он наносил удар за ударом, стремясь разбить доспехи мавра и пронзить шпагой его грудь. Зулейк, настроенный не менее решительно, наносил своим двуручным мечом такие мощные удары, что они, казалось, могли сокрушить даже скалы. Но его меч все время натыкался на щит, который отражал все его выпады.
Они обменялись дюжиной ударов без видимого ущерба ни для одной из сторон, поскольку были умелыми и ловкими фехтовальщиками. И в этот момент раздался крик старого Антиоха:
— Мост сейчас упадет! Отходим!
Стражники, которым было поручено обрушить мост, уже почти разбили боковые балки и ждали только, пока их товарищи отойдут, чтобы окончательно перерубить опоры.
Барон, видя, что стражники и матросы бросились к башне, несмотря на свое неудержимое желание покончить с мавром, понял, что должен прервать бой, чтобы не оказаться в одиночестве против всех врагов.
Он нанес бывшему рабу последний удар, который пробил доспехи и заставил мавра пошатнуться, а потом в два прыжка пересек мост под градом летевших в него пик.
Он едва успел достичь маленькой двери, которая вела в башню, как балки упали с ужасным грохотом, увлекая за собой алжирцев, пытавшихся пересечь мост и проникнуть в последний оплот защитников замка вместе с беглецами.
В течение нескольких секунд из глубокого рва слышались душераздирающие крики и ругательства, потом облако пыли скрыло мертвых и умирающих.
Нападающие, охваченные ужасом при виде этой катастрофы, вернулись на террасу, с площадки башни на них посыпались обломки зубцов и камни, которые пробивали их шлемы и доспехи, дробили руки и ноги, головы и спины, а из двери, которая прежде вела на мост, в них с оглушительным шумом стреляли из аркебуз и пистолетов.
Барон, мокрый от пота, с расплющенным шлемом, с исцарапанными доспехами, с испачканной кровью секирой, бросился вверх по винтовой лестнице на площадку башни. Там укрылись графиня и ее служанки, а также матросы, торопливо заряжавшие кулеврину и бомбарду.
— Все пропало, Карл? — спросила молодая хозяйка замка с рыданием в голосе. — Нам остается только умереть.
— Мы еще не попали к ним в руки, Ида, — ответил дворянин, отбрасывая секиру и шлем. — Если мы и потеряли замок, башня еще наша, и с Божьей помощью и благодаря доблести наших людей я надеюсь, что мы сможем продержаться до подхода моей галеры или другой помощи. Эта канонада, должно быть, хорошо слышна и на сардинском берегу, и даже в Кальяри. В общем, моя девочка, не отчаивайтесь, неверным будет нелегко проникнуть сюда.
— Какой вы смелый! — сказала графиня, глядя на него с восхищением. — Вас не смущают опасности, кровавые битвы, удары шпаги, пушечные залпы? А ведь вам только двадцать лет!
Барон улыбнулся, но в тот же миг лицо его омрачилось и в глазах, еще сверкавших огнем битвы, появилось выражение печали и смущения.
— Есть только один человек, который внушает мне страх.
— И кто это?
— Зулейк.
— Вы видели его?
— Мы встретились на мосту, мы снова дрались, но я так и не смог нанести смертельный удар. А это уже второй раз, когда мы сошлись в бою.
— Но что нужно от нас этому предателю? Почему он так ненавидит меня?
— Боже мой! — воскликнул барон. — Это любовь заставила его осадить замок.
— Любовь? Но кого он любит?
— Вас, Ида, — ответил барон.
— Зулейк меня любит! — воскликнула графиня с ужасом. — Значит, это я та женщина, которая тревожила его сон! Карл, я боюсь. Этот человек сделает все, чтобы похитить меня и разрушить наше счастье.
— Я это знаю, — ответил барон, — и вот поэтому мы просто обязаны продержаться до подхода помощи, иначе меня убьют, а вы попадете в рабство. Впрочем, башня крепка, против неверных будут наши шпаги и наши доспехи.
В этот момент на площадку вышел начальник стражи, а с ним несколько человек, которым удалось выбраться живыми из бойни.
— Господин барон, — сказал он, — дверь мы забаррикадировали, и я приказал приготовить мину у основания башни, поскольку предполагаю, что вы предпочтете оказаться погребенным под развалинами башни, чем попасть живым в руки язычников.
— Ты правильно сделал, Антиох, — ответил дворянин, глядя с тревогой на графиню. — Да, лучше смерть, чем рабство. Сколько человек у нас осталось?
— Нас двадцать четыре мужчины и женщины.
— А Железная Башка?
— Он здесь.
— Он жив?
— Я думаю, что живее всех остальных.
— Поставь десять человек обслуживать орудия, остальных на первый этаж башни, за амбразуры. У нас есть аркебузы?
— И достаточно боеприпасов.
— Постараемся продержаться как можно дольше, хотя бы до подхода моей галеры.
— А что она сможет против четырех галер и фелуки берберов?
— Я надеюсь, что она придет сюда не одна, — ответил барон. — Если канонаду услышали на берегах Сардинии, как я надеюсь, нам на помощь придут и другие корабли. Пойди расставь наших людей на места, будем надеяться на доблесть наших шпаг.
Глава V
Мина
Башня, в которой осажденные пытались организовать последний отпор жестоким пантерам Алжира, была прочным строением квадратной формы. Она располагалась на холме у северной стены замка.
Она не была пристроена к главному зданию, а по прихотливому замыслу то ли архитектора, то ли хозяина замка стояла совершенно отдельно. Башня, высотой более сорока метров, была трехэтажной, на каждом этаже были бойницы и готические окна, прикрытые прочными железными решетками. Может быть, когда-то она служила тюрьмой.
Как бы то ни было, это было прочное сооружение с толстыми стенами, сложенными из осколков скалы. На вершине была площадка, окруженная зубцами, под четырехскатной крышей, которая защищала сначала лучников, а потом, после изобретения пороха, стрелков из аркебуз и канониров.
Как было принято в те времена, когда войны велись почти непрерывно, когда штурмы, неожиданные нападения случались постоянно, в башне были подземелья, а подземные ходы вели в ближайший лес, где в последний момент мог укрыться гарнизон в случае осады. Оттуда же можно было попытаться предпринять вылазку и захватить врага врасплох.
Но при всем при этом барон, графиня и их товарищи не могли считать себя в безопасности, поскольку им противостоял противник многочисленный, решительный и хорошо вооруженный кулевринами и бомбардами галер и фелуки.
И действительно, берберы, хотя мост, соединявший башню с замком, был разрушен, а сами они понесли значительные потери, не пали духом, а, напротив, были совершенно уверены в своей победе.
Галеры, придвинувшись к берегу ближе, чем позволяла глубина бухты, нацелили свои орудия на площадку башни и прицельным огнем начали разрушать зубцы, лишая, таким образом, защитников их последнего укрытия. Под этим непрерывным обстрелом было невозможно зарядить кулеврину и бомбарду, на башню градом сыпались железные ядра и