– Это Гундарев, – голос в трубке звучал глухо.
– Да, Гундарев, только давай без шпионских страстей, чего хочешь? – Михайличенков поморщился. Гундарев был директором того самого ООО, которое занималось покупкой апартаментов в «Алмазном полумесяце».
– Василий Степанович, надо встретиться. Откладывать нельзя. Требуются ваши срочные указания.
– Господи, Комеди Франсез, да и только, – съязвил Михайличенков, который с недавних пор решил стать завзятым театралом. В самом деле, когда он будет жить в «Алмазном полумесяце», неизвестно, о чем с соседями придется разговаривать!
– Ладно, приезжай, жду. Только быстро…
Гундарев примчался быстро и рассказал такое, от чего у Михайличенкова забилось сердце и на какое-то мгновение помутился рассудок. Впрочем, он быстро взял себя в руки и отправился домой размышлять об услышанном.
На своей лужайке он сидел уже два часа. Пахло лесом и речкой. Но Василий Степанович ничего не чувствовал. Его мысли бродили кругами: «Конечно, информацию, которую сообщил Гундарев, надо еще проверить. Мало ли что. Она слишком умная баба, чтобы так рисковать всем. Тем более строить осталось всего ничего. Нормальный человек не ввяжется в авантюру, да еще такую рискованную, когда до цели рукой подать… Потом, у нее самой денег достаточно. Он это точно знает, говорят, что до какого-то там списка Форбс она не дотянула чуть-чуть… Короче, если бы ей понадобились деньги, она бы их нашла. Значит, здесь или что-то не так, или у нее действительно плохо с финансами. Что, впрочем, было бы неудивительно – такими темпами и с такими затратами строить такое здание! Тут и без штанов можно остаться. Нет, надо все проверить еще раз, а уж потом подумать, как воспользоваться информацией. В последующую неделю, задействовав все свои силы, Михайличенков стал «буравить» прочные «стены», которыми окружила себя Берта. Результатом всех этих действий стало его долгое торчание перед зеркалом в гардеробной. После того, как он отбросил пятую рубашку, его пышногубая жена с ненавистью посмотрела на него и процедила сквозь зубы:
– В ночное?
И хотя отношения супругов напоминали вулкан Этну – что-то все время булькает и гремит, – на этот раз Василий Степанович миролюбиво улыбнулся и почти ласково произнес:
– Я за деньгами, милочка, еду, за большими деньгами, – и, оставив изумленную жену, поспешил во двор, где его ждала машина и личный водитель.
Дорога была недлинная, но вечные пробки Рублево-Успенского направления предоставили Василию Степановичу уйму времени для размышлений. Его уже неделю обуревали противоречивые чувства. Как только он удостоверился, что Берта мошенничает, в его голове стали возникать картины одна соблазнительней другой. Например, как он в результате тонкого шантажа становится единственным владельцем строящегося «Алмазного полумесяца». И пока его водитель пытался объехать по встречной полосе вереницу автомобилей, Василий Степанович сладострастно вздыхал: «Вот оно, возмездие за вероломство этой белобрысой акулы!» На душе было беспокойно, как бывало перед началом какой-нибудь крупной авантюры. Василий Степанович на миг отвлекся от планов мщения и посмотрел по сторонам – вокруг были машины, скучающие и нервные водители, а какая-то породистая блондинка, сидя за рулем, красила ногти – движение окончательно встало. «Хороша – молодая, норовистая, эх! – машинально подумал Михайличенков, и вдруг как обухом по голове: – А эта Берта ведь тоже очень даже ничего!» Мысль была настолько неожиданной, что сначала Василий Степанович непроизвольно покрутил головой, а потом принялся осторожно мечтать.
Господин Михайличенков был человеком, в сущности, неплохим – это время заставило его стать изворотливым и научило правдоподобно врать. К чести Василия Степановича надо отметить, что первые его побуждения были вполне порядочными, но потом ситуация и соратники вносили свои коррективы. Что же касается женского пола, то, будучи сильно женатым – жена была агрессивно-подозрительной и следила за каждым его шагом, – он старался не досаждать себе напрасными иллюзиями. Супруга его, использовавшая все достижения косметологии, в последние годы напоминала старую цирковую лошадь – всегда в плюмаже, всегда на арене, даже если нет сил, здоровья и настроения, только бы не списали на живодерню. Конечно, была у Василия Степановича любовница, молодая девица из Нижнего Новгорода, приехавшая учиться в Москву гостиничному бизнесу. Пассия была хороша необыкновенно, но в последнее время ее материальные запросы и требования стали настолько высоки, что Василий Степанович предпочитал избегать встреч с ней. Сейчас, сидя в машине, Михайличенков вдруг понял, что если соберется с духом и правильно поведет игру, то, вполне вероятно, получит и деньги, и эту «акулу». На минуту от восторга перехватило дыхание – он представил себе, каков будет резонанс среди его окружения. Еще неизвестно, что ценнее! «Алмазный полумесяц» или его владелица!
Когда они наконец подъехали к воротам, Василий Степанович от нервного возбуждения был красен, как рак. Во-первых, мечты, во-вторых, он никогда не занимался таким грубым и бессовестным шантажом. На молодцеватого охранника, который вышел из привратницкой, Василий Степанович посмотрел с завистью. Его дом тоже охраняли ребята в форме, но вид у них все время был такой, словно они только что загасили сигарету. Перемолвившись парой слов с приехавшими, охранник скрылся, а через десять минут ворота открылись и машина въехала в идеально ухоженный двор.
Когда господин Михайличенков вошел в гостиную, там была уже Берта. Одетая почему-то в национальный баварский костюм, состоящий из широкой юбки, жилета и кружевной блузки, она удобно устроилась в углу дивана. Горел камин, комната была освещена большими настольными лампами. «Ишь ты! И одета как… А что? С другой стороны, и не в джинсах, и не в этих страшных плюшевых костюмах со стразами. Как-то весело и мило. Черт, о чем я думаю?!» – гость неловко поздоровался и сел в предложенное кресло.
– Чем обязана? – Берта спокойно смотрела ему в лицо.
– Ну, во-первых, мы соседи…
– Не тратьте времени, мне завтра рано вставать, на стройку надо ехать, – Берта улыбнулась.
– А я как раз по поводу стройки. – Василий Степанович вспотел, сел на краешек кресла и начал сбивчиво излагать свой вопрос.
По мере того как Михайличенков продвигался к сути дела, ему становилось все хуже и хуже. Он все чаще заикался, запинался и повторял слово «как бы». Берта же, напротив, оставалась бесстрастной. Она даже улыбнулась в ответ на какое-то его предложение. Когда Василий Степанович закончил говорить и отер пот со лба, Берта встала, подошла к большому темному буфету, открыла дверцу и налила в тяжелый стакан щедрую порцию коньяка.