…На продолжавшем трястись плато собрались уцелевшие апшелоки. Все они глядели друг на друга, пытаясь оценить потери. Хавой убил многих, среди них был и Холдон со своей Хоху – один упавший камень накрыл сразу их обоих, были вары с детьми, юбуры, и охотники не досчитались кое-кого из своих. Ула с комом в горле пыталась осознать тяжесть потерь. Ей не хотелось верить, что она лишилась не только многих своих сородичей, но и самых близких ей апшелоков – Ллоя, одера и ётэ. Уже давно никто не выходил из ужасной расщелины, из сабаев только Джу и один из её щенков крутились тут среди живых. Локо и остальная часть выводка, видимо, погибли под градом камней. Вара почувствовала чью-то руку у себя на плече – это был Дейб. Его запылённое лицо было печальным, а некогда чёрные волосы казались седыми от пыли, как у мамоша.
– Мне тоже очень жаль Ллоя, и Мбира, и Сею, – тихо сказал гур. И от его слов, отнявших у неё надежду, по щекам Улы потекли слёзы, промывая на них две чистые дорожки.
– Положись на меня и не бойся за своё будущее, – проговорил нежным голосом Дейб. – Я возьму на себя заботу о тебе и твоём обри. Я так и заявлю перед всем родом. Жаль Холдона – всё же он был сильным и справедливым вождём. А как он любил разглядывать мою живую стену, и его Хоху тоже любила это делать. Если бы Ллой не погиб, лучшего вождя, чем он, сабаям и не нужно. Я бы сказал своё слово гурам: Ллоя – в вожди! Но это если бы он остался в живых. Видимо, Маре было угодно, чтобы Хавой его одолел. Я бы… – Дейб хотел ещё что-то сказать, но резко замолчал. У Улы перед глазами стояла сплошная пелена, она почти не слышала Дейба, но, когда он замолчал, что-то в ней ёкнуло. И тут, хой Маре, среди чёрных туч будто пробились лучи Ярка и обожгли её! Из пыльной непроницаемой стены, будто из небесного облака под грозный божественный гром появился Ллой. Он поддерживал её одера Мбира, который почти висел на его плече, а рядом с ними шагал какой-то гордой поступью сабай Локо. Ула бросилась вперёд, забыв о том, что Хавой трясёт гору, и с неё ещё продолжают сыпаться камни. Ллой прибавил шаг, чтобы побыстрее покинуть опасную зону и не позволить своей обезумевшей от счастья варе войти в неё снова с Нъямом на руках. Мбир тоже понял порыв бакара своей обри и сделал отчаянную попытку поторопиться. Все четверо крепко обнялись, Нъям чмокал по очереди губами взрослых и что-то пытался сказать, но вырывался из него только бессвязный лепет. Где-то рядом сыпались камни, гора грохотала и тряслась под ногами, но объединившаяся вновь счастливая хлоя, казалось, ничего не замечала вокруг.
– Моя Сея, твоя ётэ, Ула, погибла, – произнёс тихо Мбир, выводя своими словами остальных из блаженного состояния единения. – Если бы не твой Ллой, и я бы сейчас лежал под камнями вместе с ней.
– Если бы не Локо, – поправил старого охотника гуабонг, – это он тебя нашёл и привёл меня.
– Да, сабаи в этот раз помогли нам, как никогда. Правда, и Локо, и Джу не досчитались своих обри – я видел их мёртвые тела.
– Жаль их, очень жаль, – произнёс с несвойственной ему торжественностью в голосе Ллой, – но посмотрите, сколько нас, сабаев, осталось в живых! Мы ещё поборемся с Хавоем!
В эту минуту, как будто бы услышав последние слова гуабонга и разгневавшись на них ещё сильнее, Хавой так тряхнул гору, что все апшелоки попадали с ног и прижались к каменной плите. Плита под ними тряслась так, будто огромный великан внутри горы рвался наружу. Грохот усиливался, однако сквозь него все апшелоки до единого услышали крик Дейба:
– Смотрите! Гуабонги!
Пересилив страх, к которому все члены уцелевшего рода начали привыкать, апшелоки оторвали головы от камня. Вдалеке на большое плато выбегали, будто прямо из горы, гуабонги. Среди них совсем не было детей, и вар было не больше, чем пальцев на руках. Последние падали, поднимались и снова падали, потому что их отталкивали с дороги, а порой и прямо на них наступали крупные, белые от пыли гунги. Уцелевших гуабонгов было много, куда больше, чем охотников-апшелоков. Эта картина спасения от Хавоя злейших и к тому же многочисленных врагов ввела род сабаев в оцепенение. Вары начали потихоньку подползать к своим бакарам, а те инстинктивно сжимали свои безоружные ладони и постепенно осознавали печальную участь своих вар и своих обри. О собственных жизнях гуры не думали – в груди каждого из них уже вскипал гнев, заглушающий страх пред смертью. Гуабонги тоже увидели апшелоков и быстро поняли своё превосходство. Они сгруппировались, как стая хищников, и двинулись на них, широко расставляя ноги, чтобы удержаться на раскачивавшейся плите.
– Вары! – громко выкрикнул Ллой. – Забирайте детей и уходите с ними подальше от нас и от этой проклятой горы! Сабаи, поднимайтесь! Постоим на смерть за наших вар и наших обри! У нас нет с вами иного выбора, как только убить как можно больше врагов и умереть самим!
Апшелоки поднялись один за другим и растянулись в цепочку плечо к плечу. Все они зажали в руках по камню, которых кругом валялось великое множество. Их ноги были широко расставлены, потому что они тоже пытались устоять на них. Вары подняли детей и своих, и чужих, и побежали с ними по зыбкой плите подальше, как им казалось, от всего этого ужаса, но ужас окружил их со всех сторон, он был повсюду. Гуры стояли молча и ждали гуабонгов. Кто-то крикнул:
– Хой Маре! – и остальные дружно в один голос отозвались:
– Хой!
Каждый из них готов был вцепиться в глотку врагу и ждал этого момента. Однако момент этот так и не настал, потому что Хавой распорядился по-другому. Он в очередной раз тряхнул гору с такой силой, что не только сбил с ног воинов с обеих сторон, но и расколол её на части. Расщелина, через которую добрались до этого места апшелоки, сложилась полностью, став общей могилой для многих из них. Поперёк плато прошёл широкий разлом, который отрезал от сабаев их врагов. Следующие толчки начали крошить, словно лёд на реке, огромную каменную плиту, на которой теперь уже лежали гуабонги. Трещины в несколько шагов шириной разбежались в разные стороны, поглотив рухнувших в них гунгов и вар. Многих из них эта участь миновала – они так и остались лежать на камне, будто прилипнув к нему. Некоторым сорвавшимся удалось всё же уцепиться за края трещин. Висели над леденящей душу чёрной бездной как гунги, так и вары чужаков. Все они пытались выкарабкаться и взывали о помощи, но ни один их сородичей не протянул кому-нибудь из них руки. Следующие толчки добили гуабонгов, а те, что уцелели, остались на крошечных островках, с которых им не суждено было выбраться. Или Хавой возненавидел гуабонгов больше апшелоков, или Мара замолвила перед ним за своих обри словечко, осталось неизвестным. Только, когда толчки немного утихли, и сабаи смогли оторвать от камня свои головы, то первое, что они увидели, был… край Земли! Стена из гор, что начиналась за лощиной и плато, на котором они все находились, исчезла, будто в землю провалилась, а, может, и провалилась на самом деле! Так вот там, за исчезнувшей стеной, апшелоки увидели зелёную долину, а за ней синь до горизонта, которая поблёскивала в лучах Ярка, что вдалеке освещал её. И что было самым удивительным, синь эта колыхалась. Так вот значит он какой, край Земли! Край этот не казался апшелокам чем-то ужасным, тем более что перед ним простиралась освещённая Ярком долина, над которой кружили стрилы, и вдалеке на лугах виднелись маленькие движущиеся точки, которые каждый охотник мог узнать с любого расстояния, и количество их было огромным.