувайлы Аль-Фасхани, законнорожденная, лет двадцати.
Он с улыбкой спросил его:
— А не лучше ли вам выбрать себе даму, которая будет ближе вам по возрасту?
— Нет. Молодость может вернуть только другая молодость.
Джалаль пробормотал:
— Да осчастливит вас Аллах, отец мой!
И Абдуррабих принялся петь дифирамбы травнику и его волшебству возвращать человеку его молодость.
46
Фарида Аль-Фасхани вышла замуж за мастера Абдуррабиха. Они поселились в одном из флигелей роскошного дома-цитадели Джалаля. Сам же Джалаль уже давно думал о волшебстве мастера-травника Абдулхалика. Как-то ближе к ночи он пригласил его в свой дом, где они покурили гашиша, и угостились фруктами и сладостями. Джалаль серьёзным тоном сказал ему: