— Я все сделал, — доложил Рету. — Плюшка, как корова языком, слизала клеймо с Гальванюса.
— А Гальванюс что?
— Извращенцами нас обозвал, — хихикнул Рету.
— Молодцы. Теперь караульте. Я постараюсь сейчас стырить пегаса, посадить на него Лидриэль и прилететь к тебе. Будь готов. Пока пусто, может быть, демоны ждут самую глухую часть ночи, чтобы взять нас тепленькими, — они любят такие игрушки.
— Вы уже сталкивались? — спросил Рету.
— Бывало, — отмахнулся Альберих и стал спускаться.
На третьей ступеньке он замер. Поднялся на одну, повернулся к Рету и сказал:
— Но если что — быстро бежишь в бальный зал, посылаешь всех, кто мешает, к Бетрезену и добираешься до Гальванюса. А потом держись рядом с девочкой. У нее защита от магии огня.
И исчез в недрах стены.
Рету остался на вершине Сторожевой башни наблюдать за небом Плюшку он хотел выпустить, но по жабкиному распорядку дня наступило время сна, тем более после сырного ужина. Она тихонько храпела в дерюжном мешке.
Колокол в замковой капелле начал отсчитывать наступление полуночи.
Бом… бом… бом… — гулкие удары тревожно вплетались в приглушенную музыку праздника.
И Рету увидел несущуюся по небу Дикую Охоту. Ярко пылал меч Адского герцога и огненные узоры на его теле, остальные демоны сейчас выглядели темными крылатыми тенями. Они не скрывались, не таились в тучах. Они пришли, чтобы забрать добычу.
Ужас и слабость охватили Рету. Он понял, что не успеет никого предупредить: демоны не будут прятаться, ждать на крышах, сидеть в засаде. Они будут идти и убивать. План Альбериха провалился.
Дикая Охота закружила над шпилями. Герцог Сисульф наслаждался каждым мгновением, как стервятник паря над обреченным замком.
Он медленно облетел Сторожевую башню, держась на уровне зубчатого парапета.
Неожиданно ведьма рванулась вперед.
С диким хохотом она сорвала флаг Саразена и кинула его вниз, в полую, выгнившую утробу Сторожевой башни. Ветер унес ведьмин хохот, сплел воедино его с тревожным колокольным звоном.
Адский герцог Сисульф, воздев огненный меч, повел Дикую Охоту к замку, в котором царило веселье.
Рету, сидевший на ступеньках лестницы, крепко прижимая к себе жабку, понял, что они, эти демоны, улетели: темные, чернее ночи кругом, крылья перестали мелькать над зубцами башни.
Он глубоко вдохнул, выдохнул, выгоняя ужас, — и стал спускаться в темноту, быстро, как только мог.
Улыбаться, когда твои губы сводит от горечи, очень сложно, но Гальванюс мужественно скалился всем и каждому. На зубах хрустели кусочки одного волшебного корешка, чья целебная сила была сопоставима с его же невыносимым вкусом. Но боль в стертых ногах на время отступила. Корешки и прочие необходимые мелочи Гальванюс спрятал в мешочках, привязанных под корзинками.
Бал вступил в душевную стадию: когда гости отведали вина и угощения, растанцевались и вообще почувствовали вкус к жизни.
Суровый барон Саразенский хватанул пару огромных бокалов и начал хищно принюхиваться к тонкому сырному аромату, исходящему от прекрасной дамы Бербегуэры. Этот аромат слегка напоминал запах портянок в гарнизоне, запах боевой молодости хозяина замка
Барон собирался с духом, чтобы снова пригласить гостью на танец и там уж, поближе, обнюхать чаровницу как следует.
Музыканты сменяли друг друга, как часовые на посту.
Горожане наконец-то перестали стесняться и отчаянно пустились в пляс — кто как мог. Тем более, что парочка ехидных столичных гостей, к великой радости окружающих, куда-то исчезла и не мешала радоваться от души, пусть и не изысканно. А на оставшегося от тройки одинокого кавалера никто внимания не обращал.
Солнечная танцовщица в белом платье, напорхавшись по залу, словно перышко, теперь отдыхала.
Даже открытые настежь двустворчатые двери не спасали от духоты.
Два огромных костра полыхали в каменных чашах по обеим сторонам лестницы, а за ними стеной стояла ночь.
И в этот проем между двумя огнями ринулся с неба Адский герцог Сисульф. За ним — архидьявол. По бокам архидьявола летели и заранее облизывались молохи, Правый и Левый. Замыкала ромб скромная ведьма.
Первыми Дикую Охоту увидели те, кто был поблизости от раскрытых дверей. Пламя из каменных чаш озаряло демонов Легиона Проклятых, темнота притаилась за ними.
Адский герцог Сисульф шагнул в Рыцарский зал
С этого и началась бойня в Саразене.
Рету в кромешной тьме спешил, как мог, но когда он подбежал к замку, бальный зал уже устилали трупы. В ту ночь саразенцы прокляли шкафы в Вассальном зале, в которых было заперто оружие.
Пока на поле боя появилась замковая стража, пока гномы добрались до Вассального зала и взломали замки — Дикая Охота собрала обильную кровавую жатву.
Меч Адского герцога сносил головы направо и налево, молохи, ухая, били руками со змеиными выростами вместо пальцев. Расхрабрившийся архидьявол хлестал заклинаниями, ведьма в хвосте отряда развлекалась, превращая оставшихся в живых в бесенят.
Одна из целей Дикой Охоты была как на ладони — тоненькая эльфийка в белом платье, сидевшая в кресле около хозяина замка, когда Адский герцог ступил на порог Рыцарского зала. Архидьявол узнал ее сразу. То, что рядом крутится и мальчишка, по чью душу они пришли, ни архидьявол, ни Сисульф не сомневались.
Расчищая себе дорогу огненным мечом, Адский герцог уверенно шел по залу, двигаясь к долгожданной добыче. Он не спешил, давая возможность мальчишке кинуться на защиту своей эльфийской подружки, чтобы не искать его потом среди толпы.
Адский герцог Сисульф шагал, звеня когтями, как рыцарскими шпорами.
Прекрасные гостьи барона Саразенского укрылись за массивным креслом хозяина, а сам барон с мечом наготове ждал противника для последнего боя. То, что силы были неравны и исход боя очевиден, барон Саразенский прекрасно знал. Имперский ассасин тоже обнажил свой клинок. Ведь он прибыл с бароном, и его оружие осталось при нем в отличие от остальных.
Надменный столичный гость, безоружный, как и остальные гости в зале, не сбежал Он стоял на возвышении рядом с креслом барона и, скрестив руки на груди, невозмутимо наблюдал, как надвигается Адский герцог.
И он первым заметил, как обрушилось узкое, высокое окно позади кресла барона, одно из трех, украшавших стену: разлетелся на кусочки свинцовый переплет, лавиной хлынули вниз цветные стеклышки, алые, синие, зеленые, желтые. Огромные копыта боевого пегаса снесли витраж, изображающий цветущий сад.
Столичный гость резко схватил солнечную танцовщицу, подтащил к окну и вытолкнул в дыру, прямо в руки того, кто сидел на пегасе. Мелькнул в разбитом окне вихрь белых перьев — крылатый конь набирал высоту. Тот, кто передал Лидриэль своему господину, выпрыгнул в дыру, хотя опомнившаяся дамочка в пышном, растопыренном с боков платье кинулась на него тигрицей, пытаясь свалить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});