Читать интересную книгу Неравная игра - Пирсон Кит А.

Великан делает прыжок вперед, в одно мгновение покрывая разделяющие их пару метров. Эрик с округлившимися глазами вскидывает пистолет, чтобы вновь пустить его в ход. Горизонтального положения рука так и не принимает, однако выстрел все-таки раздается.

Клемент не вскрикивает от боли и не подает никаких других признаков, что в него угодила пуля. Как раз наоборот. Он хватает Эрика за запястье и выкручивает ему руку. Старик вскрикивает, и оружие падает на пол. В кои-то веки великан не входит в раж и не отправляет свою жертву в полет через всю комнату. Он просто вцепляется старику в свитер и волочет его на середину помещения.

— Сядь, — велит Клемент и толкает Эрика спиной вперед.

Намеревался ли мой некогда мертвый друг и коллега садиться или же нет, но после неуклюжей пробежки задом наперед он плюхается прямиком в кресло. Клемент подбирает пистолет, прячет его в карман и поворачивается ко мне:

— Пупсик, что ты хочешь с ним сделать?

Еще один вопрос. Но на этот раз ответ, кажется, у меня имеется.

— Мне нужны объяснения.

Эрик угрюмо смотрит на меня и цедит:

— Хоть всю ночь меня здесь продержите, ничего я вам не скажу.

Вот теперь мне приходится иметь дело с собственной совестью. Достанет ли мне лицемерия подбить Клемента к использованию его нестандартных методов допроса или же я просто приму нежелание Эрика говорить?

Я подхожу к креслу.

— Прости, Эрик.

— За что?

— За мою слабость. Я не хочу этого, но если ты отказываешься объяснить, какого хрена происходит, у меня просто нет выбора.

Я поворачиваюсь к Клементу:

— Заставь его говорить.

— Ты уверена?

— Как раз не уверена, но, боюсь, без горечи сладкого не получить. В общем, делай, что считаешь нужным.

Великан достает нож из ботинка. Эрик содрогается от одного лишь щелчка раскрываемого лезвия.

— Подожди! — вскрикивает он. — Предлагаю тебе сделку.

— Слушаю.

— Я все тебе расскажу, но при одном условии. После того, как я закончу, ты позволишь мне уйти и в полицию обратишься только завтра утром. Если это входит в твои планы, конечно же.

— Сначала послушаем, что расскажешь.

— Эмма, ты должна мне.

— Вот как?

— Разве я не приглядывал за тобой? Карьеру-то ты сделала лишь благодаря мне, ведь я направлял каждый твой шаг. Да если бы не я, тебя бы здесь попросту и не было. Эмма, это я тебя сделал.

Спору нет, как журналистка я многим обязана наставничеству Эрика, однако, как мне представляется, он все-таки чересчур преувеличивает свои заслуги.

— Эрик, не в твоем положении торговаться. Ты только и можешь выбирать, будет наш разговор проходить по-хорошему или по-плохому. Но расскажешь ты мне все в любом случае.

— Я старый человек, и если ты натравишь его на меня, я запросто могу умереть от сердечного приступа. И ты никогда не узнаешь правды.

Тут свое мнение высказывает Клемент:

— А тебе так важно сдать его фараонам, пупсик? Лично я не горю желанием общаться с ними, так что пускай выкладывает, что знает, да уе***ет. Для статьи сведений у тебя и без того целый вагон.

— Ладно, — фыркаю я. — Что ж, давай выслушаем тебя, Эрик. Зачем ты сфабриковал свою смерть и какого черта ты здесь делаешь?

Старик немного расслабляется, выпрямляет спину и начинает:

— Я здесь потому, что пытался помочь Алексу. Он влип в какой-то коррупционный скандал и пожаловался, что вы с дружком копаете под него.

— Но с какой стати тебе помогать Алексу? Насколько помню, вы не особенно-то и ладили между собой, когда работали вместе.

— Потому что, — вздыхает Эрик, — он мой крестник.

— Что? Алекс — твой крестник?

— Был, — спокойно поправляется он.

— Вот как? Но я проработала с вами обоими несколько лет, почему ни один из вас ни разу этого не упомянул?

— Я взял Алекса под крыло после гибели его родителей при кораблекрушении. Он только закончил университет, вот я и ввел его в журналистику, пускай специальность у него и была непрофильная. Обвинения в кумовстве мне были ни к чему, так что мы договорились не распространяться о нашей связи. Но не мне говорить тебе, что он совершенно не подходил для нашей профессии.

— Прости, Эрик, но пока объяснением и не пахнет. Черт побери, ты угрожал нам пистолетом — а раз ты уже знал о смерти Алекса, с чего тебе было его защищать?

Он проводит ладонью по редким волосам и хмурится.

— По правде говоря, Эмма, исключительно из корыстных соображений. Алекс помог организовать мою смерть, и если вы его разоблачите, наверняка станет известно, что я еще жив.

— Что весьма кстати подводит нас к-моему следующему вопросу. Какого черта тебе понадобилось прикидываться мертвым?

— У меня не было выбора… И я совершенно серьезно.

— Я вся внимание.

— Примерно десять лет назад я способствовал разоблачению бывшего наркобарона по имени Джеймс Уайли. Именно благодаря предоставленным мною уликам мистера Уайли и осудили за наркоторговлю. А по освобождении он решил, что я должен компенсировать ему отсидку.

— Компенсировать?

— Выплатить ему чуть более миллиона фунтов за свою помощь следствию, если тебя интересуют детали. На сбор средств Уайли дал мне месяц, а в случае невыплаты грозился убить мою жену, а потом и меня.

— Почему же ты не обратился в полицию?

— Хороший вопрос. К сожалению, кое-какие улики я заполучил не совсем законным способом — ну, тебе ли не знать. И если бы об этом стало известно, мне светило бы длительное тюремное заключение за воспрепятствование осуществлению правосудия. А в моем возрасте такой срок почти наверняка обернулся бы пожизненным.

— Но почему, черт побери, ты не рассказал мне? Я бы помогла!

— Из-за стыда, пожалуй, и еще я не хотел навлекать на тебя опасность. Если бы Уайли стало известно о наших близких отношениях, он, как пить дать, и за тебя взялся бы. Да и потом, Алекс располагал всеми необходимыми средствами и связями для фабрикации моей смерти, так что так получалось проще. Хочешь верь, хочешь нет, но мне жаль, что так обернулось. Только это было единственным выходом.

Отчасти объяснения Эрика звучат вполне убедительно. Тем не менее пускай мне и становятся понятны его мотивы для помощи Алексу и имитации собственной смерти, что-то не устраивает меня ни в том, ни в другом случае…

— А тебе было известно, во что именно впутался Алекс? От чего ты пытался его защитить?

— Нет, я был совершенно не в курсе. Он сказал, что мне лучше не знать.

— И ты никогда не слышал о клубе «Клоуторн»?

Старик энергично мотает головой. Строго говоря, вполне понятно, почему Алекс не посвятил его в детали. Чем меньше людей знают правду, тем лучше.

— Ну так что теперь? — поторапливает Эрик.

Я получила большинство ответов, хотя и весьма дорогой ценой. Мой друг и наставник вовсе не тот человек, за которого я его принимала, а недостающие ответы Алекс унес с собой в могилу. Кроме груды папок, в доме для нас больше ничего интересного не остается.

— Эрик, я даже не в состоянии выразить, насколько потрясена твоими поступками. Умри ты прямо в эту секунду, не пророню и слезинки, так и знай!

— Знаю, а я не в состоянии выразить, насколько сожалею обо всем произошедшем. Для меня лучше бы ты горевала обо мне до конца дней, нежели узнала правду.

— Здесь я с тобой согласна.

Он пытается изобразить раскаяние.

— Наверно, для всех будет лучше, если я пойду.

Затягивать и дальше этот фарс мне представляется бессмысленным. Я бросаю взгляд на Клемента, согласен ли он отпустить Эрика на все четыре стороны. Великан кивает.

Снова поворачиваюсь к старику:

— Просто знай: когда-то я любила тебя как отца. А теперь ты мне отвратителен, видеть тебя не желаю!

Словно побитая собака, он медленно поднимается с кресла и направляется к двери. Его продвижение, однако, останавливает Клемент. Кладет руку ему на плечо и говорит:

— Тормозни-ка.

— Ну что еще? — издаю я стон.

— Он же говорил, будто снял ту заварушку перед сараем. Уж будь уверена, я не хочу, чтобы запись где-нибудь всплыла.