а самые сообразительные смогли обогнуть нас по дуге, добраться до дороги, по которой приехали к Самватасу. Там километрах в пяти-семи от их лагеря пасся табун запасных и вьючных лошадей. Уверен, что беглецы за пятнадцать минут не только одолеют эту дистанцию, но и, распутав лошадей, доскачут охляпкой до границы, если ни канадской, то леса и степи, чтобы всю оставшуюся жизнь рассказывать, как умудрился вырваться из лап нечистой силы.
Бой кончился быстро. С час по лагерю кочевников расхаживали воины с белыми повязками на шлемах, добивали раненых и осматривали трофеи. Пока не начался сбор добычи, можно обменять свою броню и оружие на вражеские или взять то, чего не хватает. Чем лучше защищен и вооружен каждый воин, тем сильнее весь отряд. У многих полян не было ни приличных доспехов, ни оружия, поэтому старательно выискивали их. Заодно прихватят что-нибудь ценное и маленькое. Наверняка у многих мадьяр есть золотые и серебряные украшения и монеты, которые можно посунуть незаметно.
- Здорово у нас получилось! – хвастливо заявил Хасколд Леворульный, на которого я набрел в темноте.
Могло быть и лучше, если бы втихаря перерезали всю вражескую армию, как я предлагал, но и этот результат неплох.
- Да, - согласился я. – Уверен, что мадьяры больше к нам не сунутся. Им ведь еще и от хазар достанется за то, что не выполнили приказ, проиграли нам.
- Думаешь, хазары от нас не отстанут, нападут еще раз? – поинтересовался сэконунг, который время от времени забывал, что самые лучшие советы дает Фридр, особенно, если вопрос был очень важным.
- Не знаю, - честно признался я. – С одной стороны им надо уничтожить нас, чтобы другим неповадно было отбирать у них данников, а с другой стороны еще один проигрыш – и хазар перестанут бояться. Знаю точно, что мы победим, что Самватас выстоит. Поляне помогут нам. Утром они увидят, что мы способны расправиться даже с очень большой армией, и больше не будут убегать в лес при приближении врага, предпочтут прятаться в крепостях и защищаться. Вместе мы победим любого врага.
64
Во время ночного боя мы перебили почти две тысячи мадьяр. Еще какое-то количество стало законной добычей крестьян из деревень, мимо которых поодиночке или малыми группами прорывались кочевники в степь, и кутригуров, быстро узнавших, что мы победили, и не упустивших свой шанс рассчитаться с угнетателями. Кроме доспехов и оружия, мы захватили около трех тысяч лошадей. Теперь у каждого нашего воина был конь, а остальных продали по дешевке полянам. Это не самое необходимое животное в хозяйстве, потому что пашут и перевозят тяжелые грузы сейчас на волах, но если почти даром, почему бы ни купить?! В хозяйстве всё пригодится. Тем более, что расходы на содержание коня не такие уж и большие. Упряжь и седло шли в придачу, подковывать не надо, потому что почва здесь мягкая, теплое время года пасется на лугах, а на зиму сено заготавливают для коров, коз, овец, заодно и лошадям накосят.
Где-то через месяц прискакал гонец от патши Ерми с вестью, что мадьяры всем миром, с женами, детьми и стадами, движутся на запад. Хасколд Леворульный, не посоветовавшись со мной, собрал тинг на центральной площади Киева. Приглашены были и все поляне, участвовавшие в ночном сражении. Теперь они соратники с правом голоса.
Сэконунг встал на высокую и толстую чурку, которую специально поставили в центре площади, сообщил о приближении и предложил обсудить, как будем сражаться: соберемся все в Киеве, или разделимся на два отряда, чтобы защитить и Щеков, или на три, по одному на каждое поселение? К тому времени в Щекове уже была стена из срубов и четыре башни с самой слабой стороны, а в Хориве заканчивали возводить надвратную башню. Высказать свое мнение мог любой. Для этого он взбирался на чурку, освобожденную Хасколдом Леворульным, и говорил, что хочет и сколько хочет, если слушатели не начнут свистеть и предлагать заткнуться. Викинги были за то, чтобы защищать только Киев, а поляне хотели все три поселения.
Я подождал, когда они наговорятся и собьют пыл, после чего и сам занял место на чурке. К тому времени она была сверху основательно испачкана грязью, потому что ночью был дождь, земля не успела просохнуть, и я, решив запрыгнуть лихо, чуть не соскользнул. Заговорил не сразу, подождал, когда замолкнет большая часть собравшихся. У каждого ведь собственное мнение, и его надо отстоять в споре с соседом, не обращая внимания на ораторов.
- Кочевники не ходят на войну с семьями и скотом, - проинформировал я, после чего воспользовался знаниями по истории, полученными в советской школе и других местах с непредсказуемым трактованием сомнительных летописей: – Уверен, что мадьяры удирают от хазар, потому что их убьют за то, что не выполнили приказ кагана, не победили нас. Леса кочевникам не интересны. Здесь негде пасти большие стада. Мадьяры пойдут дальше на запад, в степи на границе с ромеями. Там хазары не достанут их. Так что никакого нападения на Самватас в этом году не будет, даже если найдут других идиотов, которые согласятся испытать судьбу. Скоро зима начнется, а в холодное время года хазары не воюют. Может, в следующем году попробуют, а может, и никогда больше.
- Ты точно знаешь, что кочевники не придут сюда? – язвительным тоном задал вопрос Фридр.
- Точно знает только Один, а у меня пока два глаза, - отшутился я.
Заржали все, кроме Фридра, для которого, как догадываюсь, отныне и навеки я превратился в злейшего врага.
- Давайте займемся укреплением поселений и подождем вестей от наших союзников-кутригуров, - предложил я.
Когда люди слышат то, что хотели бы услышать, тебя сразу признают умным. В этом плане викинги и поляне были одного поля ягоды. В итоге приняли мое предложение и разошлись по строительным объектам. Викинги и местные поляне по собственному желанию работали бесплатно вместе с наемными рабочими.
На восьмой день прискакал очередной гонец от патши Ерми. Он рассказал, что в ночной битве погиб предводитель мадьяр Угек. Видимо, его труп, как и остальных кочевников, был обобран и выброшен полянами в Днепр на радость рыбам и ракам. Новым предводителем мадьяр стал его сын Элод, который не захотел быть казненным хазарами. Как я и предсказывал, мадьяры переправились на левый берег Днепра и пошли не на север, к нам, а генеральным курсом на