— Кто соорудил это? — показывая на порушенное заграждение, спросил Кузьмин.
— Мы, — произнес старший механик.
— Зачем?
— Юрий Николаевич, а что нам оставалось делать, вы застыли как истуканы, — подал голос спаситель начальства. — Ладно, мы люди привычные, но рядом народу шастает сколько. Начнут вопросы задавать, ненужные. Что, мол, начальство ваше стоит здесь больше часа и даже не моргает?
— Моя вина Николаевич, упустил из виду этот момент, — проговорил Соловьев.
— А нельзя было отвести куда-нибудь, усадить, — уже спокойней произнес Кузьмин.
— Да как тут уведешь? Андрей током бьется, если стоишь ближе пятидесяти сантиметров, а вы, Юрий Николаевич, тяжеленным оказались, словно камень. Мы вас и так и эдак, а вы ни в какую, — вытирая ветошью руки, пояснил старший механик. — Вот и пришлось сооружать из того, что было под руками.
— Хорошо, вы как, все закончили? — спросил Кузьмин у механиков.
— Да пару болтов закрутить, и все.
— Тогда заканчивайте и отдыхать. Завтра выходной, чтобы все выспались перед стартом.
Через час сознание Кузьмина адаптировалось, причем резко, словно с него сорвали прозрачную пленку и вдобавок окатили ледяной водой. Он сидел за столиком в ресторанчике у Владимира, перед ним стояла большая тарелка борща и поднос, полный пирожков с одной стороны и целая миска сметаны, с другой.
Обведя стол взглядом, Юрий вдруг почувствовал, что чертовски проголодался. Не говоря не слова, Кузьмин принялся за еду. Большая тарелка борща опустела меньше чем за минуту. Спустя еще минуту было покончено и с пирожками. Соловьев сделал жест, и Кузьмину подлили добавки. Юрий так же молча съел и её.
— Ещё? — спросил Соловьев.
— Нет, хватит пока — мотнул головой Кузьмин.
К своему удивлению Юрий абсолютно не чувствовал тяжести в животе после съеденного, наоборот что-то ему подсказывало — это было не последние блюдо. Казалась, еда не доходила до желудка, а исчезала где-то по пути к нему. То, что все же оказывалось в желудке, моментально расщеплялось и с жадностью поглощалось организмом.
— Точно больше ничего не будешь? — переспросил Андрей.
Кузьмин хотел сказать «да», но желудок отреагировал на это скоропалительное решение бурчанием. Соловьев постарался скрыть улыбку, но у него это плохо получилось.
— Милейший, будьте так любезны и принесите нам двойную порцию мяса, только пожирней, жареной картошки…
— Двойную порцию? — перебил мага официант, уточняя.
— Да, двойную и большой молочный коктейль, — поставил точку в заказе Соловьев.
— Андрей, я понимаю, что мой разыгравшийся аппетит связан с путешествием туда, но почему я не чувствую тяжести. А я ведь съел как минимум трехдневную норму, — спросил Кузьмин.
— Всякое соприкосновение с тонкой материей, требует затрат энергии, еда — это самый безобидный способ её восстановления. Можно обойтись и без чревоугодничества, отоспаться например, но тогда организм для восстановления вынужден будет черпать силы из своих скрытых источников. Это ослабляет иммунитет и. если постоянно к этому прибегать, может развиться целый букет болезней, — пояснил Андрей.
— Мне понятно, что еда восстанавливает энергию, но почему я не чувствую её? Столько съесть — живот должен быть в два раза больше быть, а он у меня к позвоночнику прилипает, — продолжал допытываться Кузьмин.
— Такой эффект бывает только в первые часы после перехода. Магия, как и запах, не исчезает сразу, а остается внутри нас, она-то и помогает организму быстрей переработать пищу в чистую энергию, — высказал предположение Соловьев.
— Если ты не против, я хотел бы спросить тебя ещё о кое-чем? — Юрий посмотрел на мага.
— Говори, — тяжело вздохнув, произнес Андрей.
— Перед тем как спуститься по ступеням, я почувствовал такой приток сил, что мне казалось, я могу всё. Потом пришло видение, в котором был один человек, которого я долго ненавидел. Мне еле удалось сдержать себя, чтобы не шарахнуть по нему молнией. Скажи, если бы я это сделал, то мог бы… — Кузьмин поперхнулся на последнем слове, почему-то не решаясь его произнести.
— Убить, — подсказал маг.
— Да.
— Теоретически да. Практически это почти невозможно. На моей памяти погибло несколько человек, которые поддались эйфории первого перехода. Всплеск энергии, испытанный тобой, бывает только один раз. Это своего рода испытание, вступительные экзамен. Ты представляешь, каким зарядом энергии надо обладать, чтобы испепелить человека или хотя бы ударить молнией? Колоссальной, твое тело неспособно выдержать этого, и попытайся ты создать её, то превратился бы в пепел.
— Почему ты не предупредил меня об этой опасности? — возмутился Кузьмин.
— Тогда переход закрылся бы для тебя навсегда, — сказал Андрей. — Это проверялось много раз. Стоит предупредить о грядущей опасности и всё, человек терял свои способности. Так мы потеряли нескольких, очень способных кандидатов, на которых возлагали большие надежды.
— Похоже на детскую отговорку, — усмехнулся Юрий, — но что самое удивительное — я тебе верю.
— Спасибо за доверие, господин начальник, — отвесил поклон, Соловьев.
Оставшийся этап гонки прошел без происшествий. На финиш «Змей Горыныч» пришел третьим. «Золотой дракон» после происшествия так и не смог продолжить гонку, другие воздухопланы, закончив гонку, стали любимцами прессы и публики. Меньший по размерам и менее эффектный русский дирижабль как бы не замечали, всего пару раз упомянули в выпусках новостей и быстро забыли. Тем более что русские и не претендовали на свой кусок славы. На родине из-за третьего места, занятого в гонке, тоже не стали делать сенсацию, а скромно отпраздновали её в узком кругу.
Стивенсон уже три часа был в воздухе. Он летел с очередного совещания конгломерата, на этот раз, заседание которого проводилось на территории Китая, в Шанхае.
Этот город как никакой другой подходил для деловых встреч. Здесь сплетались воедино культура запада и востока, а в последние десятилетия стали заметны и африканские нити в этом плетении. Стивенсон в очередной раз был очарован Востоком, и только неприятный осадок после совещания, портил общее впечатление.
За последние пять лет это было одно из самых тяжелых заседаний сообщества. Впервые мнения самых богатых людей земли, связанных общей целью, разошлись столь кардинально. Саид Шах, мистер Ли, Диккенс и Джонсон требовали ускорить подготовку к «Судному дню». Было видно, что у них чешутся руки от желания развязать последнюю войну. Их уже не устраивала власть, которую имели, они хотели править, без оглядки, безраздельно. Болезнь, имя которой ВЛАСТЬ, прогрессировала. Она годами точила их изнутри, поедая все человеческое, что было в них. Вместо души теперь у них была ненасытная жажда этой самой власти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});