Читать интересную книгу Полное собрание творений. Том 7 - Игнатий Брянчанинов

Но были и такие, которые, выйдя из Пустыни и потеряв строгого руководителя, растеряли и приобретенное там благонравие. Один из них, это о. Феофан (в миру Александр Федорович Комаровский), бывший наместником в Сергиевой пустыни в 1836–1841 гг. Он оказался личностью весьма противоречивой. Святитель Игнатий, тогда еще послушник Дмитрий Александрович Брянчанинов, познакомился с ним в 1830 г. в Кирилло-Новоезерском монастыре, и они оба очень понравились друг другу. По отбытии оттуда из-за болезни, Дмитрий Александрович в письмах постоянно передавал ему поклоны, называя «возлюбленнейшим по духу собратом». После назначения отца Игнатия настоятелем Сергиевой пустыни, о. Феофан стал проситься к нему. Архимандрит Игнатий писал о нем Преосвященному Стефану, епископу Вологодскому и в 1835 г. Комаровский был уже в Пустыни. В 1841 г. он был переведен строителем в Кирилловский Новоезерский монастырь. До 1844 г. они переписывались, а после этого времени сведений об их сношениях не имеется.

О последующих событиях в жизни о. Феофана написал в своих «Воспоминаниях» архимандрит Пимен (Угрешский). «Из младшей братии я застал в монастыре (Новоезерском) между прочими: Комаровского Александра Федоровича… Комаровский родом из Белоезерских дворян; был лет 22 или 23, и уже года с три находился в монастыре. Мать его жила в Горицком монастыре при Игумений Маврикии. Александр Федорович Комаровский имел характер кроткий, смиренный, услужливый, за что {стр. 290} был всеми и любим и уважаем. Старец Феофан считал его своим самым искренним учеником. В последствие времени желание всех видеть его начальником обители осуществилось, но не на пользу ему, а к явному вреду обители и к великой скорби всей братии, к которой он видимо изменился.

Шестнадцать лет спустя, когда, в 1848 году, я посетил Новоезерскую обитель, где Комаровский был уже Игуменом, я не нашел в нем ниже единой черты, которая бы могла мне напомнить, каким я его оставил… Я увидел перед собою тучного человека, черты все огрубели, волосы стали рыжеватыми; вместо мягкого голоса я слышал хриплый и резкий, и во всех приемах проглядывало что-то жесткое и самонадеянное.

Главные его отступления от прежнего устава были: 1) он допустил в обители винопитие, 2) невнимательность к нравственности братии, что привело ко всеобщей распущенности, 3) несоблюдение Устава Церковного, и вследствие всего этого обитель стала видимо оскудевать в своих средствах. Вскоре у Настоятеля с братиею вышли несогласия и раздоры. Он постоянно вынужден был прибегать к косвенным мерам, чтобы замять то или другое дело, и так как он имел людей искусных, которые за него действовали, то избавлялся от преследований. Он был переведен в Большой Кириллов Белоезерский монастырь, но там его ожидала прежняя участь. После долгих домогательств он был наконец переведен в Соловецкую обитель, где и окончилась его плачевная жизнь в 1871 году».

Другой — это о. Аполлос Попов, постриженник Сергиевой пустыни, с 1836 г. — казначей, а после отбытия о. Феофана Комаровского, с 1841 по 1844 г. — наместник обители. В архиве сохранилась: «Первоклассной Троицкой Сергиевой Пустыни Настоятеля Архимандрита Игнатия, оной же Пустыни Иеромонахам Феофану и Аполлосу Инструкция» от 29 сентября 1836 г., в которой изложены обязанности наместника и казначея (приводится ниже).

В 1844 г. о. Аполлос, по рекомендации архимандрита Игнатия, был назначен строителем Старо-Ладожского Николаевского монастыря. Перед тем, как отправиться на место службы, он посетил Киево-Печерскую Лавру и поклонился мощам печерских старцев. Митрополит Киевский Филарет писал тогда архимандриту Игнатию: «Не успел я написать к Вам с о. Аполлосом, ибо отправлялся в то время для обозрения епархии. Брат сей у нас вел себя весьма хорошо, может быть, что-нибудь получил и для души. Да благословит его Господь Бог на новом месте».

{стр. 291}

Но с занятием более высокого положения о. Аполлосом овладел, по-видимому, бес тщеславия. 12 августа 1847 г. архимандрит Игнатий писал из Бабаевского монастыря своему наместнику: «От отца Аполлоса я получил сегодня письмо, в котором извещает, что он уволен от поездки. Я этим очень доволен: ему нужно побыть на месте и успокоить себя; а развлечение могло бы его совершенно расстроить». А 27 ноября того же года: «От Аполлоса получил два-три письма, которые мне очень не понравились: шельмовские. В особенности не понравилось последнее. Делает то же, что и с тобою: выпытывает, возвращусь ли в Сергиеву и когда возвращусь». Отец Аполлос нашел себе покровителя в лице Преосвященного викария Нафанаила, враждебно настроенного по отношению к архимандриту Игнатию, и, возможно, мечтал занять его место в Сергиевой пустыни. Архимандрит Игнатий сожалел о поведении своего бывшего ученика: «и для него собственно и для монашества: потому что он очень был способен водиться с молодыми монахами. О. Аполлос очень наружен, поверхностен по уму своему и сердцу, а потому очень доступен и удовлетворителен для новоначальных и мирских, которым предостаточно поверхностное слово». Но в письме от 18 апреля 1849 г. он уже сообщал другу своему, игумену Варфоломею: «Преосвященный Митрополит Никанор — Пастырь добрейшего сердца и светлого ума, к монашеству весьма расположен, — шайку мошенников унял и обуздал, а между прочим, и Аполлоса, воспретив ему без своего ведома таскаться в Петербург, в котором Ладожский Строитель, кинув свой монастырь, проживал непрестанно, занимаясь разными пронырствами, приискивая себе места повыше и повеселее Ладожского».

Отец Аполлос смирился и остался в Старо-Ладожском Николаевском монастыре, где проявил себя, как рачительный хозяин. В 1854 г. он построил там «трехэтажный, каменный, крытый железом корпус длиной до 13 сажен, шириной до 7 сажен. В верхнем этаже — библиотека, школа и жилые помещения; в нижнем — хозяйственные службы, кладовые. Дом устроен по Высочайше утвержденному плану на деньги благотворителей». Игумен Валаамского монастыря Дамаскин пришел в восторг от этого дома: «Я не говорю только о его внешности, по которой он мог бы быть и в лучших улицах столицы. Самое внутреннее расположение его комнат… одним словом все мне в них очень понравилось» [181].

{стр. 292}

Архимандрит Игнатий ценил деловые качества о. Аполлоса. Время от времени он поручал ему разные дела по благочинию [182]. В 1854 г. о. Аполлосу вручен игуменский посох, и с этого же года, по представлению архимандрита Игнатия, он был утвержден в должности помощника благочинного; с 1860 г. — он архимандрит. В 1863 г. архимандрит Аполлос был отправлен на покой, и тут снова проявились странности его характера, о чем писал заступивший на его место игумен Иоанн П. П. Яковлеву: «Многоуважаемый и добрейший Павел Петрович! Ваше святое участие в моем отношении к вверенной мне обители Святителя Николая как бы воскриляет меня к предстоящим трудам. Вашим радушием, Вашей опытностию не лишайте меня во дни скорбные. Сегодня я отправил к отцу Благочинному рапорт о дозволении Отцу Архимандриту Аполлосу выехать в С. Петербург. Прошу Вас похлопочите о скорейшем разрешении сего обстоятельства, ибо отец Архимандрит Аполлос, живя в настоятельских келлиях, не освобождает их добровольно. Оскорблять его, и без того скорбного, не хотелось бы, да и стеснять себя бивуачной жизнию не приходится. Вы знаете, и в расстройстве разных частей хозяйства достаточно хлопот, помимо тех, которые составляются из фантазий о. Аполлоса. Он удивительный человек по этой части… ничего не думает и ничего не ждет, а так себе живет преспокойно и вдобавок ездит по гостям.

Прилагаемые книги примите благосклонно как плоды трудов моих в минувшие дни свободы и отдохновения среди возложенных на меня послушаний.

Игумен Иоанн

14 дек. 1863 г.» [183]

Приютил тогда о. Аполлоса архимандрит Игнатий (Малышев), и таким образом он снова оказался в Сергиевой пустыни, где и закончил в 1874 г. свой земной путь.

* * *

Эти двое, о. Феофан Комаровский и о. Аполлос Попов, были исключениями в среде благонравной братии Сергиевой пустыни. М. В. Чихачев писал, что деятельности настоятеля особенно помогало «умение выбирать людей и его знание сердца человеческого, которым он умел привязывать людей к делу, им дове{стр. 293}ряемому. Он искал развить в человеке преданность поручаемому ему делу и поощрял ее одобрениями и даже наградами и повышениями. Окружая себя людьми со способностями и силами, он быстро достигал своих целей и приводил намерения свои в точное исполнение».

Одним из таких людей «со способностями» в Сергиевой пустыни был о. Игнатий Васильев, прозванный Игнатием большим, в отличие от Игнатия Малышева — маленького. В миру Федор Михайлович Васильев, он происходил из купеческого звания, родился в Петербурге в 1806 г., образование получил в уездном училище. Уже с двадцатилетнего возраста он ощутил в себе тягу к монашеской жизни. В 1832 г. поступил послушником в Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, а оттуда в 1834 г. перешел в Сергиеву пустынь к архимандриту Игнатию, которым и был пострижен в монашество 2 сентября 1837 г. В 1839 г. — он иеромонах, в 1841 г. — казначей Пустыни. После перехода о. Аполлоса в Старо-Ладожский Николаевский монастырь он был 25 февраля 1844 г. назначен на его место наместником.