— Ничего, потерпи. — Он едва коснулся ее губ своими, расстегивая рубашку. — Дай мне насладиться зрелищем. — Он поцеловал ее в подбородок. — Вот так. — Потом в ухо. — Не бойся меня, доверяй мне.
— Я доверяю.
У нее непроизвольно закрылись веки.
— Знаешь, когда ты начинаешь жевать мне губу, — призналась она, — мне почему-то трудно дышать.
— Так, может, не жевать?
— Нет, мне нравится, — мечтательно сказала Уилла. — Я потом отдышусь.
Он распахнул на себе рубашку.
— Уилла, дай мне посмотреть на тебя.
Она медленно спустила платье с плеч, и оно соскользнуло на пол. Бен смотрел на ее тонкое, стройное тело с плавными изгибами и трогательной угловатостью. Ее кожа отливала золотом.
— Ты просто прекрасна.
Она с трудом удерживалась, чтобы не закрыться руками. Никто никогда не говорил ей ничего подобного. Ни разу в жизни.
— А ты всегда дразнился, что я тощая.
— Ты прекрасна.
Он взял ее рукой за шею, медленно притянул к себе. Другой рукой распустил волосы, волной обрушившиеся на плечи.
— Мне всегда нравилось играть твоими волосами. Даже когда ты была девчонкой.
— Ты меня все время дергал.
— Разве ты не знаешь, что мальчишки дергают девчонок за волосы, когда девчонки им нравятся?
Он потянул за прядь, запрокинул ей голову назад, стал целовать шею, где лихорадочно бился пульс.
— Видишь, как ты мне нравишься?
— Вижу. — Она никак не могла унять дрожь. — У меня что-то со зрением. Все вокруг плывет. И внутри творится что-то странное.
— Внутри тебя должен быть я, — заявил Бен, и Уилла уставилась ему в глаза. Прочла там нетерпение и страсть. — Но сначала я должен тебя как следует потрогать.
Он провел рукой по ее груди, нарисовал пальцем кружок вокруг соска, и Уилла сладостно простонала. Внутри у нее что-то томительно и зазывно шевельнулось. Его рука опустилась ниже, безошибочно нащупала то самое место, где происходили какие-то неописуемые словами процессы, ускорила эти процессы и почти сразу же ретировалась.
Уилла раскрыла свои огромные глаза, посмотрела на Бена. Ее руки опустились ему на плечи, погладили упругую кожу, нащупали старый шрам, потом впились ногтями. Уилла всецело отдалась ни с чем не сравнимому ощущению — его мозолистые руки ласкали ее тело.
Она не ожидала ничего подобного. Думала, все произойди очень быстро и свирепо, под аккомпанемент стонов и звериного рыка. Оказывается, секс — это соединение нежности и нетерпения. И еще жара, который распалялся все пуще.
— Бен…
— Что?
— Я больше не выдержу.
Он поцеловал ее в плечо.
— Еще минутку. Я не закончил.
Какое увлекательное занятие — пробуждать в женщине женщину. Знать, что до тебя никто не касался этого тела, что ты первый зажигаешь огонь, пробуждаешь томление. Нужно быть очень осторожным и терпеливым. Это давалось ему с трудом — неопытность и невинность Уиллы возбуждали его сверх всякой меры.
Ее глаза вновь закрылись, и Бен уложил ее на кровати поудобней.
— Ты все еще в штанах, — пожаловалась она.
Он лег сверху, чтобы она понемногу привыкала к его тяжести.
— Лучше будет для нас обоих, если я их пока снимать не буду.
— Ладно. — Его руки вновь приступили к делу, и Уилла блаженствовала.
— Тэсс сказала… Вон там, в ящике, презервативы.
— Я сам об этом позабочусь. Расслабься, Уилл. — Он целовал ее в шею. — Расслабься и ни о чем не думай.
Потом он замолчал, потому что во рту у него оказалась ее грудь.
Уилла изогнулась всем телом, чувствуя, как неистовый огонь сжигает ее изнутри. Бен слегка куснул ее, но боли она не почувствовала. Ее пальцы вцепились ему в волосы, крепче прижимая его голову к груди.
Бен слышал, как она бормочет и шепчет что-то неразборчивое. О такой женщине можно только мечтать — свободная, раскованная, естественная. Она то напрягалась всем телом, то обмякала. Ее запах щекотал ему ноздри, сводил с ума. Никакие духи не могли бы сравниться с этим божественным ароматом.
Он снова поцеловал ее в губы, жадно впитывая ее соки. Они Двигались в едином ритме, а где-то далеко, едва слышно, наигрывала музыка.
Бен неторопливо провел ладонью по ее ноге снизу вверх, но, чуть-чуть не дойдя до источника неистового пламени, остановился. Уилла дышала часто, сама не замечая, что царапает его ногтями.
— Смотри на меня, — приказал он, слегка касаясь ее влажной, горячей плоти.
Ее тело само потянулось ему навстречу, но Бен тут же убрал руку.
— Смотри на меня. Я хочу видеть твои глаза, когда это произойдет с тобой впервые. Глаза у нее были открыты, но Уилла ничего не видела. Она чувствовала, что ее занесло на самый край высоченного обрыва еще шаг — и она ухнет в бездну.
— Мне нужно…
— Я знаю, что тебе нужно.
Ну и голос у нее — секс в чистом виде: хриплый, грудной, прерывающийся.
— Смотри на меня.
Он принялся ласкать ее пальцами, а ее глаза потемнели от страха и страсти.
Вот он, первый раз, подумал Бен.
— Не сопротивляйся.
Разве она могла сопротивляться? Яркая вспышка ослепила ее. Тело напряглось, как тетива лука, и Уилла услышала оглушительный грохот — это стучало ее сердце.
В следующую секунду она забилась в неистовых судорогах, залилась слезами, а потом обессиленно обмякла.
Ее кожа была покрыта капельками пота, губы безвольно расслабились. Но когда Бен возобновил ласки, ее тело вернулось к жизни, наполнилось неистовой алчностью. Все повторилось: судорога, расслабленность, замедленное дыхание.
Когда Бен отодвинулся, у Уиллы даже не хватило сил запротестовать. Она лежала, распростертая на горячих, влажных простынях.
Теперь бы только не сорваться, думал Бен, стягивая джинсы. Он хотел, чтобы Уилла испытала оргазм еще до того, как начнется настоящий секс. Тогда удовольствие будет сильнее, чем боль.
— Я прямо как пьяная, — прошептала она. — Словно утонула и лежу на дне.
Он хорошо знал это состояние. Кровь стучала у него в висках, страсть требовала высвобождения. Отшвырнув джинсы, он вспомнил, что там, в потайном отделении бумажника, лежал презерватив.
Слава богу, Тэсс обо всем позаботилась. Не вставая, он выдвинул ящик.
— Только не засыпай, — взмолился Бен, услышав ее блаженный вздох. — Ни в коем случае не засыпай!
— Угу, — промычала Уилла, но ей ничего уже не хотелось. Она пребывала в сладостном полузабытьи. Отблеск огня плясал на ее теле золотыми, багровыми и янтарными бликами. Бен с трудов оторвался от этого зрелища, чтобы закончить возню с презервативом.
— Ты что, снова будешь меня там трогать? — поинтересовалась Уилла.
— Буду.
Ему понадобилось все самообладание, чтобы не торопиться. Бен ужасно нервничал, внутри у него все сжималось.
— Ты так нужна мне, — прошептал он.
Это признание дорогого стоило. «Нужна» — это больше, чем «хочу».
— Будь моей, Уилла. Держись за меня и будь моей. Она послушно обняла его, и он вошел в ее тело.
Бену больше всего хотелось дать себе полную волю, накинуться на Уиллу, как изголодавшийся жеребец на кобылу. Но он заставил себя двигаться как можно медленней, уперся руками в подушку и, не отрываясь, смотрел ей в лицо. Заметил на нем сначала удивление, потом удовольствие и наконец жар истинного наслаждения.
— Чудесно, просто чудесно, — тихо повторяла Уилла.
Она рассталась с невинностью без малейших сожалений, на губах ее играла улыбка. Бен же думал только о том, что эта женщина действительно ему очень нужна. Уилла прочла это в его глазах, увидела в них свое отражение, утонула в них без остатка.
Когда же Бен наконец зарылся лицом ей в волосы и выплеснул весь свой голод и всю свою жажду, она подумала: это и есть подлинная красота.
— Я и не знала, что все так будет, — сообщила Уилла, лениво перебирая его пряди. — А то бы я созрела раньше.
— Ничего, по-моему, и так получилось неплохо.
Бен дал волю фантазии. Например, было бы чудесно облить Шампанским это прекрасное золотистое тело, а потом слизать языком каждую каплю.