К ним медленным шагом приближалась кучка всадников с мрачными минами. Все они направили своих лошадей к Принцу и родителям Грегори. И все, похоже, были удивлены, увидев их, как и вторую карету. Но никто ничего не сказал, все просто стояли в ожидании, не отрывая глаз от Пиппы в мужском платье.
Она коротко помахала им.
– Не волнуйся, – пробормотал Грегори. – Они достаточно далеко, чтобы мы сказали друг другу то, что надо сказать. И хоть они и не слышат, но испытывают захватывающие ощущения, просто наблюдая за нами, особенно за тобой, слугой, который на самом деле оказался переодетой леди.
Пиппа улыбнулась:
– Ах, какие восхитительные будут сплетни. Но вернемся к мистеру Доусону: я бы хотела отвести его прямо наверх, в постель. Побуду его камердинером еще один, последний раз.
Грегори поцеловал ее в лоб.
– Отличная идея. Тебе потребуется компания? Твоя старая подруга Элиза очень хочет тебя видеть. Она сейчас направляется сюда.
На долю секунды Пиппа смешалась. Он сжал ее плечи.
– Не волнуйся, теперь уже все хорошо. – Почти все. Он вновь привлек ее к себе и вдохнул уже такой знакомый аромат лаванды, исходящий от ее волос. – Позволь мне объяснить…
– Шш. – Она отстранилась и приложила палец к его губам. – Тебе ничего не надо мне объяснять. Мы с твоей мамой поговорили. Я знаю, как тяжело все это для тебя, и ты будешь рад узнать…
Она приблизила губы к его уху и прошептала:
– Уолтер определенно сын Дугала.
– Я знаю, – сказал он.
– Знаешь?
Грегори усмехнулся:
– Да. Я поговорил с Элизой. Любовь моя, я сожалею, что у нас с ней все произошло так, как произошло. Прости, что причинил тебе боль. И Элиза ужасно переживает, что обидела тебя. Мы с ней не любили друг друга. Это было ошибкой.
– Ничего. Даже если бы ребенок был твой, я бы не перестала любить тебя. Никогда. Я просто подумала, что ты все еще любишь Элизу. Ты смотрел таким взглядом…
– Это не имело к ней никакого отношения. Причиной был Уолтер, да и не только. И я сам тоже.
– Что ты имеешь в виду?
Он обнял ее за талию и заглянул глубоко в глаза.
– Мне надо знать, могу ли я рассчитывать на твою поддержку? Потому что я должен сказать тебе нечто довольно неожиданное. Но вначале я должен откровенно поговорить с отцом. Это касается нашей семьи, касается чего-то, что произошло много лет назад, но имеет общественное значение. Это будет нелегко услышать, любимая, и если ты решишь, что это слишком тяжелая ноша, я пойму.
– Никакая ноша не может быть слишком тяжелой, – заверила она его. – Я люблю тебя и буду поддерживать, что бы ни случилось.
Он убрал прядь волос с ее лица.
– И еще одно, насчет Элизы и того дня в саду. Я пришел туда, чтобы подарить ей мамино кольцо и просить выйти за меня.
– Я знаю, – отозвалась Пиппа. – Твоя матушка рассказала мне.
– Рассказала?
Пиппа рассмеялась:
– Мы же женщины, дорогой. Мы общаемся.
– Догадываюсь, особенно в ограниченных пространствах, когда оказываетесь вместе на несколько часов…
– И у нас есть нечто общее, например, кто-то, кого мы любим. – Пиппа упрекнула его взглядом.
– Ну разумеется. – Он усмехнулся. – Я хочу сказать, что причины, по которым я хотел жениться на Элизе, были сугубо практическими, не имеющими никакого отношения к истинным чувствам. И я так рад, что вмешалась судьба в образе некой упрямой юной леди с альбомом для набросков, которая присутствовала, чтобы быть свидетелем счастливейшего момента в моей жизни, вот тогда-то я и увидел Элизу и Дугала целующимися и, совершенно очевидно, безумно влюбленными друг в друга. Хвала Господу, что я наткнулся на ту сцену, иначе никогда бы не узнал настоящей любви… с тобой.
– Ох, Грегори. – Голос Пиппы был мягким, уверенным. – Я люблю тебя всю жизнь. И до сих пор храню тот набросок, который сделала тогда в саду. У меня не поднялась рука выбросить его, как бы ни было мне больно смотреть на него. Он представлял мое самое глубокое, самое заветное желание – быть с тобой.
Они обменялись пылким, пьянящим поцелуем.
– У меня нет ни малейших сомнений, что у матери моего первенца будут огненно-рыжие волосы и такой же пламенный нрав. – Голос Грегори был сиплым от желания.
Она рассмеялась, и они снова поцеловались, слившись в пылком объятии. Но этого уже было недостаточно. Он должен сделать ее своей – и как можно скорее.
Он все еще был погружен в головокружительные ощущения их страстного объятия, все еще изумлялся, что между ними все хорошо и правильно, когда их прервало громкое покашливание.
– Милорд, должен ли я отвезти карету и мистера Доусона назад в Тарстон-Мэнор?
Возница, в котором Грегори узнал одного из лакеев в особняке, не сводил глаз с какого-то далекого предмета, словно изо всех сил старался сохранить их уединение, но красная физиономия выдавала его крайнюю неловкость.
– Леди Пиппа поедет с ним и со своей подругой леди Морган. Леди Морган? – Он поманил Элизу рукой.
Она спрыгнула с седла, подбежала и стиснула Пиппу в крепком объятии.
– Привет, подруга! – Элиза и Пиппа обнимались, не собираясь отпускать друг друга. – Как это похоже на тебя – облачиться в нечто необычное. Только ты можешь носить бриджи с таким шиком!
Они рассмеялись и наконец разжали объятия, взволнованные, но счастливые, с радостью заметил Грегори.
Элиза испытующе вглядывалась в лицо Пиппы:
– Пожалуйста, скажи мне, что с тобой все в порядке. Хочешь, чтобы я поехала с тобой в Тарстон-Мэнор?
– Еще как хочу. – Слова Пиппы были пронизаны искренностью. – Нам о стольком нужно поговорить. Уолтер – такая прелесть. – Она счастливо сморщилась на слове «прелесть», как будто не могла сдержать своего умиления перед ангельским малышом.
– Не правда ли? – Лицо Элизы приняло такое же восторженное выражение. Грегори часто приходилось видеть такие лица у женщин, обсуждающих маленьких детей. А потом подруги опять обнялись.
От облегчения он, прищурившись, посмотрел на Дугала и ухмыльнулся. Дугал закатил глаза и ухмыльнулся в ответ. Грегори и сам не сознавал, как сильно ему хотелось, чтобы Пиппа приняла его старых друзей, даже если сам он так долго этого не делал. И главной причиной было то, что он гордился ею. Гордился ими. И хотел показать всем, кого знает, как он счастлив и насколько другой будет его жизнь теперь, когда он нашел любовь своей жизни.
Поверх плеча подруги Пиппа еще раз взглянула на Грегори. Расставаться с ней, пусть и ненадолго, казалось пыткой, каким бы чудесным ни было их с Элизой воссоединение. Грегори подмигнул, чтобы заверить Пиппу, что без нее он никуда и что скоро, очень скоро она снова будет всецело в его распоряжении.
Плутовка игриво подмигнула в ответ, что только усилило его нетерпение заполучить ее в свою постель – в любую постель, если уж на то пошло. Карета тоже сгодилась бы. Или сеновал и одеяло. Ему все равно, хотя, напомнил он себе, хотелось бы, чтобы их первый раз был особенным.