— А это мы узнаем сразу, как выйдем, той же ночью, — сказал Вилет. Понизив голос, он продолжал. — Сейчас у нас много работы — на праздник в город всякая нечисть слетается как мухи на мед. Фос, ясно?
— Ясно, как на небе.
— У тебя оружие-то есть? Хоть заточка, хоть железка какая?
Фос демонстративно вывернул драные карманы.
— Ну ничего, так даже лучше — добудешь себе алруановый кинжал. Это и будет твое посвящение, а черную ленту на рукоять я уж тебе подарю, так и быть.
«Ого, — думал Анвил. — Вот это я называю из грязи на трон. Алруановый клинок! Подумать только, настоящий пустынный алруановый клинок такому сопляку! Да я за него в свое время готов был душу продать! Самый простой кинжал будет стоить арумов пять, не меньше. Хм, столько же, сколько и я сейчас. Эх, был бы у меня такой кинжал — не пришлось бы тут торчать. Да что ж мне так не везет?!»
Последующие несколько часов Вилет втолковывал новоиспеченному хенетвердцу идеи и правила организации, Фос в ответ кивал и соглашался. Анвил с горькой усмешкой слушал с первого взгляда убедительные доводы хенетвердцев в пользу того, что чудовищ не бывает, что все это сказки, выдумки, миражи и ересь. Некоторые из них были настолько логичны и продуманы, что сам сыщик мог бы поверить в них, не будь у него на плече метки Поедательницы.
Дверь снова отворилась, и в подвал вошел сам начальник тюрьмы, который в последние дни проводил на своем месте подозрительно мало времени.
— Эй, Вилет! — он постучал дубинкой по ржавым прутьям, которые отозвались немелодичным звоном.
— Ну? — хенетвердец не посчитал нужным даже повернуть голову в сторону солдата.
— Скажи, как тебе удается находить таких друзей, которые всякий раз вытягивают тебя из тюряги?
— Я правильно смотрю на мир и делаю правое дело, — сказал Вилет, поднимаясь и подходя к решетке.
— Знаю я твое дело, — буркнул начальник, скрежетнув замком. — Забирай свои манатки и вали отсюда.
— Легче, папаша, не в последний раз видимся!
Подхватив брошенные в него вещи, Вилет привычно перешагнул порожек.
— Дружков своих не забудь, — недовольно сказал солдат, пересчитывая цепочкой выходящих хенетвердцев. — Четыре, пять… А ты куда, свинья недорезанная?
Начальник грубо оттолкнул от решетчатой двери беспризорника, который подался на выход вместе со всеми. Фос бросил недоумевающий взгляд на своего нового друга.
— Эй, что такое? Этот тоже со мной! — Вилет подозвал к себе парнишку.
— Вилет, я, конечно, понимаю, что у тебя влиятельные покровители, но ты нюх-то не теряй! Этого голодранца сегодня утром взяли за попытку сожрать почтового голубя!
— Голубя? Ну ты, артист, даешь, — ухмыльнулся он.
— Я бы посмотрел, что ты начал бы выдавать, три дня не жравши.
— И сколько за этого гурмана выкуп?
— Тридцать хетегов.
— Да, друг мой Фос, не шибко много твоя голова стоит.
Порывшись в своих вещах, Вилет извлек сверкающую серебряную монету и бросил ее стражнику.
— Сдачи не надо, — пренебрежительно сказал он. — Хотя нет, я передумал, остальные семьдесят в пользу этого… как его… Анвила.
— Хорошо, — пожал плечами начальник тюрьмы.
— Что «хорошо»? Запиши, а то знаю я вас, какие вы до чужого добра жадные.
Проследив, чтобы начальник сделал соответствующую запись в журнале, Вилет улыбнулся удивленному Анвилу, блеснув сколотым клыком, и, одернув на себе куртку сыщика, которая была ему коротковата и сильно жала в плечах, вышел на улицу вслед за своими соратниками.
Когда тяжелая дверь захлопнулась, снаружи донесся троекратный боевой клич хенетвердцев «Аст се верд!»[31]
Стражник прикрыл лицо ладонью и пробурчал что-то вроде: «Совсем страх потеряли! Хоть бы отошли подальше. И этого паршивца три лишних дня тут держать. Надоел он мне, спасу нет…»
Анвил пропустил мимо ушей привычное брюзжание стражника, и снова погрузился в свои невеселые думы.
«Вот тебе и правосудие. Я ничего не сделал, к тому же это было три года назад, а меня на галеры. А Вилет вот, боюсь представить, сколько народу перерезал — и ему ничего, он еще и беспризорников вербует. Зато мне еще дня три подарил, за это ему спасибо. Черт, как же живот сводит, жрать хочу — помираю. А вот куртку не отдал. Паразит. На что ему моя куртка?.. — сыщик поежился от холода. — Поесть бы. Хоть бы голубя, хоть крысу — все равно. Интересно, а на галерах лучше, чем здесь, кормят? Нет, не хочу я на галеры! Неужели Кеселар меня бросит? Не должен… он ведь рыцарь. Хотя я же не прекрасная дама, которую он должен спасти. Черт, похоже, что бросит. До чего паршивая жизнь.»
Сыщику уже начал слышаться плеск воды за бортом, скрип весла в уключине, и такие перспективы его совершенно не радовали. Обессиленно он завалился на бок и, свернувшись калачиком на соломе, старался не думать ни о чем.
Из всех общественных мест Асель больше всего не любила кабаки и таверны, и сейчас, протискиваясь между плотных рядов засаленных столиков, засиженных скамеек, затасканных пьяных мужчин и не менее затасканных и пьяных женщин вульгарной наружности, степнячка чувствовала себя на пике некомфортности. «Сигвальд, зараза, умеет выбирать места, — с раздражением думала она. — Самый паршивый кабак из всех, где мне довелось побывать».
С горем пополам она пробралась к стойке, за которой стоял кабатчик, и быстро заняла внезапно освободившийся стул.
— Сегодня бои, — обыденным тоном произнес хозяин заведения, безразлично скользнув взглядом по нетипичному для здешних широт лицу Асель. — Чтобы смотреть, надо заплатить. Три хетега.
Степнячка бросила на стойку три медяка, в душе радуясь тому, что хотя бы здесь никого не волнует ее внешность. Она рассеянно разглядывала большую восьмиугольную клетку, состоящую из железных прутьев, расположенных настолько часто, что в получившиеся просветы она вряд ли смогла бы просунуть руку. Такая же дверь, едва различимая на общем фоне, запиралась на массивный засов.
— Эй, парень! — кто-то тронул ее за плечо.
Обернувшись, она увидела мужчину лет тридцати с небольшим, похожего на какого-нибудь ремесленника, коих в Рагет Кувере было несметное множество. От него исходил тонкий запах свежей древесины, руки были в занозах, на загорелом лице появилась задорная улыбка. «Плотник. Похоже, он настроен мирно. Ничего опасного».
— Прости, красавица, конфуз вышел. Ты одета как парень, ну я и подумал… теперь вижу, что не парень.
Асель рассеянно кивнула и уже хотела было отвернуться, но веселый плотник жаждал продолжения разговора.
— Будешь ставить на кого, или просто поглазеть?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});