Некоторое время она наблюдала, как муж разговаривал с Макнилом. Хью был без шляпы, и ветер ерошил его волосы. Комья грязи прилипли к его сапогам и брюкам. Закатанные рукава рубашки обнажали руки, которые тоже были в грязи. Она смотрела на него и думала, как сильно он отличается от других фермеров-овцеводов, которым обязательно надо было показать всему свету, что они богаты и преуспели в делах. Даже объезжая пастбища или показывая скот на выставке, Джон Рид, Колин Макгрегор и остальные выглядели как английские помещики, для которых близость к земле ограничивалась игрой в крокет.
Джоанна смотрела на Хью и гадала, пройдут ли чувства, которые она испытывала к нему? Тот трепет, что охватывал ее, стоило ей неожиданно увидеть его, тот прилив радости, каждый раз сотрясавший ее, когда она встречала его по вечерам возвращающегося с пастбищ, когда он неожиданно входил в кухню, когда ветер доносил до нее звук его голоса. Неужели со временем это волнение может ослабеть? Неужели перестанет вспыхивать огонь в крови? «Нет, – молила она. – Я хочу, чтобы так было всегда».
– Хью! – позвала она. Но ее голос заглушили раскаты грома в горах. И несколько секунд спустя сверкнула молния.
– Хью! – крикнула она снова.
Он обернулся, широко улыбаясь. Поднял руку, приветствуя ее, Филип Макнил.
– Осторожнее, – предупредил Хью, когда она ступила на бетонный порог. Он протянул руки, и Джоанна оказалась в его объятиях. Он целовал ее, и она думала: «Пусть всегда будет так».
– Хорошо, что ты уже дома, – сказал он. – Я начал беспокоиться. Еще несколько минут, и я бы послал кого-либо тебе навстречу. Мы с Филипом проверяли, все ли здесь в порядке. Небо что-то мне совсем не нравится. Здесь осторожнее, смотри под ноги, – он взял Джоанну за руку.
Бетонный пол был усеян инструментами, щебнем, отпиленными деревяшками. В углу кто-то из рабочих оставил котелок наполовину полный чая. Наконец они оказались на месте будущей гостиной.
– Что сказала Полл Грамерси? – спросил Хью.
– Она сказала, что у нас все хорошо. И я уже на пятом месяце.
– Что интересного на почте?
Джоанна подумала о письме от тети Миллисент. На просьбу Джоанны рассказать подробнее о детстве матери она давала ответ простой и короткий: «Твоей бедной матери нет в живых, и дай ей покоиться с миром».
Ветер набирал силу, покрывая рябью поверхность пруда. Хью с тревогой взглянул на небо.
– Вот-вот разразится гроза, – пробормотал он. – Тем, кто на пастбищах, предстоит долгая ночка.
– Эй! – донес ветер чей-то голос. – Эй, Хью!
Все трое обернулись и увидели, что к ним скачет во весь опор, махая шляпой, рабочий фермы по прозвищу Эдди-метис.
– Хью! Скорей едем со мной!
– Что случилось, Эдди? – спросил, подходя к нему, Хью.
– Господи! Хью! Это же просто ужас. Молния ударила в дерево возле колодца на третьей миле. Овцы побежали!
– Поставьте заслон.
– Хью, стадо прорвалось через северную ограду, и мы не можем его сдержать! – говорил бледный, осунувшийся Эдди. – Они несутся как бешеные! Они бегут к реке, Хью!
– Возвращайся домой. Джоанна, – сказал Хью, торопясь к своей лошади. – Мистер Макнил, проводите, пожалуйста, мою жену.
Они смотрели, как Хью вскочил в седло и ускакал в бурную ночь.
Хью с Эдди ехали по равнинам, и путь им освещали следовавшие одна за другой вспышки молний. Их лошади перепрыгивали ручьи до этого сухие, а теперь превратившиеся в глубокие потоки. Ветер дул с такой силой, что гнул деревья едва ли не до земли. Когда они достигли северной границы, вовсю хлестал дождь. Хью увидел зрелище, от которого кровь застыла у него в жилах. Тысячи овец в диком страхе мчались по равнине, где бушевала гроза, а носившиеся взад-вперед всадники пытались сдержать этот бешеный поток. Неистовым лаем заливались пастушьи собаки, и среди этого хаоса, не переставая, полосовали небо и землю огненные мечи молний.
– Как, черт побери, могла упасть изгородь? – крикнул Хью, подъезжая к Ларри Шнурку.
– Стадо тут ни при чем, Хью! – прокричал в ответ Ларри. Его голос был едва слышен в реве ветра. – Посмотри, изгородь упала в нашу сторону!
Хью проехал вдоль поваленной изгороди и убедился, что Ларри прав. Столбы с проволокой лежали поваленные внутрь загона, навстречу бегущим овцам. Изгородь была на земле еще до подхода стада. Это не мог сделать ветер.
– Но пять тысяч акров по ту сторону изгороди принадлежат Фрэнку Даунзу! – сказал Хью – А он всегда хорошо следил за своей изгородью.
К ним подскакал один из всадников по имени Том Уоткинс. С полей его шляпы ручьями текла вода.
– Господи, Хью! Овцы в реке!
Вот когда начался настоящий кошмар.
А тем временем, вернувшись в дом, Джоанна с Филипом Макнилом торопливо закрывали ставни, застывшая от ужаса Пиони прислушивалась к мощному треску раскатов грома, а Сара потихоньку старалась отвлечь Адама. Казалось, дом содрогался, когда яростные порывы ветра врывались в дымовую трубу, выдувая в кухню искры и золу. Занялся коврик у очага, и Джоанна быстро затоптала огонь.
– Пиони, принеси из кладовой запасные котелки. Нам понадобится много воды для чая.
– Ваш муж сможет спасти овец? – спросил Филип.
– Не знаю, – ответила Джоанна, вспоминая слышанные ранее истории о том, как тонули люди, стараясь вытащить из реки овец.
Она посмотрела на побелевшие от ужаса лица остальных. Сара обнимала Адама, рядом с ними, словно прикрывая их собой, стоял Филип. «С ними все будет хорошо, – думала Джоанна. – Мне не снилось об этом никаких дурных снов, не было и предчувствий». Но тут снова громыхнул гром, напоминая, что Хью пытается спасти овец среди бушующей стихии.
К ней подошла Сара. Оглянувшись и убедившись, что другие ее не слышат, она тихо сказала: «Сегодня ночью в силе злая магия». Джоанна почувствовала внезапный приступ страха. Ей уже приходилось испытывать подобное в страшных снах и во время эпидемии тифа. В ней жила надежда, что ее страхи насчет того, что она является возможной причиной несчастий, всего лишь плод воображения. Но теперь по глазам Сары она ясно видела, что отрава вернулась и проклятие вновь показывает свою силу.
– Много плохого случится сегодня, – тихо сказала Сара. – Будут раненые. Кто-то умрет. Змея-Радуга очень гневается.
– А при чем здесь Змея-Радуга? – удивилась Джоанна.
– Во Времена Мечтаний реки создала Змея, поэтому теперь она управляет ими.
Джоанне вспомнились сны матери и собственный сон о громадной змее с единственным глазом, внушающим ужас. Может быть, леди Эмили что-то слышала о проклятии Змеи-Радуги? Основывался ли ее страх на каком-то реально произошедшем случае, где участвовала змея?