Читать интересную книгу Большая книга перемен - Алексей Слаповский

Юмор заключался в том, что губернатор заикается и картавит, над этим все подшучивают, он не обижается, говорит: главное не слово, а дело; если альбом попадет в его руки – не оскорбится. Но Дубков собственному юмору не порадовался. Запал куда-то испарился. Он смотрел на фотографию, на знакомые лица. Вячик знал подноготную этих людей и, хотя считал, что в любой жизненной ситуации из всех зол выбирают лучшее, поэтому и примкнул когда-то к Сезонтьеву, понимал: эти солидные мужчины (и две женщины – министры культуры и соцздрава) с ног до головы замазаны нашим проклятым временем, которое никого не оставило чистым, кроме тех разве, кто лежал в параличе или жил в глухом сибирском селе. Жулик на жулике, думал Дубков, а я, значит, стишки о них писать буду? Уже пишу. Вместо того чтобы под фотографией крупно: «Россия воровская». Красиво, кстати, звучит, хоть и трагично. Дубков схватил листок и, не отрывая пера, махом написал:

Мы всё в начале славных дел,А продолженья нету.Кто опоздал, тот не успел,Гони, дружок, монету.

Надо же. Восемь лет ни строки – и вдруг. Публицистика, конечно. Мелковато. Впрочем, почему публицистика? Гражданская лирика! А гражданская лирика – понятие крупное.

Монеты нет – садись в тюрьму,Молчи, авось дозреешь.Нечистых в трюм иль на корму,Им корму дать и зрелищ.А на носу под крик «ура»,Сама себя лаская,Гуляет с ночи до утраРоссия воровская…

У Дубкова даже сердце заколотилось, так взволновали его собственные стихи. А Татьяна уже второй час прислушивается, недоумевает – из кабинета тишина. На всякий случай она достала из укромного места бутылку водки и поставила в холодильник – запотевать заманчивой росой.

33. ДУНЬ. Бегство

__________

__________

__________

__________

____ ____

____ ____

Эта гексаграмма благоприятна для интересного отдыха и развлечений.

Сторожев после неудачного звонка Даше вдруг почувствовал неприязнь по отношению к собственным чувствам. Ему противна стала своя влюбленность, он будто увидел себя со стороны: почти пожилой мужчина, с возрастной полнотой и сединой, с нездорово красноватым цветом лица, распустил слюни, желает вкусить девической прелести и почему-то надеется, что у него есть шанс.

А тут еще жара и несколько подряд вызовов к тяжелым больным, один из которых не дождался его приезда, отдал богу душу после двухнедельного непрерывного и оказавшегося непосильным алкогольного ратоборства.

И приближался день рождения. Сторожев то отмечал его, то нет, в зависимости от настроения, то собирал гостей, то оставался вдвоем с Наташей – так было в прошлый раз. Сейчас не хотелось ничего.

Позвонил Немчинов, спросил:

– Извини, у тебя когда день рождения? Не сегодня?

– Завтра. Но я не отмечаю, настроение паршивое. Уехать, что ли, куда-нибудь…

– А давай! – вдруг подхватил Илья. – Есть одно хорошее местечко на Медведице, я там, правда, не был, но все хвалят. Рыбки половим, костерок разведем, посидим вечерком, выпьем по-человечески, поговорим. Ты наверняка давно свежим воздухом не дышал. Колю позовем, еще кого-то, если хочешь.

Дашу, подумал Сторожев. Но кто тогда с Лилей будет?

– Ладно, – сказал он. – Позвони ему, предложи. Больше никого не надо.

Немчинов позвонил, Коля согласился, попросив Дашу пару дней побыть с Лилей. Та, конечно, была не против:

– В самом деле, тебе пора чуть-чуть развеяться.

Выехали на машине Сторожева утром, с тем чтобы через два-три часа добраться до Медведицы возле большого села Куромыш. Именно где-то там утонул Леонид Костяков.

– Хочешь заодно обследовать место преступления? – спросил Илью Сторожев.

– Да не было, скорее всего, никакого преступления. Но почему-то тянет меня посмотреть на эти места.

– Ну да, ты же книгу пишешь. Воссоздание атмосферы?

– Типа того, – Немчинов не стал говорить, что книгу он уже не пишет.

Вернее, пишет, но не ту. Идея создания художественного повествования вернулась. Только не надо никаких предков и вообще никакой семейной истории. Будет книга о человеке, который пошел против правил времени и был уничтожен. Как – неважно. Может, даже и не говорить до самого конца, пусть читатель сам додумает.

Коля отдыхал от всей души, любовался из окна пейзажами, радовался плавному ходу машины. Чувствовал себя – как на каникулах.

Свернули с асфальта, по грунтовке въехали в село Куромыш – длинное, растянутое километра на полтора. Тут начались мучения. Главная улица села была необыкновенно широкой. Когда-то посередке были погреба и сараи, объяснил Немчинов, демонстрируя свою эрудицию краеведа, потом их снесли, насыпали грейдер. Грейдер разбили вдрызг тяжелой техникой, тракторами и комбайнами. Вдоль грейдера наездили другую дорогу, но раздолбили и ее. Тогда проторили и третью, и четвертую, и вся улица стала в результате хитроумным переплетением более или менее проезжих участков, и каждая машина вынуждена была петлять и выделывать зигзаги, чтобы не пропороть днище или не засесть намертво в колдобине.

Даже на внедорожнике Сторожева пришлось помучиться не меньше получаса.

Наконец выехали опять на полевую дорогу.

– Не прошло и полгода, – грустно заметил Илья.

– Только не о судьбах Родины! – закричал Сторожев. – Сегодня мой день рождения, запрещаю говорить о политике и вообще!

– Вообще – это что? – уточнил Коля.

– Это все!

Поехали перелеском, потом лесом, места пошли довольно дремучие.

– Чувствуется, река рядом, – сказал Коля, улыбаясь. – Посвежело.

И точно, вскоре показались густые прибрежные заросли, сквозь которые блеснула вода.

Дорога вывела к мосту, переехали на другой берег, высокий, с соснами над небольшим обрывом, свернули и вскоре выехали на полянку, где посредине была куча золы, валялись камни, сучья, ветки, бутылки, банки, пластиковые пакеты.

– Вот и стойбище, – сказал Сторожев. – Я думаю, больше никуда не надо. Очистим этот хлам и обоснуемся.

Убрали мусор, бутыли и пакеты Сторожев собрал в большой полиэтиленовый мешок и сунул в багажник.

– Экологическое сознание! – с приятельским ехидством воскликнул Коля.

– А ты думал!

Остальное сожгли в разведенном костре.

Потом Илья и Валера ставили палатку, а Коле не терпелось пойти с удочками к реке.

– Я в детстве каждое лето в деревне жил и всех облавливал, – хвастался он. – Но у нас там мелочь была – пескари, красноперки, а тут, говорят, окунь густо идет, щуренка подцепить можно.

– Ну подцепи, – напутствовал Сторожев.

Через час Коля появился с пустыми руками.

– Я не знаю, как тут ловить! – с веселой досадой сказал он. – Течение быстрое, я кидаю – и тут же клюет. Я подсекаю – срывается. Не успевает зацепиться. Я стал по берегу бегать. Бегу, он клюет…

– Кто?

– Окунь! Тут их тьма, плывут нагло прямо перед глазами. Бегу, он клюет, я уже готов подцепить, а там кусты начинаются, пройти нельзя. Я опять – то же самое. То есть клюет – сразу, не ловится – ничего! Сплошная нервотрепка.

– Такое быстрое течение? – спросил Илья.

– Смотри, как он встрепенулся, – сказал Валера Коле. – Сейчас наконец раскроет загадочное преступление.

– Запросто, – ответил Немчинов и пошел к реке.

В этом месте была небольшая песчаная отмель, справа и слева от нее – непролазные кусты, свисающие над водой. Течение действительно быстрое. Илья разделся, вошел в воду – довольно холодную. Поплыл поперек реки, его тут же понесло. Встал. Все равно кренило течением. Наклоняясь навстречу ему, он пошел дальше и понял, что в этом месте Медведицу можно перейти вброд, только на середине проплыть несколько метров. «А быстрая река больно глубока», – вспомнил он слова песни. Да нет, быстрые реки глубокими не бывают. А может, и бывают, много ли он видел рек?

И все же утонуть – вероятно. И лодка может перевернуться, если зацепится о донную корягу, а если без лодки – ногу судорогой сведет, течением обескуражит, оступишься и угодишь в донную яму, хлебнешь воды… Дело нехитрое.

Ему стало не по себе, будто он плавает в одной воде с утопленником. Выбрался на берег, вернулся к друзьям.

– Нашел? – спросил Валера.

– Что?

– А что ты искал? Может, берцовая кость между коряг застряла?

– Отстань.

– Нет, но как же мы без рыбки? – сокрушался Коля.

– А вот так! – Валера достал из машины пластиковое ведерко, сквозь матовую полупрозрачность которого виднелись красные куски.

– Шашлык свиной, маринованный, готовый, в магазине купленный! – тут же догадался Илья.

– Ну и что? У знакомой продавщицы беру, дает только самое свежее.

– Тебе да не дать! – тут же отреагировал Коля. – Но я все-таки пойду еще попытаюсь. На реке без рыбы – извращение.

– Постой, – Валера опять полез в машину.

– Динамит ищешь? – спросил Илья. – Смысла нет глушить, рыбу все равно снесет. Или будешь ее ниже по течению подбирать?