Возможно, правда уже здесь, перед нами. Тавор до сих пор ничего не поручила нашему отряду. Являемся ли мы частью её армии? Позволят ли «Красным клинкам» биться с армией Вихря?
Вопросы без ответов.
И вот она сидит, тратит время…
Дверь распахнулась.
Мерцающий серый плащ, зелёные кожаные штаны, отполированная солнцем кожа, широкая, приветливая улыбка.
— Капитан Лостара Йил! Что за удовольствие видеть тебя снова!
Он подошёл, небрежным жестом руки отослал прислужницу. Усевшись на стул напротив, будто из воздуха вынул два хрустальных бокала и поставил на пыльный стол. Следом возникла блестящая чёрная бутылка с длинным горлышком.
— Я настоятельно не рекомендую пить местный эль, особенно тот, что подают в этом заведении, моя дорогая. Благородное вино больше подходит для нашей встречи. Из самого лучшего в мире винограда, растущего на залитых солнцем южных склонах Гриса. Ты, верно, гадаешь, насколько можно положиться на моё мнение? Вполне можно, девочка, поскольку я получаю заметную долю прибыли с вышеупомянутых виноградников…
— Чего ты от меня хочешь, Жемчуг?
Коготь разлил пурпурное вино в бокалы. Улыбка не сходила с его лица.
— В порыве сентиментальности я подумал, что мы могли бы поднять чаши в память о старых временах. Признаем, это были горестные времена; однако мы выжили, не так ли?
— О да, — ответила Лостара. — И потом ты пошёл своей дорогой, видимо, к великой славе. А я своей — прямиком в тюремную камеру.
Коготь вздохнул:
— Что ж, дурные советчики сослужили Пормквалю плохую службу, увы. Но теперь, как я понимаю, ты и твои «Красные клинки» снова на свободе, оружие вам вернули, ваше место в армии адъюнкта гарантировано…
— Не совсем.
Жемчуг изогнул изящную бровь.
Лостара взяла бокал и отпила вина, почти не почувствовав вкуса.
— Адъюнкт никак не дала понять, чего хочет от нас.
— Как странно!
Нахмурившись, она сказала:
— Хватит игр. Наверняка ты знаешь об этом больше, чем мы.
— Увы, вынужден тебя разочаровать. Новая адъюнкт непостижима для меня так же, как и для тебя. Моё предположение о том, что она поспешит возместить ущерб, нанесённый вашему прославленному отряду, было ошибочным. Оставить без ответа вопрос о верности «Красных клинков»… — Жемчуг пригубил вино и откинулся назад. — Тебя освободили из тюрьмы и вернули оружие. Тебе запрещают покидать город? Не пускают в штаб?
— Меня не пускают на совещания командиров, Жемчуг.
Лицо Когтя просветлело.
— О, ты не одинока в этом, моя дорогая. Как я слышал, кроме немногих избранных, что прибыли с ней из Унты, адъюнкт вообще почти ни с кем не советуется. Однако, я полагаю, ситуация может измениться.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну как же, ведь именно сегодня ночью состоится военный совет, куда ваш командир, Тин Баральта, несомненно, приглашён, так же как и командир Блистиг и ещё множество тех, чьё появление удивит всех и каждого. — Жемчуг замолчал, не сводя с неё взгляда зелёных глаз.
Лостара медленно моргнула.
— В таком случае я должна вернуться к Тину Баральте…
— Хорошее умозаключение, девочка. Но, боюсь, неверное. К сожалению.
— Объяснись, Жемчуг.
Он снова подался вперед и подлил ей вина.
— С удовольствием. Я — такой же упрямец, как и адъюнкт: я ухитрился обратиться к ней с запросом, который она удовлетворила.
— С каким запросом? — ровным тоном спросила Лостара.
— Как я уже говорил, сентиментальность — моё проклятие. Мои нежные воспоминания о тебе и нашей совместной работе… На самом деле настолько нежные, что я попросил назначить тебя моим, э-э, помощником. Твоему командиру, разумеется, об этом уже сообщили…
— Я — капитан «Красных клинков»! Не Коготь, не шпион, не убий… — она осеклась на полуслове.
Глаза Жемчуга расширились.
— Я глубоко оскорблён. Но сегодня достаточно великодушен, чтобы простить твоё невежество. Хотя ты и не видишь различия между высоким искусством ликвидации и грубым понятием убийства, смею заверить, что разница есть. Как бы то ни было, позволь развеять твои страхи: предстоящее задание не потребует применения самой мрачной стороны моего призвания. Более того, эта задача полностью зависит от двух из твоих многочисленных достоинств. Познания урождённой жительницы Семи Городов — первое. И второе — ещё более жизненно необходимое — твоя непререкаемая верность Малазанской империи. И поскольку ты уж никак не сможешь отрицать первое, придётся подтвердить полноту второго.
Долгое мгновение она пристально смотрела на него, а потом медленно кивнула:
— Понятно. Хорошо, я в твоём распоряжении.
Жемчуг ещё раз улыбнулся:
— Чудесно. Я в тебе нисколько не сомневался.
— В чём состоит наше задание?
— Детали не заставят себя ждать. Сегодня вечером у нас персональная встреча с адъюнктом.
Она выпрямилась:
— Ты и сам не знаешь, в чём дело, да?
Его улыбка стала шире:
— Правда, захватывающе?
— Значит, понятия не имеешь, предполагается ли «ликвидация»…
— Ликвидация? Кто знает. Убийство? Определённо нет. А сейчас допивай, девочка. Нам пора идти в бывшую резиденцию Первого Кулака. Говорят, адъюнкт терпеть не может опозданий.
Все пришли рано. Привалившись к стене и скрестив руки, Гэмет стоял у двери, через которую должна была войти адъюнкт. Перед ним, под низким потолком длинной залы совета, собрались трое командиров, вызванных на первый тур сегодняшнего вечернего совещания. Следующие несколько колоколов вместе с назначенными на них мероприятиями обещали быть интересными. Тем не менее бывший капитан охраны Дома Паранов чувствовал некоторую тревогу.
В прошлом он был простым солдатом и ни разу не посещал военных советов. Высокое звание Кулака не радовало Гэмета, так как он понимал, что отмечен отнюдь не благодаря выдающимся способностям или заслугам. Тавор знала его, привыкла командовать им и поручать задачи организации и ведения дел… но лишь дел благородного семейства. Похоже, она намеревалась использовать Гэмета тем же манером, на сей раз в масштабах всей Четырнадцатой армии. Что делало его администратором, а не Кулаком. И ни для кого здесь, в зале, этот факт не прошёл незамеченным.
Гэмет не привык к постоянному чувству стыда. И признавал, что бравада, которую он частенько выказывал, была не более чем инстинктивной реакцией на собственное чувство несоответствия. Правда, сейчас он не чувствовал себя способным на хоть какое-то проявление стеснительности, не говоря уж о браваде.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});