Читать интересную книгу Законы Паркинсона - Сирил Паркинсон

Всем хорошо знакомы те американские фильмы, где политики показаны как продажные и бесхребетные марионетки, которыми манипулируют их невидимые хозяева, владельцы тугих кошельков. Европеец, если у него есть хоть какой-то такт, не станет рассуждать о том, насколько это соответствует истине, но американцам такая версия кажется весьма правдоподобной. Видимо, они уже ощутили перемену, суть которой мало кто из них может сформулировать, — перемену, состоящую в том, что политическая теория больше не соответствует финансовой и экономической действительности. Вначале конгрессмены представляли сельские общины, так что фермеры и колонисты могли избрать на этот политический пост людей, которых они знали; теперь же все обстоит совсем иначе. Те сельские общины почти полностью исчезли, а их место заняли промышленные объединения, которые интересуются сталью, резиной, пластмассой и нефтью. Теория и реальность разошлись уже очень далеко. Если конгрессмен от штата Мичиган не представляет «Дженерал моторе», то кого же он в таком случае представляет? Крупное индустриальное объединение стало главной чертой пейзажа во всех технически развитых несоциалистических странах. Оно бывает так велико, что на него даже не сразу обращают внимание. И во всех наших конституциях вы не прочтете о нем ни единого слова.

Чтобы проиллюстрировать этот последний факт и раскрыть его значение, напомним сперва, что политики былых времен подходили к своему делу во многом реалистичнее, чем их сегодняшние собратья. Идея создания в Англии палаты лордов состояла в том, чтобы собрать вместе людей, которые были слишком значимы, чтобы ими пренебречь, и которые были бы опасны, оставшись в стороне. В число их светлостей входили ближайшие королевские родственники мужского пола (родство это могло быть законным и не вполне), архиепископы, некоторые аббаты, крупнейшие землевладельцы, лучшие военные и лучшие юристы. Опасно ли было собирать вместе этих могущественных людей? Опыт показал, что намного опаснее было их игнорировать. Это отчасти верно даже в наши дни, палата лордов по-прежнему существует и в некоторой степени сохраняет свои первоначальные черты. Что касается других стран, то в большинстве из них верхняя палата парламента (если она вообще есть) состоит из выборных членов, а это делает ее, по сути, лишней. В политической структуре любой из известных нам стран не найдется места для ведущего промышленника как такового. Он, конечно, может быть избран, но обычно у властителя индустрии нет ни времени, ни желания гоняться за голосами избирателей. А кроме того, бизнесмены, занявшие государственный пост, отнюдь не всегда достигали успеха на этом поприще. И поэтому мы смирились с ситуацией, когда не можем ни о чем посоветоваться с самыми способными в стране людьми. Стоит подумать о том, вполне ли нормальна такая ситуация. Стоит подумать также о том, нет ли каких средств, которые помогли бы нам ее исправить.

Можно возразить, что интересы бизнеса в должной мере представлены в законодательствах многих стран, а многие президенты ведущих держав, таких, как США, считаются представителями имущих слоев. Сомнительно, однако, чтобы промышленник, избранный демократическим путем на государственную должность, оставался представителем интересов промышленности, ведь его переизбрание зависит от голосов избирателей, чьи интересы могут не совпадать с его интересами. Мы, в Британии, по крайней мере имели возможность наблюдать, как связанные с промышленностью политики действовали (и возможно, с полным основанием) вопреки интересам тех фирм, от успеха которых зависело их личное благосостояние. А разве не так поступали, скажем, Рузвельт и Кеннеди? Иногда бизнесмены высказывают мнение, что их престарелым коллегам, ушедшим на покой, следовало бы посвятить себя политике, чтобы привнести в сферу управления государством столь недостающие там познания в финансовых вопросах. Есть даже политики, такие, как британский премьер Эдвард Хит, которые привлекают ведущих промышленников к управлению страной, надеясь тем самым повысить его эффективность. Иногда это приводит к успеху, а иногда и ни к чему не приводит. Лишь немногие добиваются удачи в политике и управлении страной, начав заниматься этим в возрасте шестидесяти с лишним лет, и, помимо Британии, лишь в немногих государствах существуют хоть какие-то способы вознаграждения промышленников, пришедших на помощь своей стране. Наконец, к тому времени как промышленник преуспеет в качестве политика, он обычно уже утрачивает контакт со своими старыми коллегами, друзьями и соперниками.

В отличие от политика бизнесмен мыслит интернациональными категориями и в то же время — категориями балансового отчета, а цель перед собой ставит сравнительно простую. Выдвинутый же на политическое поприще, бизнесмен бывает вынужден измениться во всех этих трех отношениях, а изменившись, уже не может принести особой пользы. Он становится политиком, но зачастую — в отличие от своих противников — политиком плохим, неопытным и легко уязвимым. Если же крупнейшие промышленники мира хотят внести свой вклад в дела человеческие, они должны заниматься этим в рамках своей компетенции, своего мышления. Пусть они работают на интернациональном уровне. Но прежде всего им необходимо стать экономистами в том смысле, чтобы экономить усилия, время и материальные ресурсы. Им следует сосредоточиться на особо важных вопросах, которые сами по себе просты, но не удостаиваются внимания политиков, поскольку их нельзя использовать для предвыборной пропаганды. И в конечном счете им нужно стремиться к созданию на общепланетарном уровне такого органа, который был бы измененным на манер ООН вариантом британской палаты лордов.

Уже существует, как известно, Конференция ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД). Как и у всех других органов ООН, самое слабое место у нее роковая буква «Н»: нации! Кончина Лиги Наций последовала из-за того, что это была лига наций, а не народов. Меньше всего на свете это была лига людей, между которыми есть хоть что-то общее. И Организация Объединенных Наций скончается от той же самой болезни — национализма. Куда больше проку было бы, возможно, от всемирного союза большого бизнеса, на ежегодных конференциях которого встречались бы представители крупнейших индустриальных группировок мира при полном отсутствии политиков. Кроме того, нам пора уже понять, что национализация промышленности означает — в данном случае — исчезновение промышленности. Как ни странно, во время споров о национализации (о том, как она отразится на благополучии, процветании и промышленных связях) никто не обращает внимания на то, что при этом структура, которая могла бы иметь мировое значение, будет низведена до уровня муниципального совета. Национализация — это акт по сути своей националистический и едва ли не местнический. Что сейчас нужно миру, так это интернациональный подход и люди, которые готовы решать проблемы с интернациональной точки зрения. Впереди всех в этом отношении идут нефтяные компании, и нам давно пора понять, что при решении судеб мира, как и во многих других случаях, лучше всего пользоваться смазочными материалами, изготовленными из нефти.

О НАКЛАДНОСТИ НАКЛАДНЫХ РАСХОДОВ

В истории, несомненно, был период, когда администраторы были озабочены уровнем заработной платы и мало думали о том, во что обходится сам процесс управления. Тенденция к механизации привела за последнее время к тому, что процент «синих воротничков» по сравнению с процентом «белых воротничков» уменьшился. Сейчас, как правило, из общего числа внесенных в платежную ведомость весьма многочисленную и высокооплачиваемую группу составляют клерки. Естественно, мы задаемся вопросом: не попробовать ли нам для пользы дела поточнее определить объем работы, оплаченной накладными расходами? Быть может, прибыль удастся повысить не за счет расширения масштабов дела или уменьшения издержек производства, а просто сократив накладные расходы? Если не заняться этим вопросом вплотную, то стоимость канцелярской работы неизбежно будет возрастать. Одна из причин этого — тот факт, что объем работы не всегда бывает одинаков. Масштабы бизнеса подвержены сезонным колебаниям, которые обусловлены климатом и погодой, сложностями транспортировки и соперничеством между промышленниками, а также совещаниями политиков, образовательными и юридическими проблемами и несовпадениями христианского, мусульманского и индуистского календарей. Периоды бурной активности сменяются периодами праздности, причем последние особенно часты, поскольку узких мест и неполадок, тормозящих весь процесс, хватает в избытке. Учитывая эти колебания, штат постоянных сотрудников обычно формируют в максимальном размере — на случай непредвиденного обвала работ. Менеджеров преследует страх, что они провалят дело, если не смогут справиться со всем объемом работ. Поэтому они предпочитают действовать наверняка, то есть раздувать штаты.