будто куклу, доводит до абсолютного изнеможения, но даже тогда не отпускает, дышит тяжело, нависает сверху, опираясь на крепко стиснутые кулаки, разглядывает мое лицо. Молчит, но его глаза прожигают насквозь.
- Мы можем сделать остановку в ближайшем отеле? – спрашиваю тихо. – Хотя бы на пару часов?
- Надеешься свалить, - хмыкает.
- Хочу привести себя в порядок. Принять душ. Раздобыть одежду. Но если ты против, могу продолжить дорогу и так. Посмотрим на реакцию пограничников.
Голая. Вся в синяках, укусах и ссадинах. Сперма стекает по бедрам.
Живописное зрелище. Ничего не скажешь.
+++
Автомобиль тормозит возле отеля, но прежде чем мы заходим в помещение, оттуда выгоняют всех остальных постояльцев. Буквально за десять минут. Людей будят и выталкивают на улицу, отправляют куда подальше. Здание оцепляют. Куча черных внедорожников паркуется вокруг.
Целая армия. Похоже, за время разлуки мой супруг получил гораздо больше влияния, укрепил свои позиции по всем фронтам. Теперь и в чужой стране легко правит.
Какие еще сюрпризы меня ждут?
Амир оборачивает мое тело в свою куртку, подхватывает на руки и относит прямо в номер. Никак не обращается к персоналу гостиницы. Деталями занимаются его люди. Лихорадочно соображаю, пытаюсь незаметно оглядеться вокруг. В текущих условиях глупо размышлять о побеге.
Амир ставит меня в душевую кабину, отбрасывает куртку в сторону и начинает раздеваться.
Я отхожу назад и вжимаюсь в стеклянную поверхность.
Он голый и готовый. Надвигается, будто шторм. Ступает вперед и подхватывает под ягодицы, поднимает, желая всадить свой огромный жилистый орган внутрь.
- Я… мне больно, - упираюсь ладонями в широкую грудь, инстинктивно пробую оттолкнуть. – Хватит. Пожалуйста. Я больше не могу. Не надо.
- Больно? – криво усмехается. – Привыкнешь.
- Амир, - говорю и замолкаю, просто сильнее давлю пальцами на каменные мускулы, но легче сдвинуть с места гранитную плиту, чем отодвинуться от этого мужчины, закусываю губу и готовлюсь к худшему.
Мои «нет» здесь ничего не значат. Крики и слезы тоже. Бороться бесполезно. Он возьмет все, что захочет. А я его жена, должна ему подчиняться, исполнять супружеский долг. Так ведь было прежде? И мне нравилось, очень нравилось жить в подобных условиях. Под ним. Под его защитой. Покоряться. Принимать правила игры. Вступать в новый мир. Я четко знала, куда иду. Верно? Глупо сожалеть. Сама виновата.
Вздыбленный член утыкается в лоно, проходится по складкам плоти, вызывая саднящие ощущения, заставляя болезненно поморщиться.
Я смотрю в горящие черные глаза. Молча. Не хочу больше плакать. Достаточно слез пролила, кусая зубами подушку. Пусть переходит черту. Пусть насилует. Пусть убьет проклятую любовь. Тогда станет проще. Тогда научусь ненавидеть.
Давай. Вперед! Давай же…
Амир отпускает меня. Резко. Голова идет кругом от перемены положения. Ноги слабеют и мелко дрожат. Содрогаюсь, когда включается вода, тугие струи врезаются в тело. И тут я начинаю рыдать. Не могу удержаться. Соскальзываю вниз, обнимаю колени руками, в ком сворачиваюсь. Трясусь в истерике. Меня прорывает. Слабость вырывается наружу, это не остановить.
Я чувствую себя предательницей. Не рассказываю о сыне, подвергаю ребенка опасности. Тяну время. Для чего? Если и получится удрать, то явно не в ближайшие часы.
Амир поднимает меня. Намыливает, проходится мочалкой по коже, жестко растирая пену, после направляет душ, смывая гель. Выключает воду. Насухо вытирает полотенцем. Его уверенные действия успокаивают, отрезвляют, помогая укротить панику.
- Двигай отсюда, - бросает, выставляя за пределы кабины.
Набрасываю халат, ухожу в комнату.
- Если я рожу тебе наследника, что будет дальше? – спрашиваю, когда мужчина выходит из ванной комнаты. – Какое будущее нас ждет?
Он даже не смотрит на меня. Начинает одеваться.
- Пожалуйста, ответь. Мы обсуждали закрытую школу раньше. Ты сказал, наш сын туда не отправится. А теперь? Мой поступок… мой побег, - запинаюсь. – Понимаю, сейчас не лучший момент для такого разговора, но мне важно знать, какая судьба ожидает нашего ребенка. Нельзя разлучать мать и дитя. Любой врач объяснит, как важна связь между новорожденным и…
- Мой наследник должен учиться в лучшей школе, - обрывает. – Конечно, я не стану отрывать пацана от твоей груди. Подожду год и тогда отправлю.
- Год? – горло перехватывает.
Камилю восемь месяцев.
- А чего тянуть? Пока молоко твое жрет, рано трогать. Ну а после от тебя никакой пользы. Нечего бабе мужика воспитывать. Мой сын обойдется без слюней и соплей.
- Ты серьезно? – сглотнуть не удается.
Я уже не кормлю ребенка грудью. Молока нет.
- Это из-за моего предательства, да? – холодею изнутри. – Ты обещал, наш ребенок не отправится в одну из тех школ. Хотел найти другой способ. Я все испортила?
Амир подходит вплотную, проводит пальцами по щеке, точно домашнюю зверушку треплет.
- Ты помогла, - усмехается. – Толкнула на подвиги. Я для своих сыновей империю сколочу. Но какой глава клана разрешит наследникам цепляться за юбку?
- Так ты лгал? Прежде. Когда говорил…
- Возврата нет, - отрезает. – Роль у тебя простая. Рожать. Одного за другим. Снова и снова. Будешь обслуживать мой хер, а после вынашивать плоды моего семени.
- Ублюдок, - выпаливаю. – Какой же ты ублюдок!
- Все для тебя, моя любимая жена, - заключает с неприкрытой издевкой. – Завтрак ждет внизу.
- Я не голодна.
Хочу отвернуться, но он силой удерживает меня за подбородок.
- Наряжайся в те тряпки, которые сюда приперли, - хриплый голос звучит угрожающе. – И нечего выделываться. Тебя откормить надо. Не начнешь жрать сама – насильно в глотку затолкаю.
Его ладонь перемещается на живот, по-хозяйски поглаживает.
- А может, ты уже брюхатая?
- Надеюсь, я никогда не смогу забеременеть от тебя, - выдаю сдавленно. – Тогда ты не сможешь забрать моих детей. Ничего не сможешь.
- Уверена? – берет меня за горло