Читать интересную книгу Иначе жить не стоит - Вера Кетлинская

Они вошли в свой Углегаз. Восторженно поздоровались с гардеробщицей — она принадлежала Углегазу, была частичкой этого заветного Острова Осуществления. Проходя по коридору, они заглянули в окошечко бюро машинописи — там стучали по клавишам три машинистки, которым предстояло печатать десятки чудеснейших бумаг, сопровождающих Осуществление. Какие-то люди за полуоткрытыми дверями что-то писали, чертили, говорили по телефону — скоро они станут сотоварищами… Навстречу бежала девица с белокурыми волосами в мелких колечках шестимесячной завивки. Она была как бы создана для того, чтобы первой приветствовать долгожданных авторов. Палька очень вежливо обратился к ней, но девица безразлично скользнула взглядом по его лицу и побежала дальше, неопределенно махнув рукой назад. И в сознании Пальки аукнулось китаевское презрительное «три юнца из провинции…»

В приемной под надписью: «Не курить!» молодой человек с папироской в зубах кричал в телефонную трубку:

— А я вам говорю — трубы занаряжены на этот квартал! На этот квартал! Да нет, для Алексеевской станции подземной газификации! Под-зем-ной га-зи-фи-ка-ции!

Немолодая, очень полная секретарша сдержанным голосом внушала по другому телефону:

— Надо набраться терпения, товарищ. Проект переслан профессору Вадецкому, но он очень занят, и я не могу…

Друзья смущенно переглянулись. Уже существовала какая-то Алексеевская станция — на шахте Алексеевской, что ли? Это же в Донбассе, километрах в ста от Донецка! Уже волновались какие-то нетерпеливые авторы…

Секретарша сказала, что товарищ Олесов занят, и спросила, по какому делу они пришли.

— Ах, проект! Вторая дверь налево, товарищу Рачко, на конкурс. В запечатанном конверте под девизом, — привычно оттараторила она и начала названивать по телефону, приглашая людей на совещание экспертов.

Совещание экспертов! Значит, рассматривается еще один проект?!

— Мы не хотим на конкурс! — с отчаянием сказал Палька. — Мы хотим теперь же… при нас… Мы для того и приехали…

Молодой человек, только что кричавший по телефону, дружески улыбнулся Пальке и спросил:

— Принцип газогенератора? Предварительное дробление угля?

— Нет, конечно! — воскликнул Палька.

— Нет?!

Через минуту трое друзей возбужденно беседовали с молодым человеком, назвавшимся Федей Голь, инженером Алексеевской опытной станции. Впрочем, это была не беседа, а серия вопросов, чаще всего остающихся без ответа, потому что возникали встречные вопросы. Друзьям не терпелось узнать сущность метода, испытываемого на Алексеевской станции, а Федя Голь жадно расспрашивал, как они добиваются газификации без дробления угля. Палька уже собирался развернуть чертежи, но Липатов решительно прижал их ладонью:

— Дойдет и до показов, а сперва — к директору.

— Как я понимаю, наш метод должен заинтересовать Углегаз, — сказал Саша секретарше. — Доложите, что приехали три научных работника из Донецкого института угля.

— Пожалуйста, если он согласится бросить дела, — обиженно ответила секретарша.

Их приняли.

В кабинете, кроме добродушного толстого Олесова, они застали главного инженера Колокольникова — суховато-вежливый, безразличный, он пропускал мимо ушей горячие речи настойчивых авторов, покачивался на стуле и курил папиросу, заправленную в затейливый мундштук.

Письмо Сонина произвело некоторое впечатление на Олесова и оставило равнодушным Колокольникова. Зато краткое изложение принципа газификации, сделанное Сашей задело именно Колокольникова.

— Начинается! — недовольно воскликнул он. — Я предсказывал, что посыплются всякие перпетуум-мобиле. Почему нужно нарушать порядок и обсуждать проекты в обход конкурса?

Палька хотел ринуться в спор, но Липатов придержал его.

— Руководство института и горком партии придают большое значение данному проекту. Насколько мы знаем, у вас нет подобного метода газификации — в целике при кислородном дутье.

— Нет, да и вряд ли может быть, — проронил Колокольников и начал дамской шпилькой прочищать мундштук. — Во всяком случае, я не вижу причин пороть горячку. Сдайте проект товарищу Рачко, мы ознакомимся.

— Обязательно ознакомимся! — более ласково подтвердил Олесов и, желая загладить резкость главного инженера, спросил, по-прежнему ли молод и жизнерадостен Сонин. — Обаятельнейший человек! Жаль, что он не приехал лично.

Палька остро пожалел о том же, но Липатов сказал простецки:

— А он приедет, если будет необходимо. Без крайней нужды чего ж директору срываться!

— Мы вполне готовы к защите проекта, — добавил Саша. — Хотелось бы уточнить порядок его рассмотрения и сроки. Мы здесь в командировке и не можем сидеть без конца. Кстати, помогите нам, пожалуйста, с гостиницей.

Палька про себя возмутился — к нему тут приплетать гостиницу! Но Липатов поддержал — да, непременно гостиницу, нам негде жить! Затем он попросил отметить командировочные удостоверения. И оказалось, что именно эти будничные дела уточнили их положение — они не какие-то пришлые люди, они командированы в Углегаз, о них должны заботиться — пока их вопрос не решится. Олесов это понял. И Колокольников понял.

— Донбассовцам нужно посодействовать, — вдруг раздобрился он. — Пойдемте к Рачко, я дам указания.

— А я позвоню насчет гостиницы, — пообещал Олесов.

По коридору, вторая дверь налево, к товарищу Рачко… Только на пути к товарищу Рачко три автора поняли, что их попросту вывели из директорского кабинета.

— Кстати, — задерживаясь у двери, проронил Колокольников. — Рачко един в двух лицах, он и наше, так сказать, партийное недреманное око! — Распахнув дверь, он с порога сказал другим, приподнято-оживленным голосом: — Донбассовцы зашевелились, Григорий Тарасович! Пригрейте молодых людей и пошлите их проект Вадецкому и еще кому-нибудь… Ну, хотя бы Цильштейну. — И он удалился, дружески помахав рукой с зажатым между пальцами затейливым мундштуком.

Рачко с чисто воинской подтянутостью знакомился с новыми авторами. Всем понравилось его круглое, ясноглазое лицо, его военная гимнастерка с двумя блеклыми полосками на воротнике — следами двух шпал.

— Значит, Вадецкому?.. — протянул он, щурясь и взялся за телефонную трубку. — Что ж, поговорим с Вадецким. — Но он не позвонил Вадецкому, а попросил рассказать сущность проекта и очень заинтересовался им, развернул их чертежи, дотошно расспросил, как и что.

— Вот такой бы разговор да в том кабинете! — заметил Липатов.

Рачко усмехнулся, задумался, потом сказал убежденно:

— Насчет Олесова — не ошибитесь. Он превосходный мужик, герой гражданской войны. А насчет технических вопросов… Да кто их тут понимает? Когда Олесов меня заманивал сюда, я испугался — ничего ведь не понимаю в этом! А он ответил: «Во всем мире нет человека, который что-либо понимает в подземной газификации, а учиться — шансы у нас равные». Вот и учимся на ходу, профессоров слушаем. А профессора… — Он внимательно оглядел трех авторов. — Вы ребята свои, коммунисты, так? Должны понимать — профессора есть разные. Есть свои, а есть и чужаки. И стремления у них разные. Первый проект легко прошел, а теперь проекты посыпались один за другим. Интересы скрестились… Ну, ладно! — Он снова взялся за телефонную трубку: — Виталий Сергеевич? Очень просим вас ознакомиться еще с одним проектом. Из Донбасса, Институт угля. Нет, решение другое. Очень интересное. Ваш? Ваш проект обсуждаем в среду. Хорошо, пришлю.

Он повесил трубку и скучным голосом сообщил:

— Взялся.

— А что за проект в среду? — без стеснений спросил Липатов.

— Проект самого Вадецкого, — неохотно ответил Рачко. — Эпидемия. Половина членов комиссии подает проекты. Я, конечно, профан, но на взгляд профана — перепевы катенинского проекта. Знаете, у одного труба справа, у другого слева. — Он поднялся и снова внимательно оглядел трех авторов. — Аспиранты? Инженеры? Хорошо! Учитесь, ребята, учитесь все время, чтоб самим… Самим! Ох как худо, когда в сорок лет начинаешь… Ну, пошли пробивать вам гостиницу, это сейчас закавыка похуже наших экспертов!

С гостиницей ничего не вышло. Обещали послезавтра, к вечеру. В Углегазе делать было нечего.

— Ждать — вот что вам придется делать со всем упорством. Ждать! — сказал на прощание Рачко.

В самом смутном состоянии пошли три друга домой, в сумрачную комнатку. В комнатке было светло — электричество преобразило ее, старания Любы украсили ее. Колченогий столик был накрыт, в высокой вазочке стояли цветы.

— Первым делом — обедать! — сказала Люба, как бы не замечая состояния друзей. — Мойте руки и садитесь.

Она ни о чем не спрашивала. А когда они рассказали сами, прижалась щекой к Сашиному плечу и лучезарно улыбнулась: